Восточное наследство - Анисимов Андрей Юрьевич - Страница 19

Ирина жила с мужем. Наукообразный муж не удовлетворял пылкую женщину. Хотя мужа Ира по-своему любила и о разводе не думала.

Ей нравился в Ерожине здоровый самец, нравилось, что он не ведет с ней разговоров о науке, от которых у нее болела голова и начиналась зевота. Ирочка стриглась под мальчика, ходила в брюках и носила очки. Отдавалась она бурно. Но после кульминации становилась холодна и безразлична. Деловито собиралась домой, думала о покупках по хозяйству и муже.

После ухода Иры в душе Ерожина оставалась пустота и скука. Но дня через три он, видя Иру на работе, замечал под блузкой маленькие острые груди, легкую пружинистую походку мальца и бесстыжие глаза под очками. Желание приходило вновь, и Ерожин вез Иру в Чертаново.

Разрыва в их романе не случилось, поскольку не было и самого романа. Они никогда не договаривались о новых встречах. По дороге говорили о пустяках, Ира иногда делилась министерскими сплетнями. А во время свиданий им было не до разговоров. Ирина, ограниченная режимом семейного хозяйства, времени зря не теряла. Прямо в прихожей она раздевалась догола и скрывалась в душе. Ерожин, при своей военной выправке, с такой скоростью раздеться не умел, потому присоединялся к ней позже. Любовь начиналась прямо под душем, потом повторялась в постели. Провожать себя Ирина не разрешала, поскольку совмещала возвращение в семью с закупками хлеба, молока и фарша. А Ерожин или оставался дома и смотрел боевики по видеомагнитофону, или ехал пить пиво с друзьями, которых по Москве во множестве успел завести.

С людьми Петр Григорьевич сходился легко и людям нравился. Тут женщины не были исключением. Мужчины тоже с удовольствием откликались на дружбу веселого провинциала, быстро ставшего столичным сердцеедом.

Ерожин знал много анекдотов, никогда не ныл и не жаловался на жизнь. Мог легко и много выпить и при этом не терял голову. Подвыпивших компаньонов никогда не бросал, а прослеживал, чтобы те оказались дома в сохранности.

Ерожин хотел пошевелиться, но ощущение боли пришло раньше самой боли. Он остался лежать на спине, хотя спина и ноги ныли, требуя сменить позу. Очень осторожно Ерожин шевельнул плечом. Боль пришла, но не так остро, как в первый раз. Ерожин осмелел и чуть повернул туловище. Боль усилилась. Ерожин замер. Боль постепенно стихла. Так он отвоевал еще одно положение у своей раны.

За окном послышался гул машины и характерный шум и скрежет. «Мусор забирают, — понял Ерожин. — Значит, утро».

И правда, за шторами немного посветлело.

Ерожин прикрыл глаза. После Ирины у Ерожина произошел странный роман сразу с двумя девушками. Тоня и Марина учились на учителей. Ерожин подобрал их ночью, когда возвращался домой после кутежа на даче шефа.

Девушки голосовали на шоссе. Ерожин остановился. Он был немного навеселе, рассказал смешную историю о гареме. В бане крутили американский фильм с восточными хохмами.

Как-то тема гарема вытеснила другие. Развеселившиеся девушки не хотели расставаться с Ерожиным и предложили ему рискнуть на эксперимент с гаремом. В чертановскую квартиру вернулись втроем. В холодильнике и буфете Ерожина всегда находился донжуанский набор, состоящий из коробки шоколадного ассорти, трех бутылок шампанского и бутылки коньяка. Пару банок с ветчиной Петр Григорьевич просто держал как неприкосновенный запас.

— Раз ты шах, раздевайся и ложись, — заявила Марина.

— Мы будем тебе служить, — добавила Тоня.

— Я вам покажу, где что лежит, — сказал Ерожин, но девушки не позволили:

— В твоем дворце заблудиться сложно.

Раздевайся, мы сами все отыщем.

Марина скинула с себя блузку. Тоня последовала ее примеру. Девушки бюстгальтеров не признавали, поэтому остались в джинсах и только. Грудь у Тони была больше, зато соски Марины задиристо торчали вверх. Ерожин разделся, незаметно запихнул табельный пистолет за спинку дивана и принялся ждать. Девушки накрыли маленький журнальный стол.

