Обманы Локки Ламоры - Линч Скотт - Страница 25

— Хрен мне в душу!.. — вырвалось у дона Сальвары, когда в голове у него окончательно нарисовался порядок предполагаемой суммы. — …Ох, простите, пожалуйста, донья София. Я совсем потерял голову.

— Прекрасно понимаю. — Она решительно, по-мужски, в один глоток осушила свой бокал. — Подозреваю, что вы еще скромны в своих прогнозах. Реальные цены по крайней мере втрое превышают ваши подсчеты.

— Дом бел Аустеров, — продолжал Локки, — очень рассчитывает на партнерские отношения с вами, чтобы в период, так сказать, вынужденного изгнания иметь возможность хранить и продавать свои запасы в Каморре. В обмен на вашу неоценимую и столь своевременную помощь в перевозке наших сокровищ мы готовы предложить вам… скажем, пятьдесят процентов всей выручки от продажи нашего коньяка — того, что вам удастся перевезти. Все это с учетом сложившейся ситуации и новых цен в условиях жесточайшего дефицита. Ваши затраты с лихвой — я бы сказал, десятикратно — окупятся еще в течение года. Если же заглянуть вперед на пять-десять лет…

— Безусловно, — промолвил дон Лоренцо, поигрывая очками. — Но, Лукас, позволите ли вопрос? Я смотрю, как вы сидите здесь и рассуждаете о предстоящей гибели налаженного дела, о его переносе куда-то за полторы тысячи миль на юг — и как-то не замечаю особого расстройства в вашем поведении. Интересно, почему?

Тут-то и настал звездный час Локки. Он позволил себе грустную обезоруживающую улыбку, которую на протяжении недель терпеливо репетировал перед зеркалом.

— Подобная катастрофа не стала для нас неожиданностью, уважаемый дон Сальвара. Мои хозяева сумели осмыслить происходящее и уловить суть момента. Они просчитали неизбежное возникновение искусственного дефицита и поняли, как можно обратить к вящей славе нашего дома даже это досадное препятствие. Если на протяжении нескольких лет продавать содержимое указанных шести тысяч бочек по новым ценам, мы сможем вернуться в Эмберлин с такими накоплениями, которые затмят все наши прежние достижения. Что же касается лично вас…

— То здесь речь идет не о сотнях тысяч крон, а о миллионах! — вынырнула из своего транса дона София. — Даже если иметь в виду процент от вашей выручки…

— Это не все, — перебил ее Локки. — Мои хозяева склоняются к тому, чтобы даровать вам еще одну привилегию — уже после нашего успешного возвращения и восстановления в Эмберлине. Мы предлагаем семейству Сальвара постоянный пай в торговых операциях бел Аустеров. Естественно, речь идет отнюдь не о контрольном пакете акций, но, думаю, вы будете довольны. Предположим, десять-пятнадцать процентов от нашей прибыли вас устроят? Вы станете первым и, надеюсь, единственным иностранцем, удостоенным подобной чести.

На секунду в беседке повисла тишина.

— Это очень заманчивое предложение, — проговорил наконец дон Лоренцо. — Подумать только, волею случая все это достанется мне, а не Джакобо! Во имя Богов, Лукас, если мне когда-нибудь доведется снова встретиться с вашими разбойниками, я выражу им самую искреннюю благодарность за то, что они свели меня с вами!

— Вполне вас понимаю. — Локки рассмеялся. — Возможно, Грауманн меня не поддержит, но я всегда считал, что надо отпускать прошлое с благодарностью, а не с укоризной. В конце концов, важны результаты. Мое сердце переполнено радостью от мысли, что в ближайшем времени мы заключим с вами сделку, пошлем корабли на север и ухватим удачу за хвост. Нынешнее положение вещей напоминает мне сказочный приз, подвешенный на подгнившей веревке. Перетрется последняя нить, и он упадет нам в руки. — Локки отсалютовал супругам Сальвара бокалом коньяка и добавил: — Поверьте, наш приз неминуемо оборвется!

В этот момент объевшийся кальмар всплыл на поверхность — и немедленно был вознагражден отравленным арбалетным болтом. Служители Речных Игрищ посчитали излишним трудом заталкивать такую махину обратно в ящик. При помощи крючьев и цепей они попросту оттащили труп чудовища на край заводи. Синяя кровь кальмара смешалась с кровью его жертв — по водной поверхности расплывалось огромное неопределенно-темное пятно, которому надлежало сыграть свою роль в дальнейшем представлении.

