Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Последний рыцарь Тулузы - Андреева Юлия Игоревна - Страница 24


24
Изменить размер шрифта:

Как и следовало ожидать, по такому случаю преподобный Марк заготовил речь о нравственности и долге, поминая вавилонских блудниц, а также погибель Содома и Гоморры.

Мы стояли и внимали сказанному, как вдруг я ощутил, что кто-то сжал мою руку. Я обернулся и обомлел, рядом со мной стояла донна Мария де Гамурет. Ее глаза горели, лицо залил румянец, дыхание было частым. Она не смотрела на меня, делая вид, что увлечена словами святого отца, и сжимала мою руку. От этого прикосновения кровь снова закипела в моих жилах. Едва дождавшись окончания речи священника и произнеся «аминь», я подтолкнул ее вперед меня целовать крест и следовал в двух шагах от нее, боясь оторвать взгляд от изящной фигурки, словно она могла каким-то чудесным образом растаять у меня на глазах. Машинально я преклонил колени перед распятьем и тут же поднялся и устремился за исчезающей девушкой. Теперь на ней была надета длинная серая накидка. Я проследовал за ней, держась на почтительном расстоянии и все еще кланяясь и отвечая на обращенные ко мне приветствия. Когда же мы покинули общий зал, я одним прыжком догнал Марию и, обхватив ее за талию, увлек в боковой коридор, ведущий в жилые помещения. Там я припер ее к стене. Сжимая ее в объятиях, я думал только об одном: как бы не сломать ее, такую тонкую, такую драгоценную и желанную. Мария не пикнула, вместо этого она дождалась, когда я чуть ослабил объятия, отвела мне от лица волосы и поцеловала в губы.

– Теперь ты мой, а я твоя. На час, на день, на год, навсегда. Мне все едино! Люблю тебя больше жизни!

Я подхватил ее на руки и, превозмогая собственную боль, поднялся с нею по лестнице. Повязка давно уже набухла кровью, но я не думал о таких мелочах. Добравшись до оружейной комнаты, я на секунду поставил Марию на ноги и отпер дверь отмычкой. Целуясь, мы ворвались в эту уставленную оружием каморку, я успел только запереть за собой дверь. Я обнимал мадонну одной рукой, другой я сорвал с себя плащ, бросив его на пол.

– Погоди, я сама, – она сняла с плеч свою накидку, оставшись в рубахе, в которой она была на процессе. Я расстелил свой плащ прямо на полу, и он оказался мягким, словно самая лучшая в графстве перина.

Кровь из-под моей повязки и ее кровь смешались, венчая нас. Над головой у нас висел щит с гербом Тулузы, в ногах стояли, точно в почетном карауле, турнирные копья.

Когда, счастливые, мы разомкнули, наконец, объятия, я понял, что ни за какие сокровища мира не соглашусь уступить эту дарованную мне самой судьбой женщину.

Явившись на следующий день к не успевшему еще протрезветь после вчерашнего пира графу, я объявил ему о своем желании жениться, на что он резонно заметил: «Дурак, так женись». После чего добрейший Раймон благословил меня метко брошенной туфлей и попросил не будить больше по таким пустякам.

Мы венчались в крошечной часовенке замка, да благословит Господь ее своды.

Неожиданная встреча

Несмотря на рану в ноге, я решил все-таки испытать еще раз судьбу и выступить на турнире с ясеневым копьем против любого желающего сразить меня воина. Вообще-то сам я не любил турниры, и уж куда охотнее орудовал мечом или палицей, нежели этой придворной штуковиной. Но, по правде говоря, моя женитьба на девушке, которая еще недавно служила приманкой, стала участницей показательного суда, в результате которого все ее родственники были лишены дворянской чести, наводила на мысли, что многие задиры пожелают доказать мне своим оружием, что я неправ.

Ко всему прочему, я хотел порадовать свою несравненную женушку, добыв для нее приз состязания на тупых турнирных копьях – золотое перо, которое могло бы стать отличным свадебным подарком.

Но едва только я выехал на своем боевом коне в центр турнирного поля, приветствуя зрителей и призывая смелых рыцарей скрестить со мной копья, а мой повелитель Раймон дал клятву на Библии, что мое происхождение позволяет мне участвовать в турнире, не опозорив тем самым благородное собрание... Эта мера была необходима, так как на моем щите красовалась уродливая рожа каменной горгульи, а не родовой герб Лордатов с башней, рыбой и полумесяцем. Так вот, как только произошло все вышеописанное, я понял, что не должен был биться в этот день.

