Разборки олимпийского уровня - Леженда Валентин - Страница 44

И, произнеся “три”, он проворно выскочил из вольера.

— Ты кто? — удивленно спросил циклоп, увидев человека.

Одиссей дурашливо поклонился.

— Тебя как зовут? — снова спросил великан.

— Меня зовут Ядурак, — ответил хитроумный царь Итаки. — И это я нагадил в твой горшок.

— Ах ты! — яростно взревел циклоп, воинственно растопырив руки, после чего с топотом погнался за вылетевшим из пещеры Одиссеем.

— Нет, во дает, — заржал Аякс, пихая локтем в бок жевавшего рядом травку барана. — Не, Парис, ты это видел?

Баран в ответ жалобно заблеял…

Запыхавшийся, в мокрой насквозь одежде, Одиссей приковылял в пещеру где-то минут через пятнадцать.

— Вылезайте, мужики! — крикнул он грекам. — Айда к кораблю.

Счастливые герои выбежали из вольера.

— Как тебе это удалось? — закричал Агамемнон, хлопая царя Итаки по спине.

— Что удалось? — не понял Одиссей.

— Ну, от великана избавиться.

— А… —Хитроумный грек криво усмехнулся. — Это было очень просто. Я побежал в ту сторону, где валялась его сандалия. Он ее как увидел, обо всем сразу же забыл. Сидит теперь, счастливый, на дороге, примеряет.

— Так, может, то не его сандалия? — предположил Гектор.

— Да какая разница, — махнул рукой Одиссей. — Возвращаемся на корабль.

И греки, весело галдя, беспрепятственно поспешили к морю.

А циклоп, обрадовавшийся, найдя свою блудную сандалию, вдруг вспомнил, как сильно обидел его непонятный коротышка, а посему тут же принялся орать дурным голосом, созывая своих сородичей.

Сородичи, понятное дело, отозвались.

— В чем дело, Полифем? — недовольно спросили они. — Ты снова напился?

— Я трезв, — гневно отвечал им циклоп, — как стеклышко.

— Тогда мы тебя не понимаем, — ответили сородичи. — Чего ты орешь?

— И действительно, чего? — Полифем в растерянности заозирался. — А, вспомнил… мне нанес оскорбление один смертный. Он сожрал весь мой сыр, выпил все мое вино и нагадил в мой горшок.

— Может, это был твой брат Лифомил? — предположили остальные циклопы. — Думаем, что простому смертному не проделать все те чудеса, которые ты нам только что описал.

— Нет, — твердо заявил великан, — это был смертный, человек.

— Ну и как же его зовут? — ехидно поинтересовались сородичи.

— Ядурак, — ответил Полифем.

— Ну, мы в этом в принципе и не сомневались, — сказали остальные циклопы. — Не пей больше, братец, а то пожалуемся твоему папаше Посейдону, и он тебе мозги быстро вправит.

— Ядурак, — в отчаянии закричал Полифем, — его звали Ядурак.

Но сородичи, приглушенно посмеиваясь и качая головами, уже расходились.

Полифем задумался.

— Пойду-ка я набью морду Лифомилу, — вслух сказал он, — так, на всякий случай.

И циклоп решительно потопал в глубь острова.

Как раз именно в этот момент к острову циклопов подплывал Телемах со своими друзьями.

Горячо спорившие великаны выглядели на фоне серых скал весьма колоритно.

— Э нет, — сказал Телемах. — Сушите весла, братцы.

И корабль послушно остановился.

Великаны на острове продолжали спорить, и земля под ними содрогалась.

— Похоже, мы снова опоздали, — сказал Телемах, задумчиво рассматривая возбужденно размахивавших руками циклопов. — Мой отец здесь уже побывал.

— И, похоже, побывал только что, — добавил Па-ламед, указывая рукой на корабль вдалеке.

— Гребцы, — закричал Телемах, — поворот на девяносто градусов и полный вперед!

— Думаю, при определенном стечении обстоятельств мы их догоним, — сказал один из матросов, слюнявя палец, дабы проверить ветер.

Корабль Телемаха развернулся и стремительно двинулся вслед за судном на горизонте.

— Быстрее, быстрее, — подбадривал гребцов Телемах, — если догоним, каждому по три золотых.

— Гей, гей, гей, — запели гребцы, — чужих весел не жалей…

— Сатаровы дети, — выругался Телемах, поворачиваясь к Паламеду. — Слушай, где ты этих болванов нанял?

