Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

В кварталах дальних и печальных

Рыжий Борис Борисович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

В кварталах дальних и печальных - Рыжий Борис Борисович - Страница 20

Изменить размер шрифта:

«Я скажу тебе не много…»

Я скажу тебе не много —

два-три слова или слога.

Ты живешь, и слава богу.

Я живу и ничего.

Потихоньку, помаленьку, —

не виню судьбу-злодейку,

свой талант ценю в копейку,

хоть и верую в него.

Разговорчик сей беспечный,

безыскусный, бесконечный,

глуп, наверно, друг сердечный,

но, поверь мне, я устал

от заумных, от серьезных,

слишком хладных или слезных.

Я, как Фет, хочу о звездах —

нынче слаб у них накал.

Был я мальчиком однажды —

и с собой пытался дважды…

Впрочем, это все неважно,

потому что нет, не смог.

Важно то, что в те минуты,

так сказать, сердечной смуты

абсолютно, абсолютно,

нет, никто мне не помог.

Вот и ты, и ты мужайся —

с грустью, с болью расставайся.

Эх, перо мое, сломайся,

что за рифмы, чур меня.

Не оставлю. Понимая,

как нужна тебе, родная,

чепуховина такая,

погремушка, болтовня

1995, ноябрь

Прощанье

Попрощаться бы с кем-нибудь, что ли,

да уйти безразлично куда

с чувством собственной боли.

Вытирая ладонью со лба

капли влаги холодной.

Да с котомкой, да с палкой. Вот так,

как идут по России голодной

тени странных бродяг.

С грязной девкой гулять на вокзале,

спать на рваном пальто,

чтоб меня не узнали —

ни за что, никогда, ни за что.

Умереть от простуды

у дружка на шершавых руках,

Только б ангелы всюду…

Живность вся, что живет в облаках,

била крыльями часто

и слеталась к затихшей груди.

Было б с кем попрощаться

да откуда уйти.

1995, ноябрь

«Вы говорите: “Мысль только…”»

Ю.Л. Лобанцеву[25]

Вы говорите: «Мысль

только…» Но если так

я разумею, мы с

вами идём во мрак.

Разум, идея, мозг,

грозная сеть наук.

Глупость какая — Бог.

Что это — чувство? Звук.

Ежели так, какой

в смысле есть смысл. Нули

мы, или новый слой

луковицы-Земли.

Ежели так, тогда

мне пустота ясна

космоса. Но пока

здесь, на Земле, весна,

волнует меня одна

тема под пенье птиц:

девичих ног длина

и долгота ресниц.

Вот что скажу ещё:

будем мы жить, пока

чувства решают всё,

трепет души, стиха.

1995, ноябрь

«Ходил-бродил по свалке нищий…»

Ходил-бродил по свалке нищий

и штуки-дрюки собирал —

разрыл клюкою пепелище,

чужие крылья отыскал.

Ну что же ты, лети, бедняга,

не бойся больше ничего.

Ты — здесь никто, дурак, бродяга —

там будешь ангелом Его.

Но оправданье было веским,

он прошептал его: «Заметь,

мне на земле проститься не с кем,

чтоб в небо белое лететь».

1995

Девочки-монашки в городском саду

Девочки-монашки

в городском саду.

Все они милашки

на мою беду.

За стеною белый

виден белый храм.

Богу нету дела,

что творится там.

Что же ты, остатки

разливай, дружок.

Я за вас, касатки,

пью на посошок.

Не любви Господней,

право же, желать.

Вот что мне сегодня

хочется сказать.

Вы не одиноки,

ибо с вами Бог.

Это так жестоко —

как я одинок.

Днем я пью, а ночью

я пишу стихи.

Это, между прочим,

все мои грехи.

Вот бы кто с любовью,

чтоб меня спасти,

тихо к изголовью

— Господи, прости! —

просто сел, родные,

что-то нашептал.

Чтоб совсем иные

я стихи писал.

1995, ноябрь

На мосту

Не здесь, на мосту, но там, под водой,

мы долго стояли с тобой —

под волны бежав от себя, за черту —

на ржавом старинном мосту.

Мы здесь расставались с тобой навсегда.

Но там, где чернела вода,

казалось, мы будем обнявшись века

стоять. И шумела река.

И дни пролетели. И с мыслью одной

пришел я сюда. Под водой

мы не расставались. И я закурил

тихонько. И я загрустил.

О, жизнь. Лабиринты твои,

зеркала кривые. Любовь умерла.

Как сладко и горько мне думать о том,

что там в измеренье ином,

я счастлив. Я молод. Я нежен, как бог.

И ты меня любишь, дружок.

1995, ноябрь