Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович - Страница 93

*

Дождь, оставляя капли на окне, Стучит, стучит в окно порой ночною. Что он шумит? И так не спится мне, Тебя, моей любимой, нет со мною.

Но быстролетны приступы грозы, И дождь, поняв, что мало в шуме толку, Вдруг перестал, оставив след недолгий – На стеклах три некрупные слезы.

Все стихло, даже капель не осталось. Я вдаль смотрю, где все темным-темно, Я вспоминаю, что и мне случалось Когда-то слезы лить давным-давно. Случалось мне стучать в твое окно, Которое на стук не открывалось.

*

Ты чешешь косу, огорчаясь тем, Что в ней седые волосы нередки. Зачем их прятать, стряхивать зачем Осенний первый снег с зеленой ветки?

Он неизбежен, осени приход, Старанье задержать ее – напрасно, Пусть падает листва, пусть снег идет – И осень красотой своей прекрасна.

Быть юным вновь мне тоже не дано. Пусть, обеляя нас, подходит старость. Пусть злобствуют метели, все равно В груди у нас тепло еще осталось. Нас годы украшают, и давно Ты мне такой красивой не казалась.

*

Ты среди умных женщин всех умнее, Среди красавиц – чудо красоты. Погибли те, кто был меня сильнее, И я б давно пропал, когда б не ты.

Махмуд не пал бы много лет назад, Когда Марьям сдержала б слово честно, Не дали бы Эльдарилаву яд, Когда б верна была его невеста.

Лишь женщина в любые времена Спасала и губила нас, я знаю, Вот и меня спасала ты одна, Когда я столько раз стоял у края.

Неверному, ты мне была верна, Свою верностью меня спасая.

*

Осталась нам едва ли треть пути. С тобою век мы прожили, и ныне Мечтаю жизнь окончить и уйти Я до того, как ты меня покинешь.

А ты последний час мой освети, Забудь свои обиды, умоляю, Прошу: еще за то меня прости, Что малое наследство оставляю.

Хоть все и говорят, что я богат, В действительности я богат не очень. Награды? Что тебе от тех наград?

Тебе я оставляю наших дочек Да песни, о которых говорят, Что сделал их не я, а переводчик.

*

Над головами нашими весною Шумело дерево на склоне гор, И мы в тот час не думали с тобою, Что дровосек уже вострил топор.

Любовь людей на дерево похожа, Она цветет, на свете все презрев, Ужели и она бессильна тоже, Как перед топором стволы дерев?

Мы дерево свое растили долго. Тряслись всегда над детищем своим, Так неужели злу и кривотолкам Его мы на погибель отдадим?

Ужель обиды наши и сомненья Позволят превратить его в поленья?

*

Когда ты вовсе не существовала б, Я, кажется, не прожил бы и дня, Кто б стал причиной бед моих и жалоб, Кто б стал истоком счастья для меня?

К кому б летел я из краев далеких, О ком печалился, о ком грустил, К кому другому обратил бы строки, Которые тебе я посвятил?

Ужель цвели б сады и птицы пели, Когда бы я твоих не видел глаз, Ужели б звезды в небесах горели И солнца свет над миром не погас? Коль не было б тебя, о неужели Я быть бы мог счастливым, как сейчас?

*

Красавицу певец Эльдарилав Посватал из селения чужого, Но выдали невесту за другого Ее отец и мать, любовь поправ.

И на веселой свадьбе яд в вино Подсыпали и дали стихотворцу. И, хоть обман он понял, все равно Рог осушил, как подобает горцу.

Он поступил, как повелел адат, – То исполнять, что старшие велят. И, рухнув возле самого порога, Он так и не поднялся, говорят.

Мне кажется: я тоже пью из рога, Хотя и знаю – там подмешан яд.

*

Был мой родитель горским стихотворцем. За долгий век он написал в стихах О всех соседях, всех хунзахских горцах, Об их деяньях светлых и грехах.

И вот пришли однажды старики И так сказали: «Мы понять не можем, Как вышло, что о той, кто всех дороже, Не сочинил ты ни одной строки?»

Но было у отца свое сужденье: Кто, мол, жену возносит – тот глупец, А кто жену поносит – тот подлец. …А я всю жизнь писал стихотворенья О собственной жене, и наконец Я понял лишь теперь, что прав отец.

*

Любовь, быть может, – это институт, Где учится не всякий, кто захочет, Где Радость и Печаль все дни и ночи Занятья со студентами ведут.

И я мудреных книг листал страницы, Но неизбежно убеждался в том, Что не всему способны мы учиться На неудачном опыте чужом.

Учился я, но знанья были зыбки. Я ушибался, попадал впросак. Я допускал грубейшие ошибки, Не то твердил и поступал не так.

Я мало преуспел, хоть был, по сути, Студентом вечным в этом институте.

*

Однажды и со мной случилось чудо, Иль по-другому это назови: Стоял я над могилою Махмуда, И встал из гроба он, певец любви.

И я сказал: «Как быть мне, научи, Мое волненье в строки не ложится. Прошу, учитель, одолжи ключи Мне от ларца, где наш талант хранится».

И выслушал меня Любви певец И, свой пандур отставив осторожно, Ответил так: «Заветный тот ларец Лишь собственным ключом открыть возможно.

Ищи, и ключ найдешь ты наконец, И спетое тобой не будет ложно!»

*

Маневры – это битва без войны. Проходят танки по земле дрожащей. И хоть огни разрывов не слышны, Грохочет гром почти что настоящий.

Иной из нас считать любовь готов Игрой, где быть не может неудачи, И крепости сердец лишь громом слов Он осаждает, чтоб понудить к сдаче.

А я люблю и потому в огне Иду и знаю горечь поражений, Не на маневрах я, а на войне, Где нет ни отпусков, ни увольнений. Я – рядовой, и рядовому мне Наград досталось меньше, чем ранений.

*

За труд и подвиг щедро награждает Страна сынов и дочерей своих. Для множества указов наградных Порой в газетах места не хватает.

А я хочу, чтобы в стране моей И за любовь, за верность награждали, Чтоб на груди у любящих людей И ордена горели б, и медали.

Но для любви нет орденов, и жаль, Что с этим мирятся законоведы. Мне, может, дали б верности медаль, Тебя венчали б орденом победы.

Но счастье, что любви наград не надо. Любовь, она сама и есть награда.

*

Когда ведут невесту к мужу в дом, Старинному обычаю в угоду В нее бросают камни, а потом Дают для утешенья ложку меда.

Так жениху с невестой земляки Стараются напомнить для порядка О том, что жизнь нам ставит синяки, Но жить на белом свете все же сладко.

Обычай, что бытует и сейчас, Я вспоминаю чаще год от году. Я думаю, жена, что и для нас Жизнь не жалеет ни камней, ни меду. И так порою сладок этот мед, Так жизнь сладка, хоть нас камнями бьет.

*

Я маюсь болью сердца и души, Длинна история моей болезни. Ты снадобье мне, доктор, пропиши, Назначь лекарство всех лекарств полезней.

Вели смотреть по нескольку часов На ту, которой нету совершенней, Пить влагу двух подбровных родников – Такое, доктор, мне назначь леченье.

Назначь леченье светом и теплом, Подумай, что в беде моей повинно, И помоги мне разобраться в том, Где следствие болезни, где причина. И если все же я умру потом, Ты будешь чист – бессильна медицина.

*

Тобою принесенные цветы Стоят, поникнув в тишине больничной. Над ними нет привычной высоты, И нет корней, и нет земли привычной.