Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения

Левитанский Юрий Давыдович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения - Левитанский Юрий Давыдович - Страница 4

Изменить размер шрифта:

Юрий Левитанский. Стороны света.

Москва: Советский писатель, 1959.

Что я знаю про стороны света?..

Что я знаю про стороны света?

Вот опять, с наступлением дня,

недоступные стороны света,

как леса, обступают меня.

Нет, не те недоступные земли,

где дожди не такие, как тут,

где живут носороги и зебры

и тюльпаны зимою цветут,

где лежат на волнах кашалоты,

где на ветках сидят какаду…

Я сегодня иные широты

и долготы имею в виду.

Вот в распахнутой раме рассвета

открываются стороны света.

Сколько их?

Их никто не считал.

Открывается Детство,

и Старость.

И высокие горы Усталость.

И Любви голубая дорога.

И глухие низины Порока.

И в тумане багровом Война —

есть такая еще сторона

с небесами багрового цвета.

Мы закроем вас,

темные стороны света!

Сколько есть неоткрытых сторон!

Все они обступают меня,

проступают во мне,

как узоры на зимнем окне,

очень медленно тают,

и вновь открываются

в раме рассвета

неоткрытые стороны света.

Юрий Левитанский. Стороны света.

Москва: Советский писатель, 1959.

Как я спал на войне...

Как я спал на войне,

в трескотне

и в полночной возне,

на войне,

посреди ее грозных

и шумных владений!

Чуть приваливался к сосне —

и проваливался.

Во сне

никаких не видал сновидений.

Впрочем, нет, я видал.

Я, конечно, забыл —

я видал.

Я бросался в траву

между пушками и тягачами,

засыпал,

и во сне я летал над землею,

витал

над усталой землей

фронтовыми ночами.

Это было легко:

взмах рукой,

и другой,

и уже я лечу

(взмах рукой!)

над лугами некошеными,

над болотной кугой

(взмах рукой!),

над речною дугой

тихо-тихо скриплю

сапогами солдатскими

кожаными.

Это было легко.

Вышина мне была не страшна.

Взмах рукой, и другой —

и уже в вышине этой таешь.

А наутро мой сон

растолковывал мне старшина.

— Молодой, — говорил,-

ты растешь, — говорил,-

оттого и летаешь…

Сны сменяются снами,

изменяются с нами.

В белом кресле с откинутой

спинкой,

в мягком кресле с чехлом

я дремлю в самолете,

смущаемый взрослыми снами

об устойчивой, прочной земле

с ежевикой, дождем и щеглом.

С каждым годом

сильнее влечет

все устойчиво прочное.

Так зачем у костра-дымокура,

у лесного огня,

не забытое мною,

но как бы забытое, прошлое

голосами другими

опять окликает меня?

Загорелые парни в ковбойках

и в кепках, упрямо заломленных,

да с глазами,

в которых лесные костры горят,

спят на влажной траве

и на жестких матрацах соломенных,

как убитые спят

и во сне над землею парят.

Как летают они!

Залетают за облако,

тают.

Это очень легко —

вышина им ничуть не страшна.

Ты был прав, старшина:

молодые растут,

оттого и летают.

Лишь теперь мне понятна

вся горечь тех слов,

старшина!

Что ж я в споры вступаю?

Я парням табаку отсыпаю.

Торопливо ломаю сушняк,

у лесного огня хлопочу.

А потом я бросаюсь в траву

и в траве молодой засыпаю.

Взмах рукой, и другой!

Поднимаюсь опять

и лечу.

Юрий Левитанский. Стороны света.

Москва: Советский писатель, 1959.

Грач над березовой чащей...

Грач над березовой чащей.

Света и сумрака заговор.

Вечно о чем-то молчащий,

неразговорчивый загород.

Лес меня ветками хлещет

в сумраке спутанной зелени.

Лес меня бережно лечит

древними мудрыми зельями.

Мятой травою врачует —

век исцеленному здравствовать,

посох дорожный вручает —

с посохом по лесу странствовать…

Корни замшелого клена

сучьями трогаю голыми,

и откликается крона

дальними строгими гулами.

Резко сгущаются тени,

перемещаются линии.

Тихо шевелятся в тине

странные желтые лилии.

Гром осыпается близко,

будит округу уснувшую.

Щурюсь от быстрого блеска.

Слушаю.

Юрий Левитанский. Стороны света.

Москва: Советский писатель, 1959.

Вы помните песню про славное море?..

Вы помните песню про славное море?

О парус,

летящий под гул баргузина!

…Осенние звезды стояли над логом,

осенним туманом клубилась низина.

Потом начинало светать понемногу.

Пронзительно пахли цветы полевые…

Я с песнею тою

пускался в дорогу,

Байкал для себя открывая впервые.

Вернее, он сам открывал себя.

Медленно

машина взбиралась на грань перевала.

За петлями тракта,

за листьями медными

тянуло прохладой и синь проступала.

И вдруг он открылся.

Открылась граница

меж небом и морем.

Зарей освещенный,

казалось, он вышел, желая сравниться

с той самою песней, ему посвященной.

И враз пробежали мурашки по коже,

сжимало дыханье все туже и туже.

Он знал себе цену.

Он спрашивал:

— Что же,

похоже на песню?

А может, похуже?

Наполнен до края дыханьем соленым

горячей смолы, чешуи омулиной,

он был голубым,

синеватым,

зеленым,

горел ежевикой и дикой малиной.

Вскипала на гальке волна ветровая,

крикливые чайки к воде припадали,

и как ни старался я, рот открывая,

но в море,

но в море слова пропадали.

И думалось мне

под прямым его взглядом,

что, как ни была бы ты, песня, красива,

ты меркнешь,

когда открывается рядом

живая,

земная,

всесильная сила.