Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Афанасьев Вячеслав Николаевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Афанасьев Вячеслав Николаевич - Страница 77

Изменить размер шрифта:

268. Спутница

И за руки водит, и кружит,

И ночью и днем отыскав,

В работе, веселье и дружбе

Проверенная тоска.

Как запах горелого торфа

До боли гортань щекоча,

Лишенные музыки строфы

Подсказывает по ночам.

В свободные дни пятидневки

Врывается в рамы окна,

И бродит от Невки до Невки,

И всё подчиняет сполна.

Но, вновь обрекая на зависть

Не смеющих в ногу идти,

Иная диктуется запись

Эпохой больших директив.

И смутен, и неприкаян

Тот голос, что слышен едва,

Он вырастет, к ней примыкая,

Ее повторяя слова.

И вздутые вешнею спесью

И почки деревьев, и дни

Я нынче встречаю без песен, —

Но скоро придут и они.

<1932> {268}

269. С повинной

Вечер к вечеру — как по шаблону,

Как один другим отражен —

Вечно занят твой стол зеленый

Спешно требуемым чертежом.

Нынче дни рабочего стажа

Счет ведут прямым и кривым, —

Ты и мне отвечаешь, даже

От бумаг не подняв головы.

Прихожу к тебе повиниться,

Говорю, ничего не скрыв:

Устаю, начинаю лениться,

Понемногу растет прорыв.

И подчас не живу — скучаю,

Мало разнится день ото дня.

Но внезапно твое молчанье,

Как упрек, обрывает меня.

Как привет от кварталов до верфи

Дым из труб посылая к нам,

Крыши лагерем красноверхим

Далеко видны из окна.

Город мой подымает стены,

И, ветрам и морозам открыт,

Он работой вечерней смены,

Всем дыханьем своим говорит,

Что работы у всех не меньше

И что так мы спешить должны,

Чтобы вместе дорогой прямейшей

Выйти в будущее страны.

Чтобы годом нам не казалась

Пятидневка в разгар работ,

Наша строчка нашу усталость

На поруки себе берет.

И опять по лестнице длинной

Мне с тобою бежать легко:

Нет невзгоды неодолимой!

Наши песни еще далеко

Не окончены, не пропеты, —

Подтвердить это нынче должна,

На проспект Пролетарской победы

Выходя вслед за нами, весна.

<1932> {269}

270. Весна в Тикси

Отдых к ночи, а ночи нету —

Каждой ночью светло, как днем.

Как тут будешь бродить до света,

Тьму отыскивать днем с огнем?

Утки в забереги слетают,

Лед проталинами пошел.

Из распадка любую стаю

Тут выслеживать хорошо.

Все спокойно в холмах безлесных,

Птицы свищут у самых ног,

Да гремит в снеговых отвесах

Черно-синий лютый поток.

Солнце словно желтою пылью

Одевают гор наготу;

И, расправив рябые крылья,

Мне в глаза взглянув на лету,

Коршун падает с камня камнем,

Пустырей разбойный герой,

И скрывается за сверканьем

Снега талого под горой.

Но в пустыне, одетой светом,

Там, где маревом поднят лед,

Что за тень, колеблема ветром,

На черте горизонта встает?

То шагает легкий и скорый

Мой товарищ — зачинщик охот.

«Здравствуй! — крикну я через горы. —

Как охота твоя идет?»

И просторной свободой богаты,

В цель стреляя под небеса,

Сколько разной твари пернатой

Мы привяжем на пояса!

И к зимовке — уснуть до работы.

Уходя, говорим вперебой

О работе в порту, об охотах,

Об осеннем пути домой.

Осень — к осени, к лету — лето.

Через несколько быстрых лет

Спросишь: «Молодость моя, где ты?» —

Ничего не слыхать в ответ.

И тогда, тяжелее камня,

С неизвестных слетев высот,

Глянет злая тоска в глаза мне,

Надо мной задержав полет.

Я из самых дальних затонов

Верной памяти привозу

Время солнца и льдов зеленых —

Сон, приснившийся наяву.

И товарищи выйдут те же,

Молодые — как в те года;

Мы сойдемся на побережье

После радостного труда.

Впереди просторно и тихо,

Темных крыльев пропал и след,

Только в море из бухты выход —

Словно в будущее просвет.

1935 {270}

271. Итог

Иной судьбы, казалось, не желая,

К несбыточному больше не стремясь,

Так медленно, так нехотя жила я,

В чужую жизнь стучаться утомясь.

Ступала от удачи к неудаче,

На близкое смотря издалека,

Когда, мои пути переиначив,

Их повела холодная река.

Так палый лист уносится теченьем

Куда-то в неизвестность. И пришло

То чувство, что зовется отреченьем,

Что холодно, пустынно и светло.

У моря ветром рвало мох и камень,

И приходилось, наклонясь дугой,

Карабкаться, держась за трос руками,

Храня дыханье, сжатое пургой.

И день за днем вставали в сроках твердых —

Стремленье ветра, уровень воды,

Путь облаков и в дождемерных ведрах

Сухого снега светлые следы.

Еще в июне льды в заливе стыли

Зеленые, прозрачны и влажны,

А светлая, холодная пустыня

Взыграла всеми красками весны.

На склонах гор, коричнево-лиловых,

Горели мхи и снег сходил на нет;

Большой пустырь куражился в обновах

Болот, у неба отбиравших цвет.

И солнечными длинными ночами,

Держа от солнца руку у бровей,

Бродила я с винтовкой за плечами,

Пугая птиц в оттаявшей траве.

И многократно утверждали скалы,

Катая эхо моего ружья,

Что лишь преддверьем — искусом закала

Была вся жизнь прошедшая моя,

Что было в ней борьбы постыдно мало.

И, отступив в сознании вины,

Молчала я, и снова возникала

Над голым миром песня тишины.

Она в ушах звучала бегом крови,

Разгоряченной редкостной весной,

Она была прекрасней и суровей,

Чем гребни гор и небо надо мной.

Оплетена напевом этим длинным,

Я волю в нем услышала одну:

Огромный зов к застроенным равнинам,

Гораздо раньше встретившим весну.

И стало ясно: от него не скроешь

Себя нигде, и на краю земли

Моя судьба — такого же покроя,

Как судьбы тех — оставшихся вдали.

Мы улью одному готовим соты.

И доказал мне этой песни лад,

Что жизнь друзей и прежняя работа,

Объединясь в усилии, велят

Вернуться к ним, чтоб изменять значенье

Любых вещей по слову своему.

1935 {271}