— Да в Итаке, — пожал плечами Паламед, — вместе с кораблем. Они как раз в порт вошли. За полцены согласились покатать нас по Понту. У них, мол, на судне благотворительная акция в честь завершения Троянской войны. Пятидесятипроцентная скидка.

— Угу, — буркнул Телемах, с подозрением посматривая на черный флаг с белым черепом, развевавшийся на мачте нанятого им судна.

Ох не нравился ему этот флаг. Ох и не нравился…

Непонятно, правда, чем?

Может быть, тем, что оскал у черепа уж больно напоминал одного из женихов Пенелопы… этого, Антиноя. Возможно.

— Пираты, — истерично закричал Парис, после чего грохнулся в обморок.

— Где? — Аякс ошарашенно закрутил головой.

— На хвосте, — ответил Одиссей, поставив над глазами ладонь козырьком, чтобы не слепило солнце.

— Что будем делать? — спросил Агамемнон, тоже вглядываясь в стремительно настигавшее их судно.

— Драться! — кровожадно взревел Аякс и, скорчив воинственную рожу, взмахнул над головой здоровой шипастой дубиной, найденной им в трюме 'корабля.

— Ну, это мы всегда успеем, — хитро протянул Одиссей. — Разумнее всего, думаю, стычки избежать. Наш корабль намного маневреннее, да и гребцов у нас больше.

— Греческий огонь, — продолжал утробно реветь Аякс. — Дайте мне греческий огонь!

Гектор молча сунул под нос герою чашу с вином.

Аякс жадно припал к ней губами, выдул всю и, громко икнув, без чувств повалился на палубу корабля.

— Гребцы! — крикнул Одиссей, на глаз прикидывая расстояние до пиратского судна. — Темп “Страстный танец жриц Афины”. Полный вперед!

Через пять минут и идиоту (Аяксу. — Авт.) стало ясно, что у пиратского корабля нет никаких шансов догнать быстроходное судно Одиссея.

Абсолютно никаких шансов…

— Слушайте, по-моему, это Эрот, — радостно сообщил Дионису Асклепий. — Хотя нет, нет…

Дионис с Гермесом уныло переглянулись.

Дружно вздохнули.

Посмотрев в сторону врачевателя, Гермес медленно покрутил пальцем у виска. Дионис кивнул, всецело с ним соглашаясь.

— Не Эрот, — тихо забубнил Асклепий, перебирая позвякивавшие пробирки, — а жаль…

Глава

6ОДИССЕЙ НА ОСТРОВЕ ВОЛШЕБНИЦЫ КИРКИ

Одиссей сидел на носу своего корабля и меланхолично плевал в море.

Настроение у хитроумного царя Итаки было самое мрачное, единственное, чего ему хотелось, так это выбросить за борт проклятый прибор с усами, изготовленный Гефестом не иначе как по большой пьянке.

Достали Одиссея его приключения, жуть как достали. Он уже сильно жалел, что вообще ввязался в эту авантюру, заключив с богами совершенно идиотский договор.

Ну оно и понятно. Им, бессмертным, плевать, даже если он, Одиссей, будет скитаться в поисках неизвестно чего до самой своей старости. А там и обещанное богами золото ему будет ни к чему, разве что на фамильный склеп пороскошней из красного мрамора размером с гигантскую пирамиду, как у египетских фараонов. Говорили, что те придурки начинали их строить на следующий день после восшествия на трон. Видно, не верили сатировы дети в плохие приметы. Это ж надо, гробницу себе еще при жизни грохать?! Как постоянное напоминание: все суетно — пирамиды вечны.

Мерзко было на душе у царя Итаки, словно там кот нагадил.

Высоко в небе парил на спине огромной стальной птицы загорелый, как эфиоп, Дедал. Вез к закату полуденное солнце. Все менялось и на земле, и на небе, будто Греция стояла на некоем решающем рубеже, отделявшем ее не то от большой катастрофы, не то от колоссальной пьянки, что по сути одно и то же.

Поплыви туда — не знаю куда. Отыщи то — не знаю что. Вот как думал о своей миссии скучавший по дому Одиссей, но, вспомнив о страстной жене Пенелопе, царь Итаки содрогнулся. Нет уж, лучше подольше по Понту поплавать, чем вернуться к ненаглядной благоверной, которая так достала Одиссея своей неуемной страстью за первый год их совместной жизни, что тот специально большой дворец в Итаке выстроил, дабы было где по ночам прятаться от любвеобильной женушки.