Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович - Страница 56

Я молю тебя: угомонись И в лихом Гунибе и в Хунзахе, Перестань, засватывая высь, На луну забрасывать папахи.

Бурной крови славя колотье, Я назначил женщине свиданье, Не пугай обвалами ее, Прояви, Кавказ мой, пониманье.

Я прошу тебя: повремени Вскачь коней бросать, паля из ружей, Амузгинской сталью не звени, Не дыши с вершин каленой стужей.

Если б только ведал ты, какой Я свиданье женщине назначил, Может быть, ты собственной рукой Многое во мне переиначил.

Старых ран, Кавказ, не береди И не строй завалы на дороге. Отмени на этот день дожди, Отмени на эту ночь тревоги.

Не греми каспийскою волной, Что приводит скалы в содроганье, Потому что женщине одной Я назначил в звездный час свиданье.

***

Изнывая в любовной тоске, Я, познав нетерпения муки, Профиль твой на приморском песке Рисовал, словно мальчик, в разлуке.

Под осколком скалы на скале Возникал он в небесном чертоге. И на мерзлом вагонном стекле, Как резцом, нанесенный в дороге.

Вот заветных стихов черновик, Где легко под моею рукою Как созвучие лик твой возник По соседству с начальной строкою.

Взором мысленным изображал Я на кубках черты твоей стати, Как насечкою ими венчал Серебро боевой рукояти.

А в стихах рисовал я, любя, Отвергая границы степенства, В многих образах женских тебя, Но достичь не сумел совершенства.

***

Много скакунов из табуна Оседлал я и родным пределом Мчался, опершись на стремена, Но не стал наездником умелым.

Написал я много тысяч строк, Только на Кавказе, мной воспетом, Истинный поэт — всегда пророк. Скажет время, стал ли я поэтом.

Знали женщин горцы под луной, От любви которых кости млели, Я такой не встретил ни одной, И судить о женских чарах мне ли?

Доблестью когда-то я считал Каждый день слагать лихие строки, Чтоб рождали эхо среди скал, Как громокипящие потоки.

А теперь, наверно, в честь добра, Не скрывая собственной отваги, Я все чаще сторонюсь пера, Чистым оставляя лист бумаги.

О родине

1

Понять я не мог, а теперь понимаю — И мне ни к чему никакой перевод, — О чем, улетая, осенняя стая Так горестно плачет, Так грустно поет.

Мне раньше казалось: печаль беспричинна У листьев, лежащих в пыли у дорог. О ветке родной их печаль и кручина — Теперь понимаю, А раньше не мог.

Не знал я, не ведал, но понял с годами, Уже с побелевшей совсем головой, О чем от скалы оторвавшийся камень Так стонет и плачет Как будто живой.

Когда далеко от родимого края Судьба иль дорога тебя увела, И радость печальна — теперь понимаю, — И песня горька, И любовь не светла, о Родина…

2

Под гром твоих колоколов Твое я славлю имя. И нет на свете слаще слов, И звука нет любимей.

А если смолкнет песнь моя В ночи иль на рассвете — Так это значит, умер я И нет меня на свете.

Я, как орел, парю весной Над весями твоими. И эти крылья за спиной — Твое святое имя.

Но если вдруг сломает их Недобрый темный ветер — Ты не ищи меня в живых Тогда на белом свете.

Я твой кинжал. Я был в бою — Мятежный, непокорный. Я постою за честь твою, Коль день настанет черный.

А если в строй бойцов твоих Я в скорбный час не встану — Так значит, нет меня в живых, Исчез я, сгинул, канул.

Я по чужой земле иду, Чужие слышу речи И все нетерпеливей жду Минуту нашей встречи.

А будет взгляд очей твоих Не радостен, не светел — Так значит, мне не быть в живых Уже на белом свете.

3

О чем эта песня вагонных колес, И птиц щебетанье, И шелест берез? О родине, только о родине.

О чем, уплывая, Грустят облака? О чем кораблей уходящих тоска? О родине, только о родине.

В дни горьких печалей и тяжких невзгод Кто выручит нас? Кто поможет? Спасет? Родина. Только лишь родина.

В минуты удачи, В часы торжества О чем наши мысли и наши слова? О родине, только о родине.

Кто связан и счастьем с тобой, и бедой — Тому и во тьме Ты сияешь звездой, О Родина!..

