Человек — ты, я и первозданный - Линдблад Ян - Страница 3

Объясняется этот примечательный факт тем, что когда-то в далеком прошлом это племя не поладило со своими соседями. С тех пор минула не одна сотня лет, но акурио продолжали жить в уединении в наиболее труднодоступных районах так называемого «Зеленого ада», куда редко проникали посторонние. А тех, кто все-таки наведывался, встречали летящие из зарослей отравленные стрелы. Легендарные «белые индейцы» — страшные акурио — пребывали в полной изоляции с таких давних пор, что до них не дошли никакие орудия нового, «металлического» века. Здесь сохранились каменные топоры и другие предметы древнейшей индейской утвари, тогда как остальные племена получили мачете, топоры, ножи и уродливую металлическую посуду либо по своим торговым путям, либо в прямом контакте с белыми и чернокожими людьми; последние обитают в деревнях по берегам суринамских рек ниже опасных порогов и водопадов, на каменных уступах Гвианского плоскогорья.

Подробно моя встреча с акурио описана в книге «Каменный век и белые индейцы». Желающих запечатлеть на пленке образ жизни этого племени было много, но предоставилась эта редкостная возможность мне. Сбылось именно то, чего я так добивался, — свидание с первозданным. Сбылось, как обычно, по чистой случайности.

Двумя годами раньше я и мой товарищ по Тринидадской экспедиции, Эллиот Олтон, наняв трех искусных чернокожих гребцов, поднялись вверх по реке, которая служит границей между Суринамом и Французской Гвианой, чтобы снимать жизнь индейцев вайана, с ее смесью старого и нового. В частности, эти индейцы пользуются подвесными моторами, чтобы преодолевать на своих лодках самые бурные пороги — «Гран Сэла», — однако во многом сохраняют исконные обычаи.

В этом путешествии я познакомился с Дином Фордом, миссионером необычного для меня склада. У меня успел сложиться крайне отрицательный взгляд на миссионеров, смотрящих свысока на своих новых «учеников» и помогающих стирать черты наследственной индейской культуры. Теперь мое воззрение изменилось, стало более широким, я увидел не только минусы.

Мне очень нравилась тактичность Дина по отношению к индейцам. Принимая гостя, он сажал его на самый удобный стул; сам же долговязый Дин устраивался на маленькой скамеечке высотой двадцать сантиметров. Он вел себя скорее как товарищ, чем как «проповедник», без какой-либо претензии на превосходство. Вайана отличаются крепким телосложением, мужчины часто поражают мощью своих мускулов, ходят полуголые. И женщины тоже, как было заведено исстари. Дин — человек разумный и практичный, он не из тех, кому обнаженная женская грудь кажется чем-то греховным.

Мы с Дином поддерживали контакт и после того, как я закончил съемки на земле вайана. И однажды я получил письмо, в котором он горячо убеждал меня посетить его на новом поприще в дремучих лесах Суринама. Дескать, молочных рек не будет, но есть что поснимать.

Через месяц с небольшим я уже сидел в самолете, летевшем над зеленым ворсистым ковром, сплетенным из исполинских деревьев. На третьем часу полета в глубь нетронутых дебрей внизу вдруг открылась кое-как расчищенная площадка. Слово «аэродром» вряд ли подошло бы для клочка земли, на котором с достойным восхищения искусством приземлялись пилоты одномоторных самолетиков миссионеров. Новый район деятельности Дина находился у самой границы Бразилии в таком труднодоступном месте, что самолет был единственным связующим звеном с внешним миром.

По характеру культуры обитающее в Алалападу племя резко отличалось от вайана. Здесь не было подвесных моторов, дичь в основном добывали луком и стрелами, во многом старались сохранять исконный уклад. Правда, двое молодых парней все же соприкоснулись с «благами цивилизации» — посетили бразильскую заставу по ту сторону границы и вернулись в тесных джинсах (от которых в здешнем влажном климате вся кожа чешется). Кроме того, они коротко постриглись и истратили заработанные у бразильцев деньги на дешевые транзисторы. Реакция «настоящих» индейцев была крайне отрицательной, и приемники предали анафеме.

У трио (так называлось это племя) я приблизился к первозданному человеку. Это были прекрасные, дружелюбные люди с благородными нравами, сохранившие относительное равновесие с окружающей средой. Правда, они пользовались стальным инструментом, а некоторые охотились с дробовиком, но таких было совсем мало. Главным оружием оставался лук, и я основательно изучил его, снял, в частности, на пленку его изготовление. Наши современные луки несравненно эффективнее самых лучших индейских, но индеец стреляет, так сказать, инстинктивно, целится совсем иначе, чем наш спортсмен-лучник, всем телом, и поражает цель почти без промаха, хотя до спортсмена ему все-таки далеко.

Пребывание у индейцев трио оставило незабываемые впечатления. Их отличала учтивость и душевная доброта. Это были гордые, сильные, откровенные люди, совсем как идеализированный Быстроногий Олень из книг моего детства.

Однако у Дина был для меня в запасе главный козырь. А именно — легендарные «белые индейцы».

Года два назад миссионеры установили контакт с семью маленькими группами, оставшимися от племени. Суринамская Комиссия по делам индейцев и миссионеры договорились оберегать их от любопытствующих, которые несомненно повлияли бы пагубно на чувствительную к стороннему воздействию популяцию, насчитывавшую всего семь десятков индивидов. Отряды антропологов уже нанесли большой урон вайана, заразив их гриппом и даже корью. «Нэшнл джиографик» и Смитсонову институту было отказано в проведении съемок и исследований у акурио. Уникальной возможностью запечатлеть на пленку будни этих индейцев я был обязан тому, что Дин хорошо знал меня. Насколько уникальной, мы с ним тогда не подозревали. После я смог установить, что полностью отсутствует всякий кино— и фотоматериал об индейском каменном топоре. Лишь отдельные собранные кем-то лопасти без топорищ свидетельствовали о былом образе жизни. Поистине ощущаешь «дыхание истории», когда видишь, что этот тип топора идентичен древним североамериканским, азиатским и европейским находкам. Точно так же выглядит найденный в шведском поле каменный топор, возраст которого исчисляется в пять — десять тысяч лет, а ведь вообще-то вариантов в мире хватает. Ученые установили, что так называемый кургузый топор с толстым обухом был широко распространен в Европе и Азии и сопровождал мигрантов, которые через Северную Америку дошли до Южноамериканского континента. Теперь он исчез во всей этой обширной области, но на мою долю выпало сберечь последний след. Я подробно снял на кинопленку, как изготовлялся топор, как насаживался на топорище и как применялся.