Встреча с неведомым(изд.1969) - Мухина-Петринская Валентина Михайловна - Страница 16

— Бывший кок «Мурманца» Гарри Боцманов прибыл в ваше распоряжение, товарищ начальник!

Отец внимательно осмотрел кока, сдержанно поздоровался и пожелал проверить документы. Кок охотно достал из кармана бушлата кожаное портмоне и протянул отцу справку, где черным по белому значилось, что Гарри Петрович Боцманов с такого-то по такое исполнял на «Мурманце» обязанности корабельного кока и уволился по собственному желанию.

— Что ж, плохо было на корабле? — поинтересовался отец.

— Очень хорошо, товарищ начальник!

— Так почему же вы уволились?

— Проворовался, гражданин начальник! — правдиво отрапортовал Гарри Боцманов.

— Что?!

— Так точно, никуда не денешься! Хотели под суд отдать, но ввиду моей молодости пожалели! решили отправить на плато для исправления.

— Только вора нам не хватало! — горько посетовал отец. — Что же вы украли?

— Шоколад.

— Такой сластена?

— Никак нет, терпеть не могу. Просто продавал на частном рынке из-под полы.

— Гм!.. Ну что ж, у нас продавать некому, живем как при коммунизме, без купли-продажи. Готовить-то хоть умеешь?

— Природные способности к этому делу. Капитан плакал, расставаясь, в три ручья. Команда объявила голодовку, не принимая нового кока. Творчески работал, товарищ начальник полярной станции! Горел!

Отец грустно взглянул на покрасневшего Ермака и ушел.

— Почему вас зовут Гарри? — поинтересовалась Валя. — Разве вы англичанин?

— На плато, оказывается, и девушки есть!.. — ухмыльнулся кок. — Нет, я не англичанин, я рязанец. Был в кино такой артист Гарри Пиль. Мама им увлекалась.

При виде кока все приуныли, особенно Бехлер. Но оказалось, что напрасно. Готовил Гарри действительно хорошо. Только уж очень был болтлив и врун ужасный. Даже не знаю, с кем его сравнить — с бароном Мюнхаузеном или Ионом Тихим, написавшим свои знаменитые «Звездные дневники».

Утром Ермак улетел обратно, и я был свидетелем то-го, как начальник полярной станции разъяснил пилоту, сколь важна моральная чистота людей, делающих дело в планетарном масштабе.

— Я понимаю вас, Дмитрий Николаевич, — горячо уверял Ермак, — теперь я привезу… У меня есть в Анадыре два брата на примете — отличные люди! А насчет кока вы не волнуйтесь, я взял над ним шефство. И вообще он очень хороший человек: как на балалайке играет! А насчет шоколада — это просто затмение на него нашло. Конь о четырех ногах, да спотыкается.

— Это вы убедили не отдавать его под суд?

— Ну да, я. Да вы не беспокойтесь.

Ермак сдержал обещание и действительно привез двух эскимосов. Вертолет уже стоял минут десять, а они всё выходили: сначала два брата-близнеца, в кухлянках и фетровых шляпах, надетых явно по торжественности момента, их мать, старая-престарая эскимоска в меховых штанах и оленьей кухлянке, жена одного из братьев, одетая обыкновенно, как одеваются и в Москве, — в платье и пальто, на голове пуховый платок, и их дети — я насчитал ровно восемь, — одетые по-эскимосски и по- русски.

На этот раз отец серьезно разобиделся на Ермака.

— Где я помещу этот детский сад? — гневно спросил он. — Вы смеетесь надо мной? Вам ничего нельзя поручить. Скажу откровенно, я был о вас лучшего мнения.

Все стояли растерянные. Кок на мгновение выглянул из кухни в белом халате и колпаке, показал белоснежные зубы и скрылся. Тело у него было словно на пружинах. Братья почувствовали недоброе и заволновались.

— Товарищ Черкаса, не просим детский сад… Своя яранга будем строить, — сказал один из братьев.

Как я потом заметил, говорил всегда он, за двоих; другой близнец только согласно кивал головой.

— Мы и в Магадане не водил в детский сад. Мы же уволились. Мы навсегда сюда приехал. Хорошее место здесь. Однако, уже были в этих краях, оленей пасли.

— Вы были здесь? — удивился отец.

