Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Фет Афанасий Афанасьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 110

110

Изменить размер шрифта:

Зачем всю дрянь к наставнику я вез?

Но лишь вошел, он крикнул мне: «Что с вами?»

Я объяснил как мог, повеся нос,

И вдруг, как мальчик, залился слезами.

Меня он обнял и почти донес

До кресла. Сам он с влажными глазами

И с кроткой речью, полною любви,

Стал унимать рыдания мои.

«Спасти ее!» — я только мог твердить.

«Спасти-то нужно вас, — расстроить эту

Безумную попытку. Заложить

Немедленно я прикажу карету…

Инспектора вас в карцер посадить

Я попрошу на месяц по секрету.

Когда своей не жаль вам головы,

То хоть ее-то не губите вы».

Давно стою, волнуясь, на часах,

И смотрит ярко месяц с тверди синей,

Спит монастырский двор в его лучах,

С церковных крыш блестит колючий иней.

Удастся ли ей вырваться-то? Ах!

И олуха такого быть рабыней!

На колокольне ровно восемь бьет;

Вот заскрипел слегка снежок… Идет!

Откинула покров она с чела,

И месяц светом лик ей обдал чистый.

Уже моих колен ее пола

Касается своей волной пушистой,

И на плечо ко мне она легла,

И разом круг объял меня душистый:

И молодость, и дрожь, и красота,

И в поцелуе замерли уста.

И я ворвался в этот мир цветов,

Волшебный мир живых благоуханий,

Горячих слез и уст, речей без слов,

Мир счастия и пылких упований,

Где как во сне таинственный покров

От нас скрывает всю юдоль терзаний.

Нельзя душой и блекнуть и цвести, —

Я в этот миг не мог сказать «прости».

А вам не жаль? Чего? — спросить бы надо:

Что был я глуп, или что стал умней?

Какая же за это мне награда?

Бывало, точно, и не спишь ночей,

Но сладок был и самый кубок яда;

Зато теперь чем дальше, тем горчей:

Всё те же рельсы и машина та же,

И мчит тебя, как чемодан в багаже.

Дня через два хозяйка за столом

Вдруг говорит: «А наши молодые

Уехали — и старики вдвоем

Остались. Он сказал, что там большие

В деревне хлопоты у них. Кругом

Падеж скота, и есть дела другие.

А вы чем сыты, молодой народ,

Что капельки вы не берете в рот?»

Затем, — затем настал конец. А вы

Простите, если сказка надоела.

Я скоро сам уехал из Москвы,

И мне писали: Лиза овдовела.

Поздней искал я милостей вдовы,

Но свидеться она не захотела.

Болтали — там… какой-то генерал…

А может быть, кто говорил — соврал.

1884

Стихотворные переводы

С китайского

Тень

Башня лежит,

Все уступы сочтешь.

Только ту башню

Ничем не сметешь.

Солнце ее

Не успеет угнать, —

Смотришь, луна

Положила опять.

1856

Из Саади

«Обремененный славой мира…»

Обремененный славой мира,

Сравняйся с смоквою полей;

Она тем ниже гнется долу,

Чем смокв обильнее на ней.

(1847)

Подражание восточным стихотворцам

Вселенной целой потеряв владенье,

Ты не крушись о том: оно ничто.

Стяжав вселенной целой поклоненье,

Не радуйся ему: оно ничто.

Минутно наслажденье и мученье,

Пройди ты мимо мира: он ничто.

(1865)

Из Гафиза

«Звезда полуночи дугой золотою скатилась…»

Звезда полуночи дугой золотою скатилась,

На лоно земное с его суетою скатилась.

Цветы там она увидала и травы долины

И радостной их и живой пестротою пленилась.

Она услыхала звонки говорливые стада

И мелких серебряных звуков игрою пленилась.

Коня увидала она, проскакавшего в поле,

И лошади статной летучей красою пленилась.

И мирными кровами хижин она и деревьев,

И даже убогой гнилушкой лесною пленилась.

И, всё полюбя, уж на небо она не просилась —

И рада была, что ночною порою скатилась.

(1859)

«О, если бы озером был я ночным…»

О, если бы озером был я ночным,

А ты луною, по нем плывущей!

О, если б потоком я был луговым,

А ты былинкой, над ним растущей!

О, если бы розовым был я кустом,

А ты бы розой, на нем растущей!

О, если бы сладостным был я зерном,

А ты бы птичкой, его клюющей!

(1859)

«Мы, Шемзеддин, со чадами своими…»

Мы, Шемзеддин, со чадами своими,

Мы, шейх Гафиз и все его монахи, —

Особенный и странный мы народ.

Удручены и вечных жалоб полны,

Без устали ярмо свое влача,

Роняя перлы из очей горячих, —

Мы веселы и ясны, как свеча.

Подобно ей мы таем, исчезаем,

И, как она, улыбкой счастья светим.

Пронизаны кинжалами ресниц

Жестоких, вечно требующих крови,

Мы только в этих муках и живем,

В греховном мире вечно утопая,

С раскаяньем нисколько не знакомы,

А между тем, свободные от злого,

Мы вечно дети света, а не тьмы —

И тем толпе вполне непостижимы.

Она людей трех видов только знает;

Ханжу, во-первых, варвара тупого,

Фанатика, с его душою мрачной,

А во-вторых — развратника без сердца,

Ничтожного, сухого эгоиста,

И, наконец, — обычной колеей

Бредущего; но для людей, как мы,

Ей не найти понятья и названья.