Кофе с сюрпризом - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 6

Но мне почему-то не страшно. Может, потому что я доверяю нашему проводнику, который обязан нам жизнью. Может, потому, что рядом со мною он.

– Что тебе снилось сегодня, Милли?

– Не помню… – Я запрокидываю голову к слепяще яркому небу. Солнце – дрожащая капля раскалённого металла, свод – растрескавшаяся от жара чаша блёклой бирюзы. – Кажется, белый храм в джунглях и какая-то гора… Я расскажу потом, если вспомню, а ты тогда зарисуешь. Хотелось бы увидеть это наяву.

– Обязательно увидим, – говорит он и смеётся. Он не так бережётся от палящих лучей, как я. У него нет шляпок с невообразимыми полями и светлых перчаток, а потому руки и лицо его побронзовели. Кажется, мне это нравится. – Мы увидим всё, что ты захочешь… Что такое, Милли? Заметила что-то интересное?

До рези в глазах я вглядываюсь в силуэты у причала. Против солнца видно плохо… Кто-то высокий и седой, в одном из невероятных здешних одеяний, составленных из многометровых полотнищ ткани – но без единого стежка, без булавки. Рядом с ним – чернокожая девушка в синем платье. Почти таком же, как у меня.

– Послушай… Вон там человек не похож на того странного торговца бусами?

Он щурится, но видит, кажется, ещё хуже меня.

– Не думаю. Он остался за океаном и за материком, в Колони. Ну же, Милли, моя бесценная леди, не пугайся! Подумаешь, всего лишь сумасшедший, который хотел…

Внезапно налетает порыв ветра – и опрокидывает навес над прилавком торговца рыбой. Последние слова тонут в грохоте, ругани на незнакомом языке – и в мерном грохоте океанского прибоя, ставшего вдруг невыносимо близким. Откуда-то взмывает наискось целая стая разноцветных крикливых птиц, проводник машет рукой, а я оборачиваюсь к причалу – и вдруг вижу необычайно чётко лицо седовласого мужчины. Губы беззвучно движутся, но мне хорошо известно, что он хочет сказать.

Продай мне свои сны, Виржиния.

– Эй, ты! – окликаю я. Я удивлена, очень… так, что даже забываю про страх. – Скажи, кто такая Виржиния?

На мой голос оборачиваются все – и Фред, и проводник, и прислуга, и торговец рыбой, и темнокожие детишки, играющие с ракушками в тени…

Лиц ни у кого нет. Только смазанные восково-бесцветные пятна.

…Давно я так не радовалась тому, что всего лишь проснулась.

Позже, когда волнение улеглось, а ко мне вернулась способность разумно мыслить, части головоломки начали складываться. Если посчитать сны достаточно веским доказательством…

От этой мысли стало почти физически больно, и я стиснула ладонями виски. Существовали вещи, которые выходили за рамки человеческого понимания, но признать их существование казалось равносильным тому, чтобы сдаться, отвергнуть свои принципы. А не признать – значит, продолжить обманывать себя.

…если же считать сны достаточно веским доказательством, то вырисовалась стройная гипотеза. Леди Милдред обладала особенностью, схожей с моей – назовём это так. И существовал некий… человек, который считал, что эту особенность можно отнять или купить. Он предложил леди Милдред сделку примерно во время путешествия Эверсанов по Колони. Потом бабушка видела того же человека в приморском городке на юге Бхарата.

А затем, спустя почти сорок лет, эта же странная парочка – седовласый джентльмен и чернокожая служанка – появилась в Бромли. И, похоже, каким-то образом сумела натравить на меня сумасшедшего парикмахера, мистера Халински… Вопрос – зачем?

Я проворочалась в постели до утра, так и не придумав ничего более-менее правдоподобного, и решила обратиться за помощью к Эллису. К счастью, на предложение о встрече детектив откликнулся быстро и охотно – ему и самому не терпелось кое о чём мне рассказать.

– Вы уже от кого-нибудь слышали, что Натаниэлл – гений? Нет? – заявил он сразу же, с порога. Было уже далеко за полночь, миссис Хат и Георг взяли кэб и отправились по домам, и только Мэдди ещё убиралась на кухне. – Так вот, я вам сообщаю. Он заметил то, что другие благополучно пропустили… Ну, и нам повезло, что то дело расследовал тоже Нэйт. У него великолепная память, когда дело касается работы. А ещё он ведёт дневник и записывает интересные случаи.