Дело в том, что среди зрителей, буквально в двух шагах от моей черноволосой дамы Марии, разубранной по такому случаю в алый сарацинский шелк и золото, я увидел свою дочь – белокурую и нежную, словно утренняя лилия. Малышка сидела рядом с Пьером, весело показывала в мою сторону рукой и что-то возбужденно кричала. Должно быть, она отмечала мою доблесть, призывая отца, – как же мне неприятно называть брата ее отцом! – сделать ставку именно на меня.

Сконфуженный присутствием на турнире дочери, я даже не расслышал имени принявшего мой вызов рыцаря, отметив про себя лишь то, что его герб показался мне смутно знакомым. Кажется, это был какой-то бедный, но весьма достойный германский рыцарь. Мы разъехались в разные стороны турнирного поля и наклонили навстречу друг другу турнирные копья.

Первый удар угодил мне в плечо, отчего я чуть было не вылетел из седла. Я повертел рукой, ставя на место сустав и собираясь с мыслями. Когда прозвучал гонг во второй раз, я призвал на помощь всех святых угодников и, наклонившись, слился со своим конем. В этот раз мой противник получил свое, опрокинувшись на круп коня и потеряв сознание. Победа была признана за мной.

Понимая, что невозможно, начав турнир, без особых причин на то выйти из него, я рассеянно принимал поздравления, пил предложенное мне вино и ждал следующего вызова, стараясь не смотреть на зрителей. Тем не менее передо мной стояли то голубые, сияющие глаза мадонны Амалии, то голубые и лучистые глаза моей дочери. И я вспоминал, вспоминал, вспоминал...

Наконец, рассердившись на себя, я ринулся в бой, стараясь как можно скорее покончить со сделавшимся ненавистным мне турниром.

В этот раз судьба благоволила ко мне. Не осознавая как, я свалил своего последнего противника и, встав на колени перед правителем Тулузы, получил золотое перо. Когда же благородный Раймон велел мне снять шлем для того, чтобы священник мог окропить мою голову, а мадонна Констанция – возложить венец победителя, я сослался на то, что шлем слишком погнулся и не может быть снят с головы иначе, как в кузнице.

Конечно, не моя вина в том, что Пьер привез дочь в Тулузу и мы оказались с ней на одном турнире. Но я не собирался нарушать данной ему клятвы даже таким образом.

Впрочем, как это выяснилось позже, на том же турнире Пьер нашел для моей девочки жениха, благородного рыцаря, выигравшего в тот же день турнир на мечах. Сразу же после вручения наград они дали друг другу клятвы.

Жених был на двадцать три года старше своей невесты и являлся старинным другом Пьера. Это был один из храбрейших, но и беднейших рыцарей, добывавших себе пропитание и славу острым мечом и тупым турнирным копьем, выступая на различных турнирах.

Во время войн и заварушек он предлагал свой меч и свою преданность одной из воюющих сторон и честно исполнял свой долг.

Поговаривали, что на теле у этого рыцаря было столько шрамов, что не хватило бы пальцев на руках, чтобы пересчитать их все. Тем не менее он был высок ростом, с каштановыми, длинными, но уже достаточно поредевшими волосами и мрачным нравом.

Впрочем, Исильдор-Дени де Ломбриве, так звали рыцаря, был одним из тех людей, с которыми мне тогда хотелось свести дружбу, и не исключено, что, знай я этого рыцаря столько же, сколько знал его брат, возможно, и сам бы плюнул на ужасную разницу в возрасте и благословил этот союз.

О том, как Романе бросил вызов черной смерти

Здесь я намеренно пропускаю два года, которые не были отмечены сколько-нибудь примечательными событиями ни в жизни моего господина, ни в моей жизни.

Я купил домик в Тулузе, где и поселилась моя супруга с челядью, сам я по долгу службы был принужден часто бывать при дворе и редко дома. У Романе родился второй сын. Мы же пока дождались лишь рождения мертвого ребенка, из-за которого Мария чуть было не отдала Богу душу. Тем не менее мы продолжали надеяться на то, что в один из дней Господь благословит нас младенцем. В ожидании этого события мы четыре раза ездили на моления в аббатство Святой Терезы и два раза в год богато украшали ближайшую к нашему дому церковь Де Ла Дальбада.