Молчаливый гром - Таскер Питер - Страница 22

Господин Землевладелец рассмотрел этого парня в театральный бинокль. Наиболее крупные борцы, говорят, еле доводят раунд до конца и не могут сами вытереться в туалете. Им приходится полагаться на юных учеников, которые их обслуживают во время тренировок. Грудь молодого чемпиона напоминала пару мешков цемента, с ягодиц и бедер свисала избыточная плоть. Он весил 180 килограммов. Его противник, ветеран сумо, выглядел несколько приличнее. На голове у него было лишь столько волос, сколько нужно, чтобы завязать их традиционным узлом. Сидя на корточках, он хмурился в ожидании сигнала.

Веер судьи резко опустился. Животы борцов сошлись с хлопком, который эхом отозвался по залу. Последовали нерезкие движения… десяток ударов по лицу и груди… бешеный возглас судьи… обхваты руками за пояса… ступни ног, утонувшие в песке… рев публики, удвоенный акустикой зала… и неожиданно все было кончено. Молодой чемпион лежал на спине, сваленный простой подсечкой. Ему не удалось сдержать инерцию атаки, и опытный противник воспользовался этим.

Господин Землевладелец спустился на три ступеньки, чтобы поприветствовать господина Избирателя. Переводчица объясняла русскому гостю правила борьбы. Тот весело кивал и прикладывался к чашечке с сакэ. Господин Избиратель разочарованно смотрел на молодого чемпиона, вразвалку идущего в раздевалку.

— Еще не хватает мощи, — пробормотал он после обмена приветствиями. — Вот когда он наберет двести килограммов, он будет непобедим.

Господин Землевладелец кивнул.

— Жаль, что так вышло с кабинетом министров Минакавы, — сказал он. — Он ведь хорошо вел дела с американцами.

Внезапная вспышка внутрифракционной борьбы, в результате которой кабинет министров ушел в отставку, была огорчительной. В Минакаву вложили много.

— Всегда был слишком рационален, — сказал господин Избиратель. — Хвастал контактами с иностранцами вроде Киссинджера и Шмидта, но не понимал свой народ, совершенно не понимал. И не понимает.

Господин Землевладелец взглянул на русского. Тот уже обнимал переводчицу, уча ее петь застольную русскую песню.

— Я полагаю, будет борьба за лидерство, — негромко сказала он.

— Ситуация неоднозначна, — заметил господин Избиратель. — Фракции центра парализованы. У них нет кандидата. Очистилось место для среднеарифметического персонажа, выдвинутого противниками генеральной линии на основе компромиссов. Возможен Исидзака.

Господин Землевладелец удивленно сморгнул, услышав фамилию незначительного деятеля из незначительной фракции, известного тем, что постоянно лез с бестактными комментариями по вопросам разного плана: от колонизации Кореи до судьбы американских этнических меньшинств.

— Исидзака! Ну, нет!

— Мы так и думаем. Это фигляр. Но, к сожалению, он располагает исключительной поддержкой. Он раздает наличные молодежи, независимо от партийной принадлежности. К примеру, новички моей фракции уже получили от него по десять миллионов в подарок на лето.

Господин Избиратель думал о том, как приход к власти администрации Исидзаки скажется на его собственном положении. Исидзаке лет пятьдесят пять. Если он начнет продвигать людей своей возрастной группы, фракционная иерархия рухнет. Люди более старшего поколения, которые десятилетиями ждали своего часа, с трудом пробираясь наверх, несомненно будут отброшены от кормушек.

— Не беспокойтесь, — сказал он не очень уверенно. — Исидзака долго не продержится. Стоит ему отпустить первую из его глупых реплик, мы сбросим его.

Следующие борцы начали с разминки, подбрасывая в воздух соль и похлопывая себя по животам, как по барабанам. Возбуждение публики вновь достигло апогея. Господин Землевладелец вернулся в свою ложу. Этой схватки он ждал: самый старший из чемпионов-тяжеловесов против молодого быка в облике человека с Хоккайдо. Господин Землевладелец хотел бы, чтобы этого молодого быка противник отбросил к первому ряду зрителей. И желательно — с грохотом. В конце концов надо уважать заведенный порядок.

