Судьба - Бенедикт Барбара - Страница 36

Никто и не узнает, ведь рядом с будкой были навалены кучи навоза, и когда оттуда дул ветер, запах становился непереносимым.

— Она сказала, что ей нужно?

Туза пожал плечами.

— Она назвала меня «мальчик» и попросила, чтобы я сразу же пошел за тобой. Да если бы я и спросил, разве стала бы она говорить обо всем мне?

Да, действительно, Дафна не стала бы говорить с тем, кого считает ниже себя по положению. Ика улыбнулась. Странно, но, оказывается, она даже хочет увидеться с Дафной. Теперь, когда та уже не является ее хозяйкой, все ее ужимки кажутся просто смешными.

— Одно ясно, — продолжал Туза, — она выглядит очень беспокойной, даже отчаявшейся, и очень желает увидеть тебя.

«Отчаявшейся?» — Ика забеспокоилась. Кивнув головой Тузе, она направилась к будке.

Туза наблюдал за ней. Ему не особенно нравилось подслушивать, но он уже давно служил своему любимому Криту и не хотел упускать такой удобный случай, хотя и пришлось шпионить за подругой. Он должен узнать, что скажет Прорицательница не только ради Крита; это нужно самой Дори. Надвигается какая-то беда — он чувствует ее тяжесть, но не может понять: сама ли Прорицательница является ее причиной, боги ли разгневались на нее или она — просто орудие в их руках.

Когда он все разузнает, он сообщит об этом своим знакомым в Кноссе, а они сами разберутся, стоят ли эти сведения внимания. Было ли это предупреждением свыше или пустым предчувствием. Туза был уверен, что от его действий зависит судьба многих людей.

Ика шагнула в будку — островок прохлады и тени после пыльной площадки. Она глубоко вздохнула, слишком поздно вспомнив о резком запахе загона.

Она, должно быть, выразила вслух свое отвращение, поскольку из-за дерева сразу же появилась Дафна, передвигаясь настолько быстро, насколько это возможно, если сжимать одной рукой нос.

— Ты собиралась целую вечность, — сказала она глухим, но тем не менее разгневанным тоном. — Ты нарочно заставила меня ждать.

Надежды на то, что она изменилась за эти два года, не оправдались. Дафна всегда будет в первую очередь думать только о себе.

— Мне только что сообщили о тебе, — сказала Ика, не видя никакого смысла и пользы объяснить все в подробностях.

— Ты это видишь? — Дафна показала испачканную грязью ногу; было ясно, что ее не удастся легко успокоить. — Этот негодный мальчишка! «Иди через поле», — сказал он, а о лужах предупредил? Об острых камнях? Посмотри на эту царапину. Он посадил меня на стену, а потом просто столкнул вниз. А под конец привел меня сюда... — она сморщила нос, — на этот... благодатный Олимп... да что это за вонь такая?

Ика с трудом подавила усмешку. Наверняка, Туза нарочно привел ее сюда — в отместку за высокомерие.

— Мы находимся рядом с бычьим загоном. Вы же сами сказали «негодному мальчишке», чтобы нас никто не беспокоил.

— Я просила уединения, а вовсе не того, чтобы он привел меня в это нелепое место. — Дафна шмыгнула носом, но тут же еще сильнее сжала его рукой. Гнусавое произношение не вязалось с ее обиженным видом.

— Не знаю, как долго еще смогу все это выносить. Ты представить себе не можешь, что мне пришлось вытерпеть за эти годы, — вздох ее предназначался для того, чтобы Ика представила себе самое худшее.

Оглядев ее пышное тело, Ика не заметила никаких шрамов, шишек или хотя бы синяков на ее гладкой, изнеженной коже. Что бы с ней ни делали, ее явно не морили голодом. Ее не лишили права и одеваться по-царски. Завязки на ее желтой юбке и края корсета, поддерживающего открытые груди, были позолочены. Не менее шести золотых цепочек обвивали ее шею, и на каждой висел драгоценный камень — от рубина на горле до жемчужины между грудей. Бриллианты сверкали в ее диадеме, изумруды — в ушах.

Взглянув на свою поношенную кожаную юбочку и рабочий ремень, Ика не могла удержаться от сравнения.

Заметив это, Дафна поспешила добавить:

— Я рискую жизнью, чтобы повидаться с тобой и, кажется, могу ожидать хоть какой-то признательности.