Ученые из Теринской Коллегии, проживающие в безопасной дали от морских просторов, наверняка назвали бы волчью акулу, обитающую в Стальном море, одним из самых прекрасных и удивительных созданий. Они могли бы долго распространяться о ее великолепной мускулатуре и неповторимой окраске. И впрямь, полосатые глянцевые тела хищников демонстрируют богатую гамму оттенков — от позеленевшей бронзы до черного цвета грозовых туч. Но тот, кому доводилось работать в открытом море и вдоль береговой линии, скажет вам коротко и ясно: волчьи акулы — это мерзкие агрессивные твари, которые обожают прыгать.

Заключенные в прочные клетки, голодные и обезумевшие от запаха крови, волчьи акулы являлись гвоздем программы Речных Игрищ. В других городах тоже устраивают гладиаторские бои, в которых немногочисленные смельчаки схватываются насмерть с дикими зверями. Но только в Каморре можно увидеть, как вооруженные гладиаторы (они называются контрареквиллами) сражаются на воде со смертельно опасными прыгающими акулами. Причем по давней каморрской традиции контрареквиллами дозволено становиться лишь женщинам.

Все это и называется Зубастым Шоу.

Локки не без интереса разглядывал четверку контрареквилл на воде. Трудно сказать, насколько они красивы, размышлял он, но, безусловно, эффектные женщины… Судя по смуглой коже, все участницы являлись уроженками Каморра с хорошо развитой мускулатурой сельских жительниц — это бросалось в глаза даже на расстоянии. Тем более, что традиционный костюм контрареквиллы оставлял открытым почти все тело: черная хлопковая полоса на груди, борцовская набедренная повязка и тонкие кожаные перчатки. Темные волосы убраны под красные банданы, скрепленные медными или серебряными обручами, — они ярко блестели на солнце, и их отражения сливались на воде в цепочку ослепительных сполохов. Относительно этих обручей существовали разные мнения. Одни утверждали, будто их предназначение — слепить и так не слишком зорких акул. Большинство же склонялось ко мнению, что яркие вспышки, наоборот, помогают хищникам следить за своими жертвами.

Каждая из контрареквилл держала в одной руке короткий дротик, в другой — топор особой конструкции, древко которого имело специальную перекладину, чтобы оружие не выскользнуло в пылу схватки. Сам топор был двуглавым: с одной стороны, как и полагается, закругленное лезвие, с другой — прочный шип наподобие остроконечной кирки. Обычно опытная воительница сначала отсекала акуле под корень плавники и хвост и лишь потом приканчивала тварь. Однако попадались и такие мастерицы, которые умудрялись расправиться с врагом при помощи одного только шипа. Надо сказать, что по толщине шкура акулы может сравниться с корой многовекового дуба.

Локки с привычным восхищением разглядывал мранных сосредоточенных контрареквилл, готовящихся к выступлению. По его мнению, эти женщины были столь же отважны, сколь и безумны.

— Вон та, что слева, — Цецилия де Рикура, — специально для Лукаса Фервита пояснил дон Лоренцо, по такому поводу решив прервать деловые переговоры, которые длились уже больше часа. — Отличный боец. Рядом с ней Аганесса; она знаменита тем, что никогда не пользуется своим дротиком. Остальные две, должно быть, новенькие. По крайней мере, на наших Игрищах.

— Очень жаль, что сегодня вы не сможете увидеть сестер Беранджиас, мастер Фервит, — подала голос донья София. — Они лучшие в своем роде.

— Безусловно, лучшие из всех, кто когда-либо выступал, — подтвердил дон Сальвара. Прищурившись на солнце, он вглядывался в воду, пытаясь оценить размеры акул, что неясными темными тенями метались в своих клетках. — Или когда-либо будут выступать. Но они вот уже несколько месяцев не появляются на Игрищах.

Локки кивнул и задумчиво закусил собственную щеку. Будучи уважаемым вором, гарристой Благородных Подонков, он лично был знаком с двойняшками Беранджиас и доподлинно знал, где именно они провели эти несколько последних месяцев.