– И что же обнаружил доктор Брэдфорд? – поинтересовалась я, решив пока повременить со своим вопросом. У Эллиса глаза сверкали от азарта – грех переменять сразу тему, право.

– Похожее убийство. И какое убийство! – торжественно объявил детектив и, неожиданно для себя обнаружив на столе блюдо с пирогом, взял небольшую паузу. Я мелкими глотками пила кофе и чувствовала себя почти счастливой – радость Эллиса была на редкость заразительной. – Двенадцать ножевых ранений, но не разными типами клинка, как в случае с «музыкантом», а одним. Мы тогда предположили, что оружием являлся средних размеров базелярд с одной интересной особенностью… – Эллис задумался, помешивая кофе ложечкой на длинном черенке. – Не знаю, как вам объяснить, не ударившись в занудные термины. О, а можно я позаимствую крем с вашего пирожного?

Мне стало смешно.

– Да, пожалуйста, – кивнула я невозмутимо, и детектив быстро зачерпнул ложкой крем и плюхнул его на своё блюдце, к счастью, уже освободившееся.

– Вот, смотрите, предположим, это сечение клинка… Вы знаете, что такое сечение?

– Эллис!

– Ну, да, я же не с безголовой барышней разговариваю… Так вот, это сечение. – Он быстро сбил крем в относительно ровный вытянутый шестиугольник – две самые длинные грани были сантиметра по три. – Для базелярдов типична вот такая слабовыраженная «алмазная грань», как у мечей, но тот клинок был немного другим… – Эллис, нахмурившись, аккуратно провел ложкой дугу по центру одной из длинных граней и старательно заскрёб по тарелке, вычищая от крема обозначенную линией выемку-полумесяц. Потом детектив сделал то же самое со второй, параллельной гранью. – Вот видите? Обоюдоострое лезвие с двумя лунками. Мы в своё время решили, что орудие убийства не было «боевым» клинком. Скорее, его задумывали как украшение, может, дорогой подарок.

– Базелярд… – Я прикрыла глаза, вспоминая оружейную коллекцию отца и его долгие беседы с дядей Рэйвеном, невольным свидетелем которых становилась. – Это не женский клинок, определённо.

– Да уж, женщины предпочитают отравленные стилеты, – хмыкнул Эллис. – Или шляпные булавки. Убийство неверного любовника шляпной булавкой – уже почти классика, Виржиния! Ну, кроме выбора оружия, в пользу убийцы-мужчины говорило тогда многое – предполагаемый рост, сила удара, нашлись и свидетели… К несчастью, дело раскрыть не удалось. Кто-то хорошенько постарался, чтобы выкрасть улики – и даже тело, прямо из мертвецкой, представляете? Нэйт был страшно расстроен, просто страшно, он с этим покойником уже сроднился, можно сказать, и такой удар… Впрочем, ничего удивительного – убийство явно было внутренним делом «Детей красной земли», а они ребята серьёзные, как вы сами убедились в своё время.

Я поспешно поднесла чашку к губам, чтобы скрыть волнение.

Да, «Дети красной земли» мне были знакомы даже слишком хорошо. Как и их методы.

Вовлечь в организацию ребёнка, мальчишку, да ещё и не одного…

Эллис механически подбирал с блюдца остатки ванильного крема, облизывая ложку самым кончиком языка.

– Думаете, что и в этот раз замешаны «Дети»?

– Даже не знаю, Виржиния, – вздохнул детектив, отодвигая пустое блюдце. – С одной стороны, раны, нанесённые тем же оружием, с той же силой и преступником такого же роста – предположительно. С другой стороны, я пока не вижу связи между «детками» и учителем музыки, который подрабатывал воровством. Разве что он украл что-то, принадлежащее «деткам». Но беда в том, что мистер Эшли – это владелец дома, в котором была совершена последняя кража – к подпольной организации никакого отношения не имеет. Наоборот, он выражает всяческую поддержку Короне.

– Может, связь есть, но вы не знаете о ней? – предположила я.

– Может быть, – признал детектив. – «Детки» хорошо прячутся, да и покровители у них не из последних. Кронуса, нынешнего лидера, называют даже Пауком – за умение плести сети и ловить в них влиятельных людей… Но я также отрабатываю версию прямой связи учителя-вора с «детками». Эмигрант вполне мог состоять в подобной организации – особенно эмигрант, вхожий в богатые дома.