«Был жестокий бой» - Зарипов Альберт Маратович - Страница 13

Негромко выругавшись, я шагнул вперёд и оказался на освещённом пространстве. Моя левая ладонь была согнута наподобие козырька над глазами. Я ещё раз взглянул на мост, но так ничего и не разобрал. Затем последовал короткий вздох. И я медленно пошёл вперёд. Левая моя ладонь по-прежнему прикрывала глаза от городских пожарищ. В правой руке находилась пистолетная рукоятка Винтореза… Указательный палец — как и положено… Придерживал спусковой крючок.

Идти было трудно. Ведь я шёл по грунтовой дороге, по которой задолго до меня проехало немалое количество единиц автомобильной и гусеничной техники. Поэтому грязи на ней было предостаточно. причём, в самой разнообразной её консистенции: начиная от чересчур жидкой и заканчивая ядрёно-густой. Вполне естественно, что жидкая грязевая субстанция находилась ниже всего, тогда как все остальные, ТО ЕСТЬ БОЛЕЕ КРУТЫЕ сорта находились чуток повыше…

Через десяток метров я проклял уже всё: и эту грёбанную войну, и яркое пламя пожаров, и донельзя липкую грязь, и ночной Грозный, и этот мост с его лужей… и даже чеченское правительство во главе с Дудаевым, которые окончательно запустили своё дорожное хозяйство.

Однако про реально грозящую опасность я всё же не забывал. Моя левая рука отчаянно балансировала для сохранения равновесия. Но в правой был по-прежнему на изготовку мой Винтарь. В городе продолжали рваться снаряды. Оттуда же доносилась ожесточённая автоматная и пулемётная стрельба. Неподалёку что-то ухало… По моему, это были мины. Над головой иногда что-то пролетало: то пронзительно-свистящее, то жужжащее словно от рикошета… А я упорно пробирался дальше…

Вскоре я понял в чём дело. С этого моста в нашу сторону спускался бронетранспортёр, да так и застрял в самой неподобающей диспозиции. Передние колёса и нос находились в луже, тогда как остальной корпус БТРа торчал наружу… То есть продолжал оставаться на съезде с этого моста. Но и это ещё было не всё!.. На самом мосту стоял второй бронетранспортёр. И судя по всему, он находился во вполне таком нормальном и работоспособном состоянии.

Подходя к этой треклятой луже, явно устроенной местными чеченцами в качестве природного препятствия… Я уже понял, что и оба БТРа, и их экипажи принадлежат нашим доблестным войскам. Ведь только российские военнослужащие могут стоять чуть ли не по пояс в ледяной воде и терпеливо ждать того счастливого момента, когда находящийся НА ОТНОСИТЕЛЬНО сухом месте боец наконец-то разберётся с этой раздолбанной лебёдкой.[4]

А раз это были наши, то теперь можно было идти в открытую. То есть совершенно не таясь и отчётливо громко хлюпая по жидкой грязи. Ну, чтобы они тоже могли меня услышать. Вернее, понять то, что я иду к ним абсолютно открыто и без какой-нибудь плохой мысли.

— Мужики! Вы кто? — спросил я, благополучно добравшись до побережья чеченской лужи.

Негромкие разговоры у БТРов стихли.

— А ты кто? — поинтересовался самый разговорчивый и видимо наиболее страдающий БТРщик.

Этот военнослужащий только что обернулся в мою сторону, чему я сильно обрадовался. Вернее, тому обстоятельству, что мне ответили вполне таким обычным русским голосом. То есть без какого-нибудь кавказского акцента. Ответная автоматная очередь уже была исключена мной полностью.

— Я? Э-э-э… — начал было я, но затем решил признаться во всём и начистоту. — Лейтенант Зарипов! Мы тут застряли на Урале!

— А мы как раз за вами приехали. — произнёс другой голос.

Этот человек находился гораздо выше нежели тот… Ну, который так хорошо разбирался во всех тонкостях нашей матерно-похабной лексикологии. Второй представитель броне-экипажа наверняка обладал значительно меньшими познаниями… Да и говорил он гораздо спокойнее.

— За нами?! — обрадованным тоном произнёс я. — Это хорошо! А то мы ждём-ждём… Никого нету… А что тут у вас случилось?