— Я был. Охотился на быка. Оленей пасли там, внизу. Хороший долина есть. Сколько хочешь корма для оленей. В совхозе работал. Хороший, однако, совхоз. Премии мне давал.

— Почему же вы ушли из этого совхоза? — настороженно спросил отец.

— Брат за мной приехал. Квартиру в Анадыре получал, топить не надо, всегда тепло есть. Уговорил меня приехать. Грузчиками там оба работали в бухте — хорошо было.

— А почему же ушли оттуда, если хорошо? — угрюмо допрашивал отец.

— А теперь я уговорил брата. Отличные места здесь! Однако, лучше Анадыря. И в квартире жарко. Зачем так топить? На охоту будем здесь ходить. Всегда дичь свежая будет. Оленей разведем. Рыбу будем ловить. Для себя и для всех вас. Всем хватит. Богатый край здесь — людей еще не наехал. Ягоду будем собирать, грибы…

— А на полярной станции будете работать? — кротко поинтересовался отец, выдвигая вперед нижнюю челюсть.

— Почему не будем? Будем, однако. Что велишь, то и работаю. Плотничать умеем, оленей пасти умеем, охотиться умеем, рыбу ловить умеем. Что еще тебе надо? А жена моя уборщицей умеет. Она в конторе совхоза убирала. Награда есть. Не отправляй назад…

Ребята, немного понимавшие по-русски, услышав, что их могут отправить назад, подняли отчаянный рев. Женшины стояли неподвижно, как статуи, и грустно смотрели на отца, не пускавшего их в рай.

Отец махнул рукой и ушел в магнитный павильон, а эскимосы стали торопливо выгружать свои вещи. У них оказалось несколько тюков моржовых шкур, которыми они думали крыть ярангу.

Но только они собрались идти в лес за жердями, как вернулся отец.

— Не надо никакой яранги! — раздраженно сказал он. — Есть же утепленная палатка. Борис Карлович, сейчас же освободите им палатку!..

Бехлер скрепя сердце вытащил из нашей бывшей палатки, которую он приспособил уже под кладовую, весь скарб. Эскимосам палатка очень понравилась, особенно окна и тамбур.

— Однако, светло будет! — восторгались они по-русски и по-эскимосски.

Моржовые шкуры они развесили по стенам и устлали ими пол. Получилось очень уютно. От кроватей отказались: «Только мешать будут», а стол взяли и тут же наполовину укоротили ему ножки.

— Как цыгане! — бормотал Борис Карлович.

Через два дня Ермак окончательно поселился у нас. Его поместили в одной комнате с Женей. Они сразу подружились, и по ночам, когда все уже спали, из их комнаты неслись взрывы смеха, так что отец вынужден был сделать им замечание.

А на аэродроме стоял новенький, с иголочки, вертолет «МИ-1», предназначенный для научных изысканий.

Глава восьмая

ЕСЛИ БЫ ПАРНИ ВСЕЙ ЗЕМЛИ…

Отец с озабоченным, но сияющим лицом ходил от павильона к павильону и напевал:

Все были довольны, веселы и взбудоражены: только что объявили «алерт»!

Я уже говорил насчет службы «алерт»? Геофизики всего мира договорились при особенно интересных явлениях природы действовать одновременно и сообща по сигналу научной тревоги «алерт», что означает: будь готов — совсем как у пионеров. Тогда объявлялся специальный мировой интервал (СМИ), и наблюдения проводились чаще и с большей детальностью. Например, шары-зонды запускались каждые пять минут. Каждую минуту фотографировали полярные сияния, беспрерывно регистрировали изменения магнитного поля и земных токов, и так далее.

Для руководства этой работой планетарного масштаба были созданы четыре центра оповещений. Они собирали нужные для прогнозов сведения с обсерваторий всего мира и объявляли СМИ.

Главный центр оповещений был в Вашингтоне, остальные три — в Москве, Париже и Токио. Мы прослушали в кают-компании обращение знаменитых ученых по радио. Прочли и газеты. Отныне на всех документах, публикациях, посвященных Международному геофизическому году, на приборах и всяких инструментах ставилась специальная эмблема — земной шар с опоясывающей его орбитой спутника. В моей папке хранится несколько наклеек с этой эмблемой.