***

Поверьте, первая ошибка не страшна, И первая обида не важна, И самый первый страх сродни испугу. И коль в твоей судьбе случилось вдруг, Что в первый раз тебя обидел друг — Не осуждай, понять попробуй друга.

Наверное, на свете не найти Людей, ни разу не сбивавшихся с пути, Сердец, ни разу не окутанных туманом. И коль у друга твоего стряслась беда: Сказал не то, не тем и не тогда — Его ошибку не считай обманом.

Друзья, что, глупый промах мой кляня, Когда-то отказались от меня,— Для вас всегда мой дом открыт. Входите! Всех, кто со мной смеялся и грустил, Люблю, как прежде. Я вас всех простил. Но только и меня, друзья, простите.

Подводы

Подводы одних Еле плетутся Дорогою горной. Другие подводы Под горку несутся Легко и проворно.

Молодость, Бег твоих жарких коней Красив и свободен. Тянешь весь мир Ты на своей Чудо-подводе.

Подводы одних Издалека Ползут по дороге… В них впряжены Кривая клюка, Посох убогий…

Резвый твой конь У облаков, Молодость, мчится. Топот его Быстрых подков В сердце стучится.

Кто мне ответит, Что там за груз На пыльных подводах? Воспоминанья, Давняя грусть, Долгие годы.

Молодость, Что на подводе твоей — Я-то уж знаю: Только любовь И вера в людей, И радость земная.

Санта-Клара

До утра брожу я по бульвару, Все не нагляжусь на Санта-Клару. Может, он из древнего сказанья — Этот город с ласковым названьем?

Все твержу я нежно: Санта-Клара. И зову с надеждой: Санта-Клара. И шепчу печально: Санта-Клара. И стою в молчанье: Санта-Клара.

Кто построил в честь своей любимой Город красоты неповторимой? Кто же подарил своей невесте Этот город-сказку, город-песню?

Слышу, вдалеке звучит гитара. Я тебе признаюсь, Санта-Клара: Жизнь моя прекрасна и богата Именами, что для сердца святы.

Это мать — ты слышишь, Санта-Клара. Это дочь — о, тише, Санта-Клара. И сестра моя в ауле старом. И жена моя, ах, Санта-Клара!

Если б сотворить умел я чудо — Я бы городов настроил всюду. Города за реками, горами Милыми назвал бы именами.

Если б каждый город был обвенчан С именем прекраснейшей из женщин, Люди спать могли б тогда спокойно И исчезли бы вражда и войны.

Все б тогда твердили ежечасно Имена подруг своих прекрасных— Так же, как в тиши твоих бульваров До утра твержу я: Санта-Клара…

***

В тебя я вновь влюблен и очарован… Такого не бывает — говоришь? Но в каждый мой приезд волшебным, новым, Загадочным мне кажется Париж.

Бывает так. Живешь, живешь на свете. Идет весна —и словно в первый раз Ты чувствуешь, как молод этот ветер И нов капели сбивчивый рассказ.

Впервые я пишу стихотворенье — Хотя пишу стихи давным-давно. Пусть много было радостных волнений, Но помню лишь последнее — одно.

Бывает так… Ни убыли, ни тленья Не знает страсть, рождаясь вновь и вновь. Ты — первое мое стихотворенье И первая, бессмертная любовь.

Журавли

1

У них всего две песни есть, Хоть кажется — не счесть: О том, что было и прошло, Цветет и отцвело.

Весною шлют они привет Цветам полей, лесов. И ничего печальней нет, Чем их осенний зов.

И эти песни журавлей Везде, в любом краю, Как песню о судьбе своей И я теперь пою.

У них всего две песни есть, Хоть кажется — не счесть: О том, что было и прошло, Цветет и отцвело.

2

Вновь журавли улетают на юг — К солнечным землям, к неведомым странам. Птицы небесные, сделайте крюк, Чтоб не лететь над моим Дагестаном.

Горы угрюмые смотрят вам вслед, Смотрят с тревогой и тихой печалью. Громкий ваш крик разрывает рассвет. Вот вы и скрылись за серою далью.

Кончился, кончился праздник земли! …Желтые листья, дожди без просвета — Словно на крыльях своих унесли Вы и надежду, и солнце, и лето.

Все, что с собой принесли вы весной, Даль поглотила, укрыли туманы… Клин журавлиный летит над землей, Вечной землей моего Дагестана.