Кофе с сюрпризом - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 29

Я машинально сложила газетный лист вчетверо и замерла, растерянно разглядывая столик напротив. Туда Мадлен поставила странноватую, но красивую композицию, присланную нынче утром от неизвестного.

Горшочек с живой мятой, сплетённые веточки бузины и руты, а у корней – засохший дурман.

Живое подозрение, сплетение сочувствия с раскаянием и мёртвый, иссохший обман.

Милдред хорошо знала язык цветов.

У склепа Фредерика она посадила розмарин и амарант.

Память и вечная, безнадёжная любовь…

– Что вы думаете, леди Виржиния? – осторожно поинтересовался ла Рон, кивая на газету. – Неправда ли, возмутительно, что он смеет писать о вас в таком снисходительном тоне? Да ещё приплетая эту колонианку!

– Не знаю, – я покачала головой. – Но если говорить откровенно… У меня такое чувство, будто кто-то пытается меня о чём-то предупредить.

Почти наверняка и Эллис, и дядя Рэйвен уже видели эту статью. Однако я при первой же возможности приказала Лайзо купить для них ещё две газеты и отвезти как можно скорее. Ответы пришли в тот же вечер.

Лаконичная записка от маркиза:

И ещё одна записка:

Свой совет детектив начеркал на обратной стороне черновика отчёта о вскрытии трупа неизвестного. Слово «женщины» было жирно обведено карандашом и обрамлено корявыми стрелочками.

Сначала я только посмеялась – и на всякий случай отправила Эллису записку обратно, вместе с десятком чистых листочков дешёвой бумаги. Вдруг он отчёт испортил по ошибке? Но по прошествии некоторого времени мне стало не до смеха. Я ещё раз мысленно повторила послание детектива и достала карандаш с записной книжкой. На свободной странице вычертила схему зала и по памяти попыталась набросать список посетителей, но без особого успеха. Всё-таки прошло уже три дня… Часть имён можно было восстановить по пригласительным письмам, однако многие из постоянных гостей – именно тех, кому я доверяла – заглядывали без предварительного уведомления.

Миссис Скаровски, ла Рон, Эрвин Калле, полковник Арч с супругой и сыном, подруги леди Милдред…

Нет, если подозревать каждого… Так и до умопомешательства недалеко.

К тому же если считать, что нынешний «Джентльмен» – тот же, кто скрывался под псевдонимами «Озабоченная Общественность» во время истерии вокруг Душителя, «Остроум» в деле о поддельной картине Нингена и «Призрак Старого Замка» в статье о происшествии в замке Дагвортов, то круг подозреваемых сильно сужался.

Откровенно говоря, был только один человек, который мог знать подробности, касающиеся меня, в каждом из этих трёх… ах, нет, теперь уже четырёх – с Джентльменом – дел. Человек, которому я всецело доверяю; тот, кто был в кофейне, когда явилась мисс Купер, и тот, кто мог знать о моей встрече с Эллисом в приюте… Точнее, та.

Мадлен Рич.

– Невозможно, – сказала я вслух и поперхнулась нервным смешком. Воздух вдруг стал царапать горло, как песок. – Просто невозможно. Мэдди бы никогда не…

И тут я вспомнила, что к Абигейл брала с собою не Мадлен, а Магду, и рассмеялась с облегчением. «Призрак Старого Замка» описал события в семейном гнезде Дагвортов так, словно сам там присутствовал. Магда же в свою очередь никак не могла узнать о том, что именно произошло в кофейне, а уж тем более – о достопамятной встрече с Эллисом в приюте.

Значит, ни одна из них не могла быть «Остроумом».

В ту ночь я спала плохо, мучимая чувством вины, и на следующий день едва могла смотреть Мадлен в глаза. Она, кажется, что-то почувствовала, и старалась быть ко мне исключительно предупредительной.

