Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Фет Афанасий Афанасьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 108

108

Изменить размер шрифта:

Нельзя сказать, чтоб тяжкие грехи

Нас удручали. Он долбил тетрадки

Да Гегеля читал; а я стихи

Кропал; стихи не выходили гладки.

Но, боже мой, как много чепухи

Болтали мы; как нам казались сладки

Поэты, нас затронувшие, все:

И Лермонтов, и Байрон, и Мюссе.

И был ли я рассеян от природы,

Или застенчив, не могу сказать,

Но к женщинам не льнул я в эти годы,

Его ж и Гегель сам не мог унять;

Чуть женщины лишь не совсем уроды, —

Глядишь, влюблен, уже влюблен опять.

На лекции идем — бранюсь я вволю,

А он вприпрыжку по пустому полю.

По праздникам езжали к старикам

Различные почтительные лица

Из сослуживцев старых и их дам,

Бывала также томная девица

Из институтских — по ее словам,

Был Ламартин всех ярче, как денница, —

Две девочки — и ту, что побледней,

Звала хозяйка крестницей своей.

Свершали годы свой обычный круг,

Гамлет-Мочалов сотрясал нас бурно,

На фортепьянах игрывал мой друг,

Певала Лиза — и подчас недурно —

И уходила под вечер. — Но вдруг

Судьбы встряхнулась роковая урна.

«Вы слышали? А я от них самих.

Ведь к Лизаньке присватался жених!»

«Не говорят худого про него.

С имением, хоть небольшого чину;

У генерала служит своего,

Ведет себя как должно дворянину:

Ни гадких карт, ни прочего чего.

Серебряную подарю корзину

Я ей свою большую. — Что ж мне дать?

Я крестная, а не родная мать».

Жених! жених! Коляска под крыльцом.

Отец и дочка входят с офицером. —

Не вышел ростом, не красив лицом,

Но мог бы быть товарищам примером:

Весь раздушон, хохол торчит вихром,

Торчат усы изысканным манером,

И воротник как жар, и белый кант,

И сахара белее аксельбант.

«Вот, Лизанька, бог дал и женишка!

А вы ее, мой милый, берегите:

Ребенок ведь! Немножечко дика,

Неопытна, — на нас уж не взыщите».

А мне ее отец: «Вы старика

Утешьте, вы и ей не откажите:

Мы с Лизою решились вас просить

С крестовым братом шаферами быть.»

«Ты, Лизанька, уж попроси сама,

Вы, кажется, друг другу не чужие,

Старинной дружбой связаны дома,

А с крестным братом даже и родные».

— «Я вас прошу». — «Ах, боже, дела тьма.

Пора и дальше, люди молодые,

И к тетушке мне нужно вас завесть. —

Так по рукам?» — «Благодарю за честь».

Горит огнями весь иконостас

Хрустальное блестит паникадило,

И дьякона за хором слышен бас…

Она стоит и веки опустила,

Но так бледна, что поражает глаз;

Испугана ль она, иль загрустила?

Мы стали цепью все, чтобы народ

На наших дам не налезал вперед.

«Где ж мой платок? — старик воскликнул наш. —

Дай мне хоть свой; отдам тебе на бале.

Что возишься! Да скоро ли подашь?

Ну, дайте вы, хоть вы бы отыскали».

— «Да не найду». — «Вот завели cache-cache!»

— «И у меня! И у меня украли!»

— «Обчистили? Народец-то каков!»

Вся наша цепь без носовых платков.

Стою да мельком на нее взгляну.

Знать, от свечей ей томно — от угара.

И жалко-жалко мне ее одну,

Но жалко тож индейского фуляра. —

«А не такую бы ему жену, —

Пожалуй, что она ему не пара».

Вот повели их кругом наконец,

И я топчусь, держа над ней венец.

Всё кончено. Пустеет божий храм. —

Подробностей уж не припомню дале,

Но помню, что с товарищем я там,

У них в дому, на свадебном их бале.

Стою в гостиной полусветлой сам,

А музыка гремит и танцы в зале.

Не знаю, что сказать, а предо мной

Давнишняя подруга молодой.

«Пойдемте вальс! Вы не хотите? Нет?

Но вы должны, — ведь я вознегодую…

Вы сердитесь за давешний ответ?»

— «Я не сержусь; я просто не танцую».

— «Ну, дайте ж руку! ссориться не след.

Та к сердцу ближе. Руку ту — другую».

И без перчатки стала хлопотать,

Чтобы с моей руки перчатку снять.

Но тут товарищ мой влетает в дверь:

«Вот где они! Куда запропастились!

Вас кавалер, как разъяренный зверь,

Повсюду ищет. — Вы б поторопились.

Да ты-то что? Не кисни хоть теперь,

Ступай за мной; там словно взбеленились».

— «Нет, уж уволь. Тебе оно под стать,

Ты по полю давно привык плясать».

Вот грянула мазурка. — Я гляжу,

Как королева средневековая,

Вся в бархате, туда, где я сижу,

Сама идет поспешно молодая

И говорит: «Пойдемте, я прошу

Вас на мазурку». Голову склоняя,

Я подал руку. Входим, — стульев шум,

И музыка гремит свое рум-рум.