Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны - Лоу Кит - Страница 88

Становилось очевидным, что в отсутствие какого-либо согласованного нажима с Запада невозможно что-либо предпринимать, оспаривая абсолютную власть коммунистов в Румынии. К несчастью для демократии в Румынии, реакция Запада была негодующей, но совершенно неэффективной. В течение двух лет, предшествовавших выборам, Великобритания и США подали несколько официальных нот протеста, но ни разу даже не намекнули на то, что подкрепят их серьезными действиями. Бесстыдство, с которым Румынская коммунистическая партия фальсифицировала результаты выборов, является свидетельством абсолютной уверенности в том, что Запад останется безучастным. И действительно, пока англичане и американцы открыто заявляли, что считают выборы недействительными, ни одной стране не хватило смелости отказаться признать правительство Румынии. Советы понимали, что их жалобы – пустые слова, и история быстро доказала их правоту. Спустя десять недель, 10 февраля 1947 г., союзники подписали официальный мирный договор с Румынией, после чего Запад благополучно умыл руки.

Имея за собой поддержку в виде выборов и формальностей мирного договора, коммунисты предприняли последние аресты – на этот раз с намерением уничтожить оппозицию раз и навсегда. 20 марта по сфабрикованным обвинениям были арестованы 315 членов оппозиционных партий. В ночь на 4 мая еще 600 человек. 2 июня полиция в Клуже арестовала 260 рабочих, выступивших против коммунистической партии. По словам одного из них – члена национал-крестьянской молодежной организации, – их отвезли в местные армейские казармы, а позже погрузили на поезда, шедшие в направлении СССР. Некоторым удалось бежать, оторвав доску в полу их вагона. Многим арестованным так и не предъявили официального обвинения. Большинство освободили через шесть месяцев, очевидно, потому, что к этому времени власти уже довели до их сведения все, что им было нужно.

Вскоре силы безопасности сделали своей мишенью руководителей оппозиции. 14 июля был арестован бывший министр внутренних дел от Национальной крестьянской партии Николае Пенеску вместе с сотней других членов партии, включая вице-президента Иона Михалаче и редактора газеты Национальной крестьянской партии Dreptatea. Помещения, принадлежавшие партии и газете, заняла полиция, а газета закрылась.

25 июля был арестован сам руководитель Национальной крестьянской партии Юлиу Маниу. На показательном суде, который состоялся осенью, его и других членов партийного руководства обвинили в заговоре совместно с Великобританией и США, в попытке уехать из страны с целью сформировать альтернативное правительство за границей и составить план свержения правительства Румынии. В свою защиту Маниу вполне резонно заявил, что «правонарушения», в которых его обвиняют, обычные демократические функции любого политика. Это не возымело никакого действия. Он и Михалаче были приговорены к пожизненным каторжным работам. Их соответчики получили приговоры в виде каторжных работ или тюремного заключения от двух лет до пожизненного.

Последняя основная сила оппозиции – король – была нейтрализована пару месяцев спустя. В конце года, находясь в тюремном заключении, он был вынужден подписать акт об отречении от престола и несколько дней спустя бежал из страны. Он возвратился в 1992 г., когда рухнул коммунистический строй.

Когда последние остатки оппозиции были в конце концов обезврежены, коммунисты свободно приступили к воплощению своего истинного плана – сталинизации всей страны. Притеснение свободомыслия выразилось в чистке среди учителей, закрытии всех иностранных или религиозных школ, запрете некоммунистических учебников и навязанном преподавании сталинской интерпретации марксистско-ленинских принципов. Детям представителей буржуазного сословия отказывали в образовании в пользу детей рабочих, некоторых студентов отчислили из политехнических колледжей на том основании, что их прародители когда-то были домовладельцами. Из библиотек изымались любые книги, которые не согласовывались с доктриной Сталина. Поэты и писатели подвергались нападкам в коммунистической газете «Скынтейя», а их произведения – либо жесткой цензуре, либо запрету.

Особой мишенью стала религия. У церквей отбирали имущество, церковные школы становились государственными. Власти наложили запрет на крещение детей, венчания и публичное празднование Рождества и Пасхи, членам коммунистической партии запретили посещать церковные службы. Католическая церковь попала под контроль нового «Католического комитета воздействия», и те, кто не одобрял его указания, попадали в тюрьму. Православная церковь подверглась чистке, а в ее иерархию попали члены коммунистической партии и другие сочувствующие коммунистическому строю. Униатская церковь, насчитывавшая около полутора миллионов прихожан, подверглась слиянию с православной под государственным контролем. Когда униатские священники отказались признать этот факт, их арестовали скопом. В ноябре 1948 г. под арестом находились около шестисот униатских церковнослужителей. Несколько священников и епископов, исповедовавших эти три религии, были либо убиты, либо умерли под пытками.

Подавление свободы слова сопровождалось мощной кампанией за централизацию и отмену частной собственности. Все, начиная с транспорта, производства и добывающей промышленности и кончая страхованием и банковским делом, было национализировано: к 1950 г. 1060 основных промышленных предприятий, дающих 90 % промышленной продукции страны, находились под государственным контролем. В ходе этого процесса были уничтожены рыночные механизмы, мелкие предприятия исчезли, а экономика страны попала в рабство к Государственной плановой комиссии и сталинскому пятилетнему плану.

Наверное, самое большое возмущение в стране вызвала коллективизация крестьянских хозяйств. Земельные реформы в марте 1945 г. проводились правительством Грозы с таким расчетом, чтобы обеспечить поддержку коммунистам НДФ в сельской местности. По официальным данным, свыше миллиона гектаров земли были экспроприированы у «военных преступников», тех, кто сотрудничал с немцами, и землевладельцев, которые оставляли свою землю необработанной в течение семи предыдущих лет. Все землевладельцы, имевшие в собственности более пятидесяти гектаров земли, были вынуждены передать ее государству, которое затем разделило ее между бедными крестьянами. В общей сложности 1 057 674 гектара земли разделили между 796 129 крестьянами так, что каждый получил в среднем 1,3 га. Этот политический ход был чрезвычайно популярен в народе и в гораздо меньшей степени успешен с экономической точки зрения. Маленькие земельные наделы были крайне неэффективны, и без доступа к сельскохозяйственной технике, который имели прежние крупные фермерские хозяйства, производство продовольствия резко упало.

Четыре года спустя, после достижения коммунистами абсолютной власти в стране, они наконец раскрыли свои истинные планы в отношении сельского хозяйства. В начале марта 1949 г. они объявили, что все крестьянские хозяйства размером до пятидесяти гектаров, доселе не включенные в земельную реформу правительства Грозы, подлежали экспроприации без компенсации. Немедленно подключились местные военизированные формирования и отряды полиции и выселили из домов предположительно 17 тысяч крестьянских семей. В противоположность земельной реформе Грозы экспроприации земли и собственности вызвали широкое сопротивление. В районах Долж, Аргес, Бихор, Бухарест, Тимишоара, Влашка, Хунедоара и в Западной Трансильвании крестьяне вступали в ожесточенные сражения, чтобы сохранить свои земли, в некоторых случаях вызывались армейские подразделения для их подавления. По словам Георге Георгиу-Дежа в более поздние годы, массовые аресты крестьян проходили по всей стране, в результате чего «более 80 тысяч крестьян… отправились под суд». Теперь, когда уже не было никого, кто мог бы представлять этих людей в правительстве или защитить от жестокости новых сил безопасности, сопротивление было бесполезно.