Первый БТРщик опять вошёл в фольклорный раж… второй военный насколько мог пытался смягчить обстановку… Как оказалось, первый бронетранспортёр был выслан именно за нашим Уралом. Однако молодой водитель Федя что-то не подрассчитал и, спускаясь вниз с моста, крепко-накрепко увяз своим бронированным носом в этой луже. Передние колёса его БТРа застряли так глубоко, что не помог ни более мощный задний ход, ни пониженные передачи, ни что-то там ещё. Поэтому экипаж первого бронетранспортёра по радиостанции связался со своей базой и в экстренном порядке запросил военно-технической помощи. Приехал второй БТР, который так и остался стоять на мосту. Однако его водителю, который был совершенно ни при чём… То есть не имевшим никакого отношения к данной катастрофе тире аварии… Именно ему и пришлось лезть в эту чёртову яму…

Сначала они пытались, вернее, надеялись протолкнуть застрявший БТР вперёд. Но не только посредством находящегося на мосту второго бронетранспортёра, которому и отводилась роль толкача. Водители намеревались выпустить вперёд ещё и лебёдку, чтобы зацепиться крюком за ближайшее дерево. Но когда более опытный водитель второго БТРа по своей наивности полез в тёмную воду, то он познал всю коварную сущность данной лужи. А ещё он понял то, что и его личная бронемашина может преспокойненько увязнуть в этой глубокой трясине. И первоначальный вариант с самовытягиванием и дополнительным подталкиванием сзади был признан негодным.

А время-то шло и старый водитель стал медленно замерзать. А потом он принялся ругаться… Но вот все технические детали предстоящей эвакуации уже были выяснены. Бесполезность одних манипуляций рулём, колёсами и двигателем также была установлена. Целесообразность других действий по спасению боевой техники уже была обговорена… И как раз в этот напряжённый момент появился я. Но устные объяснения сообщались мне без отрыва от производственных процессов… Так что моя персона им нисколечко не помешала.

Я уже понял, что этот первый БТРщик, хоть и стоял по пояс в воде, однако он никак не желал нырять всё в эту же лужу. Опытный водила был твёрдо уверен в том, что ему не удастся сориентироваться в ледяной жиже настолько хорошо, чтобы с первого раза найти какой-то лючок, да ещё и вытянуть из него буксировочный крюк. А нырять во второй раз ему не хотелось ещё больше… Так что вариант с самовытягиванием первого БТРа при помощи своей же лебёдки также отпадал начисто.

Зато оставалось другое техническое решение: более эффективное и гораздо энергозатратное. Стоящий на мосту второй бронетранспортёр цеплял буксирным тросом первый БТР. Причём, за его торчащую вверх корму. Оба водителя запускали свои двигатели на всю мощность. И в такой тандемной сцепке обе бронированные многотонные машины должны были преодолеть все силы внутреннего сопротивления одной чеченской лужи.

Я решил им не мешать и направился обратно к Уралу. Водитель был рад как моему благополучному возвращению, так и прояснившейся обстановке на мосту. Я уселся на своё место и мы принялись ждать дальше. Город всё ещё горел… Но эта картина нам уже приелась и поэтому мы больше смотрели на два бронетранспортёра. Ведь именно от них сейчас и зависело наше дальнейшее времяпрепровождение. То ли мы до самого утра проторчим в холодной кабине Урала, то ли нас всё-таки дотащат до более нормального места.

Но время всё шло и шло, а два наших спасательных бронетранспортёра продолжали оставаться на своих местах: один на мосту, а другой носом в луже. Я вновь выбрался из кабины и почавкал вперёд.

Как оказалось, они не сидели сложа руки. Но у них лопнул буксировочный трос. А второго не было. Поэтому стоящий на мосту БТР негромко гудел своим двигателем, потихоньку выпуская крюк из своей лебёдки, расположенной в носовой части бронекорпуса. Операция по нашей эвакуации явно затягивалась.

И тут я решил совершить обходной манёвр…

— Мужики! — обратился я в ночную мглу. — Может вы сначала нас дотащите, а? Тут же недалеко! А мы вам потом свой трос оставим!

БТрщики молчали… Видимо, обдумывали моё предложение…

— Я бы мог тут и до утра просидеть. — продолжал я. — Да у нас в кузове весь сухпай… И спальники! А там бойцы их ждут! Выручайте!