Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Фет Афанасий Афанасьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 86

Изменить размер шрифта:

Пифия

Я помню, ревновала

Его ты к флейтщице. Я знаю, та Цимбала

Тяжелокосая с Филлидою-змеей

Всегда вдвоем. — Куда ты, Лизиас? Постой!

Признайся лучше!

Лизиас

В чем?

Пифия

Я правдой не обижу.

Недаром флейтщиц я лезбейских ненавижу.

Вот всепобедные сирены! Слушай смех.

Ведь не Вакхида я смиренница. При всех

Скажу, что видела на днях. Бываю часто

На пышных я пирах. Наследник Феофраста

Звал ужинать. Он сам красноречив, пригож

И ласков. Собрались. В венках вся молодежь,

Вся раздушенная; в венке на крайнем ложе

С седою бородой мудрец известный тоже

Возлег. Мне не забыть сурового лица.

Всем хочется речей послушать мудреца…

Вдруг флейты ласковой, игривой, вдохновенной,

Фригийской флейты зов раздался вожделенный,

И легкая, как лань, лезбеянка вошла,

Остановилася, всех взором обвела

И старцу мудрому, исполнена тревоги,

Кудрявой головой, в цветах, поникла в ноги.

Но старец ей, смеясь: «Нашла же, где упасть!

Беседе рад мудрец, но презирает страсть» —

И оттолкнул ее. Смущенная позором,

Лезбеянка встает; но флейты страстным хором

Зовут танцовщицу, — и вот уже она

Несется, кружится, полуобнажена

И беззаветного исполнена желанья.

Я женщина — и то… Нет, страшные созданья!

Смотрю — философ наш, порыва не тая,

Встает, кричит: «Все прочь! сюда! она моя!»

Вмешался тут Дифил, повеса и гуляка,

Поднялся общий шум, и завязалась драка.

Венок у мудреца сорвали с головы…

Смех! — Вот лезбеянки, ты видишь, каковы.

А ты еще ее, Вакхиду, голубицу,

Решился променять на флейтщицу-срамницу,

На черноглазую Цимбалу.

Вакхида

Нет, постой,

Подруга Пифия! Мне хочется самой

Ему напомнить ночь, как, веря юным силам,

Он пил наперебой с Тразоном и Дифилом.

Позвали флейтщиц к вам. — Я не спускала глаз. —

Хотя Цимбалу ты поцеловал пять раз,

Ты этим лишь себя унизил. Но Филлида!

Я всё заметила, не подавая вида, —

Как ты глазами ей указывал фиал,

Тобою отпитой, как ты рабу шептал,

Наполнив вновь его, тайком снести к Филлиде.

Нет, вспомнить не могу я о такой обиде! —

Как, закусивши плод и видя, что Тразон

О Диогене в спор с Дифилом погружен,

Ты яблоко швырнул — и на лету поймала

Она его, смеясь; потом поцеловала

И спрятала. — Ну что? Что скажешь ты теперь?

Лизиас

Я пьян был и шутил. Нет, Пифия, не верь

Ты ревности ее. Ее ты защищаешь,

Но скажешь ты не то, когда ты всё узнаешь.

Вакхида, выслушай! Довольно я молчал!

На ложе с отроком я сам тебя застал!

Вакхида

Меня? О боги! Где? Когда? В какую пору?

Лизиас

Ты знаешь, что, меня строжайшему надзору

Отец из-за тебя подвергнув, приказал,

Чтоб раб мне по ночам дверей не отпирал.

Семь дней тому назад, желаньем истомленный,

Позвал Дримона я. Мой сверстник благосклонный

Подставил у стены мне спину — и по ней

Я перелез. Бегу — и вот я у дверей

Моей возлюбленной. Была уж полночь, пели

Вторые петухи. Дверь заперта. Ужели

Стучать, греметь? Махну я через двор, — знаком

Мне этот путь. Вхожу я ощупью в твой дом,

Нащупал я постель.

Вакхида

О боги! Умираю!

Что скажет он еще?

Лизиас

Я слухом различаю

Дыхание двоих. Сперва мне мысль пришла —

Рабыню Лиду спать ты, видно, позвала;

Но тихо я впотьмах к вам простираю руки…

О Пифия! пойми, какие злые муки

Я вынес! Ищущей рукою я напал

На кожу нежную: то отрок возлежал,

Благоухающий, с обритой головою…

О, если б нож тогда случился под рукою!

Не смейся, Пифия: ужасен мой рассказ!

Вакхида

И только? Вот за что ты в гневе, Лизиас?

То Пифия была.

Пифия

К чему ты всё болтаешь!

Вакхида

Зачем скрывать? Теперь, мой Лизиас, ты знаешь:

То Пифия была.

Лизиас

С обритой головой?

Ну, скоро ж у нее роскошною косой

Успели локоны густые увенчаться!

Сам Феникс быстро так не может возрождаться;

На бритой голове коса узлом в шесть дней!

Вакхида

Боясь, чтобы болезнь недавняя кудрей

Ей не испортила, она без сожаленья

Обрилась, — а на ней чужое украшенье.

Сними ж его на миг, друг Пифия! Глазам

Ревнивец наконец пускай поверит сам.

Ты видишь, — вот она, невинная прикраса,

А вот и отрок злой, что мучил Лизиаса!

1869

«Когда б в полете скоротечном…»

Когда б в полете скоротечном

Того, что призывает жить,

Я мог, по выборе сердечном,

Любые дни остановить, —

Порой, когда томит щедротой

Нас сила непонятно чья,

На миг пленился б я заботой

Детей, прудящих бег ручья,

И, поджидая и ревнуя,

В пору любви, в тиши ночной,

Я под печатью поцелуя

Забыл заре воскликнуть: «Стой!»

Перед зеленым колыханьем

Безбрежных зреющих полей

Я б истомился ожиданьем

Тяжелых, непосильных дней.

Я б ждал, покуда днем бесшумным

Замрет тоскливый труд и страх,

Когда вся рожь по тесным гумнам

Столпится в золотых скирдах.