Разумеется, чувство вины от этого только росло, как плесень в сыром чулане. Я порывалась рассказать Мадлен о своих подозрениях и покаяться, но вместе с тем понимала, что от таких «извинений» ей будет хуже, чем от моего молчания. Шутка ли – когда тебя подозревают в предательстве… Но в конце концов я не выдержала. Правда, и прямо не призналась, но нашла способ показать Мэдди, насколько велико моё доверие.

Во время перерыва на чашечку кофе я достала из секретера пресловутую статью за авторством Ироничного Джентльмена и протянула Мадлен.

– Прочитай, – попросила я. – И скажи потом, что думаешь об этом.

Мэдди отставила тарелку с клубничным суфле в обсыпке из горького какао и осторожно, точно спящую ядовитую змею, взяла газету. Сперва быстро пробежалась глазами наискосок от заголовка к финальной точке, затем перечитала уже медленнее. Всё это время я ревниво следила за её лицом, но никак не могла понять, что она чувствует – сердится ли, боится ли?.. Просмотрев текст в третий раз, Мэдди вынула из кармана тонкую тетрадь в четверть обычного листа, карандаш – и старательно вывела:

«Статью писали с чужих слов».

Я ожидала чего угодно, только не этого.

– Почему ты так считаешь?

Мэдди почти беззвучно фыркнула и под первой строкой дописала, с силой вдавливая грифель в бумагу:

«Из-за мисс Купер я разбила голубой кофейник из вашего любимого сервиза. А в статье говорится про чайник».

А ведь действительно!

Эллис, который не присутствовал в «Старом гнезде», когда всё это произошло, счёл упоминание о разбитом чайнике достоверной деталью, включить которую в статью мог только очевидец. Мадлен же сразу вычленила несоответствие.

– Получается, что «Джентльмен» всего лишь опирался на слухи? – произнесла я, подводя итог размышлениям.

Мэдди сосредоточенно кивнула. Затем прикусила на мгновение кончик карандаша, нахмурилась – и дописала под своими предположениями ещё одну фразу:

«Это точно был мужчина».

Честно говоря, я пришла в замешательство – выводы Мэдди разнились с тем, о чём писал Эллис.

– Поясни, пожалуйста, – попросила я осторожно.

А она улыбнулась вдруг солнечно и аккуратно вывела на чистом листе – ровным и лёгким почерком:

«Только мужчина может перепутать чайник и кофейник».

Мне стало смешно.

Конечно, не стоило обобщать так уверенно, но кое в чём Мэдди была права. Мужчины, если, конечно, они не работают в Управлении спокойствия или не состоят на Особой службе, обычно не замечают, шляпка-котелок была на леди или тюрбан, пайетками или бисером расшит ридикюль, чучело колибри приколото к воротнику или волнистого попугайчика… Помнится, даже баронет Фаулер, весьма наблюдательный и умный мужчина, на балу перепутал кринолин с турнюром.

Мужчины прекрасно умеют воссоздать общую картину – но вот к деталям зачастую невнимательны.

– Ты не думала, кто это может быть? Вдруг мы его действительно знаем? – спросила я машинально, не рассчитывая всерьёз на ответ. А Мадлен вдруг отчего-то болезненно скривила губы – всего на мгновение, и потом снова беспечно улыбнулась, но мне стало жутко и знобко.

«Мы должны доверять своим близким, – написала она в самом низу листа, мелко и неразборчиво. – Или жизнь превратится в му ку».

Мэдди выронила карандаш, и тут меня поразила мысль – такая пугающая и простая одновременно.

…Мадлен тоже подумала сейчас, что шпионом мог быть кто-то из дорогих ей людей?

– Эллис, – едва слышно выдохнула я. Она вздрогнула, а потом гневно вскинулась и даже писать в блокноте ничего не стала – скрестила руки перед лицом и затрясла головой.

«Этого не может быть, потому что не может быть никогда» – и всё тут.

Кофе мы с нею допили быстро, не глядя друг на друга, и вернулись в зал, а вечером сделали вид, что позабыли об этом разговоре.