Занавесили настольную лампу своими блузками. Придвинули столик к постели и удалились в ванную. Из ванной будущие учительницы явились в чем мать родила. Марина порылась в видеотеке Ерожина, отыскала приглянувшуюся кассету и включила видик. На экране возникло эротическое шоу из жизни юго-восточной Азии. Смуглые раскосые красавицы своими телами делали европейцу массаж. Девушки разлили шампанское. Тоня сама ловко открыла бутылку. Затем вместе с Мариной нырнула в постель к Ерожину. Пили по очереди из одного бокала. Марина и Тоня стали целовать друг друга и Ерожина, обмениваясь заодно напитком. Ерожин перестал чувствовать реальность.

Действие в его постели становилось гораздо увлекательнее видеофильма. Девушки продемонстрировали хозяину тайны лесбийской любви, по очереди отдаваясь ему и друг другу.

Наутро Ерожин на работу пойти не смог. Он отзвонил и, сославшись на похмелье, выпросил у шефа выходной.

— Что это с тобой? — поворчал Грыжин по телефону. — Раньше на похмелье не жаловался… Стареешь, что ли? Бери с меня пример.

Сколько бы вечером ни выпил — в девять, как штык, в кабинете…

Девушки прожили у Ерожина почти месяц.

Ерожин сильно осунулся и чуть не завалил одно дело, связанное с проверкой в области.

Девушки из дома почти не выходили. Днем отсыпались и готовились к зачетам, а Ерожин каждый день уезжал на службу. Поняв, что так он загнется, Петр Григорьевич гарем разогнал.

— Все, девчонки, — однажды вернувшись домой, заявил подполковник Ерожин, — шах просит пощады.

Тоня и Марина быстро оделись и исчезли.

Вещей своих в доме Ерожина наложницы не завели. Сборы прошли быстро. Ерожин два дня отсыпался, благо исход гарема произошел под выходные, и две недели в сторону «женскаго полу» смотреть не мог.

В окне окончательно посветлело. Больница стала наполняться утренними звуками. Захлопали двери. Чаще заелозил лифт. Из коридора донеслись голоса. Вдруг Ерожин вспомнил искаженное лицо инспектора ГАИ. Впереди темный «Форд», чуть не сбивший дежурного.

Свистки и скорость. Бешеную скорость «Мерседеса», преследовавшего бандитов. Красные огоньки габаритов «Форда» медленно приближались. На спидометре машины Ерожина около двухсот. Водитель Конягин утопил педаль газа в пол. Так быстро Ерожину до этого по городу гонять не приходилось. Обе машины мчатся по Киевскому шоссе. Впереди пост «Внуково». Ерожин пытается связаться с постом, но в телефоне одни помехи, на такой скорости трудно спокойно разобраться со связью. Что же дальше? Дальше — провал. Ерожин, опасаясь перегруза, напрягать голову не стал. И так неплохо. Потихоньку он все вспомнит. Время есть, из реанимации домой не выписывают…

В палату заглянула сестра, называвшая Ерожина сынком. Женщина повозилась со сложной системой, позволявшей больному, не вставая, выводить из организма лишнее. Ерожин покраснел. Сильного мужика, привыкшего к спортивной податливости мышц, беспомощность злила и смущала.

— Не стесняйся, сынок. Наше дело такое…

Работа. И ничего стыдного у больного человека нет, — сказала сестра, меняя утку. — Ерожин промолчал. Что тут скажешь? — У нас сейчас пересменок. Сима заступит. Она девушка молодая, красивая, да и ручки у нее легкие.

В ее смену больные никогда не отходили, — добавила сестра перед тем, как покинуть палату.

— Что значит, «не отходили»? — спросил Ерожин. Но сестра вопроса не услышала. Голос Ерожина звучал, как шепот.

Ерожин закрыл глаза, перед ним снова возникла девушка-блондинка на свадебном вечере. Этот образ приносил тепло и облегчение.

Хотелось задержать его подольше. Думая о случайной встрече, Ерожину даже в голову не приходило завалить блондиночку в койку.

Мечталось, что они бродят по Москве. Почему-то вспомнились Воробьевы горы. Хорошо бы с ней там оказаться. Внизу вся столица в куполах и лента реки. В дымке город обретал сказочную красоту. Ерожин уже познакомился с изнанкой мегаполиса. С грязными дворами. С подвалами, где ширялись наркоманы. Не часто, но случалось, шеф подключал его к запутанным делам ведомства. И тогда Ерожин, как гончая, шел по следу. Он любил оперативную работу. Положение помощника замминистра давало много преимуществ, но без постоянной оперативной работы Ерожин скучал. В том деле с наркотой он опередил эфэсбешников.