Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Шмидт Гэри - Битвы по средам Битвы по средам

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Битвы по средам - Шмидт Гэри - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

— Немедленно, — повторила миссис Бейкер.

Путь до кабинета директора некороткий. А в начале учебного года он кажется даже длиннее, потому что натёртый пол громко скрипит под подошвами кроссовок, словно жалуется на мучения, которые ты причиняешь ему каждым шагом. А ещё на тебя со всех сторон пялится народ, и все знают, что ты идёшь к директору, мистеру Гвареччи. И все счастливы, что он вызвал тебя, а не их.

Да, он вызвал меня.

Когда я дошёл, мне велели подождать под дверью. Чтоб я хорошенько поволновался.

Наш мистер Гвареччи мечтает быть не директором, а диктатором. В какой-нибудь небольшой стране. Данни Запфер считает, что он просто дожидается, чтобы люди из ЦРУ устранили Фиделя Кастро и поставили его руководить Кубой, которую он тут же переименовал бы в Гвареччубу. А Мирил уверяет, что директор подыскивает себе местечко где-нибудь в Европе. Может, и так. Беда только в том, что в ожидании новой должности мистер Гвареччи по-прежнему директорствует в Камильской средней школе и оттачивает на нас свои замашки. Замашки диктатора небольшой страны.

Когда меня наконец запустили в кабинет, директор восседал за столом во внушительном кресле и сильно возвышался надо мной и над стульчиком, на который мне велели сесть.

— Холлинг Вуд, — произнёс директор сипловатым, сбивающимся на писк голосом. Словно он сорвал его, выступая с балкона перед дрожащими от страха народными массами.

— Вудвуд, — поправил я.

— В личном деле написано Холлинг Вуд.

— А у меня в свидетельстве о рождении написано Холлинг Вудвуд.

Мистер Гвареччи улыбнулся специальной директорской улыбкой.

— Не будем пререкаться, Холлинг Вуд. Это непродуктивно. Всё, что написано в личном деле, — правда. Иначе школа не могла бы функционировать.

Заметили приёмчик из диктаторского арсенала? Очень подходит для управления небольшой страной.

— Холлинг Вуд, — покорно повторил я.

— Вот и славно, — похвалил мистер Гвареччи и снова заглянул в личное дело. — У нас с тобой имеется проблема. Тут сказано, что математику за шестой класс ты сдал на крайне низкий балл.

— Сдал, — подтвердил я.

Ещё бы я не сдал математику! Её даже Дуг Свитек сдал, а у него оценки вообще ниже плинтуса.

Мистер Гвареччи взял со своего стола какой-то листок.

— Миссис Бейкер прислала мне записку. Она полагает, что тебе следует вторично пройти курс математики за шестой класс.

— На второй год остаться?

— Вероятно, она сомневается в твоей способности усвоить курс седьмого класса при таких результатах за шестой.

— Но…

— Не перебивай меня, Холлинг Вуд. Миссис Бейкер предлагает, чтобы в среду днём, в час сорок пять, ты отправлялся на урок математики в класс миссис Харнет.

Господи, куда же бедному семикласснику спрятаться от миссис Бейкер, мистера Гвареччи, а заодно и от всей Камильской средней школы? Потому что она у этого семиклассника в печёнках сидит! Где бы так спрятаться, чтобы вовсе ни о ком из школы не вспоминать! Может, есть такое место? Может, оно — на борту «Испаньолы», которая летит, подгоняемая ветром, к тропическому острову и бросает там якорь? И ты сходишь на берег, где шумят зелёные пальмы и пестреют крупные пахучие цветы?

А может, это место — Калифорния, где я открою… Как там было, в том идиотском предложении? Вот, вспомнил: «прекрасного так много»!

Тем временем мистер Гвареччи снова уткнулся в моё личное дело. И покачал головой.

— Впрочем, — сказал он, — тут зафиксировано, что экзамен за шестой класс всё-таки сдан.

Я кивнул. И затаил дыхание. Вдруг в душе диктатора небольшой страны победит добро? Ну вдруг?

— Сомнения миссис Бейкер, безусловно, правомерны, — продолжал он. — Но и оценка за шестой класс у тебя, безусловно, положительная.

Я промолчал. Чтобы не спугнуть.

— Так что… пожалуй, оставим пока всё как есть, — произнёс директор.

