Око вселенной - Экштейн Александр Валентинович - Страница 40

— Понял, — в ответ шепнул Самсонов и вальяжной походкой уставшего от власти человека пошел в сторону задержанных в дарагановских саунах.

— Так, так, так, — презрительно окинул полковник взглядом одного из задержанных. — Значит, аж прямо из Москвы, да прямо к нам в баню приехали? Ну и сволочь вы, Иван Васильевич. Государство такой пост вам доверило, что даже я, — Самсонов заметил краем глаза, как Марчук сначала зашел за перегородку регистратуры, затем сел на стул возле окошка, а затем и вовсе, сымитировав обморок, скрылся из виду, — даже я, — повторил он с возмущением, — полковник Самсонов, не говоря о начальнике следственного отдела регионального УВД, полковнике Марчуке, у вас в подчинении был, ай-яй-яй. Мне вот буквально два часа назад министр звонил и глава президентской администрации, говорили, чтобы я таких, как вы, карал без всякой жалости…

— Полковник, — сухо оборвал допрошенный группой захвата генерал, — тебе не повезло. Я просто мылся в сауне, а женщины делали мне массаж, все три, — подчеркнул генерал, — лечебный. Раз ты меня задержал и позволил себе так разговаривать, то, надеюсь, у тебя есть веские основания для этого. Так что бери своего Марчука и быстро за мной в прокуратуру, будете меня допрашивать, остолопы. Если у вас не окажется оснований для моего задержания, я буду вынужден задержать вас. Понятно?

— Доказательств на товарища генерала полно, господин полковник, — услышал вдруг Самсонов. — Какие хотите есть доказательства. Есть заснятые на видеопленку. — Игорь, стоящий на верхних ступеньках лестницы, потряс видеокассетой в левой руке. — Есть на бумаге. И есть живой свидетель, очевидец, можно сказать, который знает массу имен и фамилий других очевидцев и свидетелей. — Он сделал шаг в сторону и указал на переполненного искренностью Шлыкова.

— Да! — воскликнул Шлыков. — У него, кроме всего этого, даже вилла в Испании есть и гражданство в Румынии.

— Да и вообще, генерал, — вышел из-за стойки регистратуры полковник Марчук, отряхивая на ходу мусор, прилипший к брюкам и рубашке, — мы зря никого не задерживаем, мы за то, за что и президент России, с которым я неделю назад лично разговаривал, — за порядок и торжество закона на территории России.

Задержанный генерал снисходительно усмехнулся, с пренебрежением оглядел задержанных вместе с ним двух депутатов из фракции «Россия без коррупции» и заместителя министра госстандарта, затем перевел одобрительный взгляд на Игоря Баркалова, Николая Стромова и ошалевшего от своей правдивости Шлыкова, и лишь потом произнес странную, непонятно кому адресованную фразу:

— Да херня это все, ребята. Россия в семьдесят семь раз больше своей территории, что вверх, что вниз, а я всего-навсего генерал. Как там у Пушкина: «Уж климакс близится, а Германа все нет». — И генерал громко, раскатисто захохотал.

В это время дверь со стороны улицы открылась, и в вестибюль психиатрического стационара с праздной улыбкой на лице вошел освобожденный от грима и памяти Степа Басенок.

— Это по мне, — с ходу заявил он, восторженно разглядывая хохочущего генерала. — Когда смеются люди, спокойно дети спят.

Но тут произошло такое, что медикаментозный идиотизм Степы Басенка быстро и бесследно исчез, а память, вместе с головной болью в затылке, вернулась. Лицо генерала неожиданно отаинственелось, затем наполнилось огнем, и перед потрясенными оперативниками Таганрога и Ростова предстало нестандартное шестирукое воплощение четырехрукого Будды — танцующий Шива.

— Где задержанный? — пытаясь сохранить спокойствие, крикнул полковник Самсонов. — Басенок, блокируйте выход! — приказал он и шепотом добавил: — Хотя бы тот, который ведет на тот свет…

Жители села Дарагановка видели, как над больницей возник фиолетовый светящийся шар, со звуком, напоминающим вскрик упавшего с большой высоты огромного колокола, взмыл в небо и растворился в нем. А еще через два часа так и не осмелившиеся подойти поближе к больнице жители села Дарагановка увидели, как к больнице стали подъезжать пожарные машины, приземляться вертолеты, подкатывать черные легковые автомобили с начальством, подъезжать и отъезжать машины «Скорой помощи».