Хорошо понимая, что визит Дафны преследует какие-то личные цели, Ика не вытерпела.

— Я, вероятно, потеряла способность испытывать признательность. За все прошедшее время ты ничего не сделала, чтобы вытащить меня отсюда.

Дафна смотрела на бывшую рабыню как на дрессированного зверька, который отбился от рук.

— Но ты ведь была в безопасности.

— Что ты можешь знать об этом? — спросила Ика; темное облако гнева окутало ее сердце. — Ты говоришь, неприятный запах? Попробуй пожить в загоне. Говорят, что так мы можем изучить животных, узнать их повадки, но никто не сказал, что быки не желают нас там видеть. Я просыпалась всякий раз, когда своенравное животное подходило ко мне ночью, а многие мои товарищи не проснулись. Страшно потерять жизнь, моя госпожа, а потерять ноготь — это не страшно.

Лицо Дафны приняло холодное выражение, пальцы с длинными ногтями сжались в кулак.

— Ты же всего лишь рабыня и должна быть благодарна, что теперь тебе не приходится жить в рабстве.

Крайнее высокомерие и бесчувственность этих слов лишили Ику дара речи.

— Только подумай, — продолжала Дафна, — тебя могли продать в рабство, как этого старика, Дамоса.

— Дамоса? — спросила Ика, позабыв в волнении о своем гневе. — Ты его видела?

Дафна пожала плечами.

— Конечно, но лучше бы этого не было. Хорошо, что он застал меня одну: если бы кто-нибудь услышал его бормотанье, нас обоих отдали бы уже жертвенному ножу.

Дамос жив и он здесь, на Крите? Ика должна найти его и привести к Язону.

— Ты знаешь, где он теперь?

— Работает на строительстве нового дворца, и я молю богов, чтобы он там и оставался. Он немного помешался. Представь себе, говорит, что видел Язона здесь, на Крите. Все же знают, что мой начальник охраны умер.

От слуха Ика не ускользнуло слово «мой». Она знала, что должна сообщить Дафне о Язоне, но ее губы отказывались произнести эти слова.

— Пожалуй, так даже лучше, — продолжала Дафна. — Лучше для всех нас. Не забывай, что Минос объявил его преступником. Тому, кто укрывает преступников, грозит смерть.

— Это ко мне не относится, — покраснев, ответила Ика. — Я бы пошла на все, лишь бы спасти его.

— Тогда ты просто дурочка. Ведь Язон назвал тебя предателем. И Дамос сказал, что они оба убили бы тебя, если бы смогли.

— Этого не может быть, — возразила Ика. — Язон знает, что я никогда не смогу предать его.

— Он назвал тебя грязным минойским шпионом. Разве ты не слышала, как он кричал это перед тем, как упасть со скалы?

Ика отрицательно покачала головой. Как они могли считать ее предателем, ведь они ее друзья.

— Но не пугайся, — добавила Дафна. — Тебе нечего бояться мертвого Язона, а этого старого дурака я к тебе не допущу. На самом деле, настоящая опасность грозит только мне.

Пока царевна надувала губы, Ика насторожилась. Наконец-то дело дошло до истинной причины визита.

Рука Дафны, покинув нос, присоединилась к другой руке в умоляющей просьбе. Очевидно, эта тема так волновала ее, что она позабыла о запахе.

— Мне нужна твоя помощь, — начала она. — Это все ужасный Сарпедон. Он меня не любит и ждет от меня чего-то. Этого я не понимаю, но уверена, что это ловушка, в которую он надеется меня поймать.

Ика подняла брови. Она не чувствовала желания помогать этой женщине, особенно, теперь, когда ей самой грозили неприятности.

Дафна сжала губы, затем продолжила:

— Они думают, что Ика обладает какими-то необыкновенными способностями. Все бы ничего, но они думают, что я — это ты.

— Так скажи им правду.

— Ты издеваешься. Ты прекрасно знаешь, что я не могу. Если они узнают, что я Дафна, то отдадут меня Минотавру, — она снова передернула плечами, на этот раз более убедительно. — Там, наверху, во дворце, все живут в страхе. Только и разговоров, что про новый лабиринт и про чужеземцев, которых посылают туда умирать. Говорят, что аппетит Минотавра растет с каждым днем. Вскоре ему будет недостаточно афинских пленников.