Домой господин Землевладелец вернулся к полуночи. Поездка в Токио на сверхскоростном поезде заняла у него два часа. Остаток вечера он провел с чиновником, ответственным за составление нового законопроекта о налогах на собственность. Ходили в эксклюзивный ночной клуб на Гиндзе, который господин Землевладелец купил для своей «ни-го-сан», то есть второй жены, опекаемой им уже почти двадцать лет. Их связь давно уже стала платонической — теперь господина Землевладельца возбуждали женщины не старше двадцати пяти лет, — но он любил с ней общаться. Больше того, ее смекалка, ее холодная элегантность были полезны. Туповатый парень из службы налогообложения был просто загипнотизирован.

Господин Землевладелец оставил его, красного от вожделения и глупо улыбающегося, в компании молодых хозяек. Они восхищенно хихикали, слушая его неуклюжие шутки, гладили его потные руки и колени, и глупая улыбка расползалась. «Ни-го-сан» поручит одной из девушек как следует развлечь его в гостинице, если чиновник не перепьет.

Черная «тойота-краун» прошуршала по насыпной подъездной дороге, ведущей к дому господина Землевладельца. Отпустив шофера, он постоял, подышал прохладным и свежим воздухом ночи и глянул на то, что он ценил больше всего на свете: восемь гектаров японской земли, на которых стоял его дом. С улицы смотреть было не на что, разве лишь на высокую стену с битым стеклом наверху и на ворота с традиционным карнизом и черепичным верхом, на котором красовался фамильный герб. Зато за стеной и воротами красовался приземистый деревянный дом с чайным домиком. Тут были и бамбуковая роща, и теннисный корт, устроенный для дочери, и традиционные сады.

Господин Землевладелец удовлетворенно созерцал ночной ландшафт. Сами по себе постройки и поддержание недвижимости в порядке стоили недорого. Главная ценность была в ее расположении — посреди самого престижного жилого района Токио. Судя по информации газет, участки земли вроде этого по нынешним рыночным ценам стоили больше, чем земля под американским городом среднего масштаба.

Перед фасадом жилого дома располагались пруды в форме иероглифа, обозначающего «сердце». Огромные яркие карпы, стоившие по несколько миллионов иен, плавали в водорослях. Господин Землевладелец знал каждого из них +«в лицо». Размышляя о чем-либо важном, он усаживался перед водоемом и наблюдал, как они перемещаются туда-сюда.

Собравшись пройти к себе в дом, господин Землевладелец заметил у крыльца человека, пригнувшегося позади кустов.

— Эй! Ты что там делаешь? — рявкнул он.

Человек вышел на свет. Он был молод и одет в черное кимоно каратиста. На лбу его была повязка с яркими иероглифами. Господин Землевладелец прочитал лишь один из них: «смерть».

— Я исполняю волю народа, — торжественно сказал юноша.

В его руке появился короткий меч. Сверкнуло лезвие.

— Ты знаешь, кто я? — спросил господин Землевладелец.

— Я знаю тебя, — сказал юноша, злобно оскалившись. — Ты — дьявол жадности, осквернивший свою родину спекуляциями. Из-за таких, как ты, простые люди всю свою жизнь трудятся как рабы. Пришло возмездие.

— Это же рынок! — закричал господин Землевладелец, содрогнувшись от ужаса. — Мы же зависим от рынка!

Но юноша не собирался ни спорить, ни рассуждать. Схватив господина Землевладельца за локоть, он развернул его.

— Нет! — выкрикнул господин Землевладелец. — Не будь дураком!

Большего он сказать не успел. Молния боли пронзила его, когда убийца извлек клинок, и руки господина Землевладельца, прижатые к животу, наполнились теплой кровью.

— Умри, предатель, — прорычал юноша и снова ударил, на этот раз сзади. Господин Землевладелец почувствовал, как лезвие вонзилось ему в плечевую кость, и свалился на землю. Очевидно, не удовлетворившись результатом, юноша выдернул меч и дважды полоснул его по шее. Теплая кровь залила господина Землевладельца и хлестала на землю перед ним.

Он смутно осознавал топот бегущих ног. Это убегал юноша. Он попытался подняться, но понял, что не в силах. Он решал ползти. Медленно, не вполне осознавая, куда направляется и зачем, он рухнул на гравиевую дорожку. Острые камешки вонзились ему в руки и колени, но он ничего не ощущал.