Глава одиннадцатая

В аэропорту Ростова-на-Дону Тараса Веточкина встретил не кто-нибудь, а сам «Партос», начальник оперативно-розыскной группы «Юг» полковник Вяземский, приятель и бывший сокурсник Тараса по ВШ КГБ СССР.

— Штабная морда, — заявил Вяземский, обмениваясь рукопожатием с Веточкиным, — карьерист кабинетный.

— Василий, пойми меня правильно. Я только что покинул Анадырь, а до него был в Северном Ледовитом океане.

— Ну и что? — Вяземский слегка подтолкнул Тараса к выходу, навстречу сорокаградусному объятию южного лета. — Тут такие дела творятся, что ни до жары, ни до холода. Антихрист в наших краях появился, какой-то Шива по всей области краковяк отплясывает. Вчера в психбольнице дарагановской генерал из МВД потустороннее шоу в обрамлении адского пламени устроил. Я своих туда послал, а теперь и мы туда поедем.

— Поедем, — согласился Веточкин. — Заедем на Садовую в управление и поедем, встретим, черт бы его побрал, плясуна…

Генеральная прокуратура России, детально изучив материалы по происшествию в Дарагановской больнице, возбудила уголовное дело по статьям: 222 УК РФ «Незаконное приобретение и хранение оружия», 218 УК РФ «Нарушение правил учета, хранения и использования взрывчатых пиротехнических изделий». 219 УК РФ «Нарушение правил пожарной безопасности», 235 УК РФ «Незаконное занятие частной медицинской практикой», 24,241 УК РФ «Вовлечение в занятие проституцией» и «Содержание притона», 313 УК РФ «Побег из-под ареста», 317 УК РФ «Посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов», и, конечно же, по статье 159 УК РФ «Мошенничество», под которую попадала деятельность, связанная с семейным бизнесом в России.

На фоне этих событий спецпредставитель Генпрокуратуры, следователь по особо важным делам Акимов Борис Александрович подверг строгой ревизии ведение всех громких уголовных дел в Таганроге. Особой критике он подверг уголовное дело, возбужденное по факту смерти журналиста московской «Ночной газеты» и своей властью закрыл его за отсутствием состава преступления. Если бы оперативники и Самсонов не пострадали во время аномального инцидента и не лежали в госпитале, то их ждали бы серьезные неприятности, вплоть до отстранения от должности и последующего увольнения. Борис Александрович был возмущен самим фактом возбуждения такого уголовного дела: журналист умер от передозировки, рядовой случай, так эти болваны притянули за уши всех местных самоубийц, наркоманов, инфарктников и пропавших без вести и пристегнули к делу, дабы придать ему и самим себе ложную значимость.

— Вот, пожалуйста, — Акимов постучал пальцем по папке с уголовным делом и с укоризной посмотрел на городского прокурора, — это прямая обязанность прокурора не допускать такой халтуры. Вот, — он склонился к бумагам, — некий Мукасей повесился в отхожем месте. Вот результаты экспертизы: наркоман, алкоголик, следов насилия не обнаружено, самоубийство. Вот автослесарь Степиков — наркоман, передозировка. Тот вообще умер от инфаркта, при чем тут московский журналист? А Найденов уплыл в море и не вернулся. Ну? — Он вопросительно посмотрел на прокурора Катаева. — Вы что тут, с жиру беситесь, или как? Короче! Сжечь всю эту халтуру. Если бы так называемых сыщиков не представили к правительственной награде, век им свободы не видать, я бы на них самих завел уголовное дело. Вы представляете, — он как-то растерянно посмотрел на провинциального коллегу, — журналист передознулся, а они ищут убийцу, хотя на самом деле нужно все делать наоборот.

— Кто они? — Городской прокурор с глубочайшей неприязнью и даже с какой-то агрессией смотрел на представителя своего ведомства.

— Никто, — передразнил его спецпредставитель и уточнил: — Люди.