Я снова кивнул.

— Но имей в виду, Холлинг Вуд! Я буду следить за твоей текущей успеваемостью! — Он хищно потянулся ко мне через стол. — Сорвёшься — окажешься в шестом классе. Глазом моргнуть не успеешь.

Вы никогда не встречались с диктаторами маленьких стран? Так вот, это тоже их тактика: народ надо держать в постоянном нервном напряжении.

Мистер Гвареччи взял ручку и что-то черкнул на записке миссис Бейкер, в верхнем углу. Потом сложил лист и достал из ящика конверт. Не сводя с меня взгляда, он вложил лист внутрь и, лизнув липкую полоску, плотно заклеил конверт. Сверху он надписал: «Для миссис Бейкер». И отдал мне конверт.

— Передашь сам, — сказал он. — Конверт должен остаться запечатанным. Я проверю.

Я взял конверт — запечатанный — и отнёс его миссис Бейкер. Запечатанным. Она его открыла сама, уже когда я сел за парту. Прочитав решение директора, она медленно отложила листок. И посмотрела на меня в упор.

— Пре-сквер-но.

Она произнесла все три слога по отдельности, словно разбирала слово по составу.

Весь остаток дня я пристально наблюдал за миссис Бейкер, но она — хоть и собиралась меня убить — ничем своих намерений не выдала. Лицо — как каменное, как гранитные лица четырёх президентов, выточенные в горе Рашмор. И оно не переменилось ни разу: ни когда у Дуга Свитека сломалась новая ручка и вся его парта оказалась залита синими чернилами; ни когда миссис Бейкер раскручивала на стене свёрнутую в рулон карту мира, а она свалилась ей чуть ли не на голову; ни когда голос мистера Гвареччи из трескучего динамика объявил, что лейтенанта Тибальта Бейкера отправляют во Вьетнам в составе сто первой воздушно-десантной дивизии и все мы должны пожелать удачи ему, а заодно и миссис Бейкер. Лицо у неё было как каменное.

Так всегда бывает с людьми, которые замышляют недоброе.

Октябрь

Все среды сентября прошли одинаково: в меловой пыли.

Без четверти два приходил автобус из храма Бет-Эль, и полкласса ныряло в его утробу.

А без пяти два автобус из собора Святого Адальберта забирал всех остальных, даже Мей-Тай, потому что из Вьетнама её вывезла католическая служба милосердия и католики считали своим долгом обратить её в свою веру.

Оставались только мы с миссис Бейкер. Одни. Лицом к лицу. Часы на стене начинали тикать очень громко.

В первую среду миссис Бейкер, судя по всему, сидела и размышляла, как, не нарушая закон, напомнить мне, что пресвитерианство — это пре-сквер-но.

— Давать вам новый материал с опережением бессмысленно, — рассуждала она вслух. — Лучше завтра послушаете на уроке вместе со всеми.

В итоге я отмывал доску от мела. А потом переставлял на полках ряды учебных словарей Торндайка. Потом снова мыл доску, потому что на ней оставались потёки. Потом я выходил на улицу и выбивал сухие тряпки о стену школы. Белая меловая пыль кружилась в воздухе и оседала прямо на меня. Толстым слоем. Проникала в глаза, в нос, в горло. Я знал, что меня ждёт: активно прогрессирующая болезнь лёгких, которая сведёт меня в могилу очень скоро. Ещё до конца учебного года. И всё из-за того, что я — пресвитерианец.

Так прошла и вторая среда сентября, и третья, и четвёртая. И начало октября тоже. Разве что доску я мыл теперь дочиста с первого раза. Зато миссис Бейкер тут же придумала для меня дополнительные задания: я снимал стенды, прикреплял на них разные учебные материалы тонюсенькими булавками, а потом возвращал на стену и следил, чтобы висели прямо, а не косо. Ещё я снимал шваброй паутину с асбестовых потолочных плит и протирал нижнюю часть оконных стёкол, залапанную нашими пальцами. И открывал окна. Чтобы циркулировал свежий воздух. Так ставила задачу миссис Бейкер.

Проветривать класс в самом деле необходимо. Ведь за загородкой, в раздевалке, народ вечно бросает остатки завтраков, а то и целые завтраки, поскольку нам часто пытаются скормить малосъедобные продукты. Вроде бутербродов с ливером.