Воины света. Меч ненависти - Хеннен Бернхард - Страница 79

— Что это значит? Я утрачу командование, если пойдет снег?

— Только если начнется буря, — попытался успокоить его Олловейн. — Ты и представить себе не можешь, насколько смертоносна стихия, снежный буран здесь, на равнине. Если не отыскать укрытия, тебя просто унесет.

Альфадас не понимал, почему должен подчиняться требованиям Фенрила уже сейчас.

— Решим, если начнется буря. — Он указал на тучи. — Нас ждет буран?

— Нет, всего лишь метель.

Фенрил вдруг поднял левую руку. На нее приземлился белый сокол. В клюве у него был испачканный кровью защитный амулет.

Альфадас глядел на птицу, ничего не понимая.

— Это же… кузнеца. Человека, который упал с обрыва. Ты приказал птице вернуть амулет! Ты знал, что произойдет!

— Нет, нет, нет! — Граф Фенрил решительно покачал головой. — Я просто приказал Снегокрылу возвращать потерянные амулеты. Они очень ценны, Альфадас, для того чтобы создать такой амулет, требуется очень много времени. Мы должны получить их для наших детей! Их не так просто заменить. Я предполагал, что будут погибшие, до которых непросто добраться. Поэтому взял с собой сокола. Я не умею глядеть в будущее, герцог! Я настолько же был готов к тому, что кто-то упадет во время подъема, как и ты. Но даже без всякого волшебства мне было ясно, что в любом случае будут потери. Это война!

Альфадас развернулся и молча пошел прочь. Граф был прав. То, что эльф сделал, было разумно. И тем не менее герцогу было неприятно, что Фенрил сознательно готовился к гибели людей. Его, Альфадаса, первые смерти захватили врасплох.

Он осознал, как давно не был в Альвенмарке. И в то же время испугался, что в Фирнстайне его видели таким, каким казался ему сейчас граф Фенрил. Его план был необходим. Но подготовиться к тому, чтобы снять с недосягаемых трупов амулеты, казалось Альфадасу слишком бесчеловечным. Его ошибка! Чего можно ожидать от эльфов?! Как они могут быть человечными?

— Что с тобой? — Олловейн двинулся следом.

— Ничего! — устало отмахнулся Альфадас.

Он просто хотел побыть один, насколько это возможно для герцога посреди войска.

— Граф Фенрил хотел бы знать, не обидел ли он тебя чем-то. Если это так, он передает свои извинения.

— Мне нужно кое о чем подумать. Передай графу, что все в порядке.

Это было ложью, но у Альфадаса не было сил спорить с эльфом о том, чего тот не мог понять. Это происшествие с соколом… Это было логично, но насколько пугающе!

Альфадас шагал вместе со своими людьми. Как и остальные, он нес сумку с припасами. Герцог отказался ехать на одной из немногих лошадей. Его беспокоило, что он не может вспомнить имя кузнеца. Он говорил с простыми крестьянами, которые никогда прежде не видели земли, целиком состоящей из льда и скал. Земли, на которой никогда ничего не вырастет и за которую, тем не менее, сражаются. Он говорил с молодыми воинами из лейб-гвардии короля, которые присоединились к ним последними. Им не терпелось поучаствовать в первой битве, и они скрывали страх за хвастовством.

Больше всего Альфадасу хотелось быть с Ламби и его ребятами. Военному ярлу удавалось ни на минуту не снимать доспех мрачноватого юмора. У его воинов создавалось впечатление, что его ничто не может озадачить. И это придавало мужества. Казалось, что, пока он рядом, ничего плохого случиться не может.

Альфадас пожалел, что не умеет быть таким, как Ламби. Люди в его войске считали его, своего герцога, непобедимым. Это была хрупкая слава. Он предпочел бы быть человеком, способным даже в поражении отпустить в адрес врагов грязную шутку и источать уверенность, что следующий бой пройдет лучше. Первое же поражение уничтожит доверие к нему. А как можно победить троллей?

Свои мысли Альфадас оставил при себе. Он шагал дальше, затем помог разбить лагерь. Они натянули защитные стены от ветра. На льду невозможно было разжечь огонь. Но эльфы поставили большие медные миски на ножках, и в них заплясало пламя. Несмотря на то что никто не мерз, люди небольшими группками собрались у немногих костров. Их свет вселял надежду, что темнота пройдет.

Альфадас отдал приказ забить нескольких овец. От одного запаха жареного мяса настроение у людей улучшилось. Они порезали мясо на широкие полосы и принялись бросать их на угли в жаровнях и печь, пока не образовывалась темная корочка.

Герцог наблюдал за тем, как Ронардин, страж моста в Филангане, смотрел на них со смесью восхищения и отвращения. Наверняка за все столетия своей жизни он не съел ни единого куска, который был бы снаружи зажарен до черноты, а внутри был сырым и кровоточил.

Эльфы принесли легкий сидр, не ударявший в голову, но приятный на вкус. Также раздали хлеб с травами, сушеное мясо и немного меда.

У одного из костров Альфадас услышал голос Велейфа. Скальд пел песню об одиноком охотнике, который зимней ночью ушел на промысел, чтобы оградить семью от голодной смерти. Ему потребовалось всего две строфы, и вокруг тут же стало тихо. Смолк даже грубый смех ребят Ламби.

Альфадас отошел от лагеря. Он бежал от мыслей об Асле и детях. Если они хотят победить, то он должен быть таким, как граф Фенрил. Нужно думать наперед. Моральный дух людей поддержат Ламби и Велейф. А его задача — холодный расчет, только так можно победить врагов, слишком сильных для людей. Хорошо, что сначала им предстоит оборонять крепость, стены которой защитят их от ближнего боя с троллями.

Внезапно снег перед герцогом пришел в движение. Из белизны показалась фигура, хорошо замаскированная тяжелой белой шерстяной накидкой. Сильвина.

— Почему ты не в лагере? — удивленно спросил Альфадас.

— Если смотреть в огонь, будешь плохо видеть в темноте.

— Неужели нам нужно, чтобы кто-то нес стражу этой ночью? Фенрил говорил, что тролли далеко.

Сильвина презрительно засопела.

— Он всего лишь нормирга. А я мауравани и знаю, что охотник, который недооценивает свою добычу, сам превращается в нее. В Вахан Калиде все думали, что находятся в безопасности. А теперь я знаю, что в Альвенмарк вернулись тролли. И знаю, что они хотят обрести прежнюю родину. Этих двух причин достаточно, чтобы не укладываться в Снайвамарке спать у костра.

Альфадас подумал о том, насколько близки были они когда-то.

— Ты всегда начеку, не так ли? Что я сделал тогда, что ты оставила меня?

— Сейчас не время и не место говорить об этом, — резко сказала она и отступила в темноту.

— А будет ли когда-нибудь время и место для этого разговора? — зло крикнул Альфадас ей вслед.

Гнев его был адресован не охотнице. Он злился из-за того, что этих немногих ее слов оказалось достаточно, чтобы настолько сильно вывести его из равновесия.

Сильвина остановилась. Медленно повернулась.

— Ты прав, сын человеческий. Никогда не будет легко говорить о том, что было. А через несколько недель мы, возможно, будем оба мертвы. Ты имеешь право знать. Как ты думаешь, почему я пришла к тебе в Другой мир?

Это был тот самый вопрос, которым Альфадас часто задавался на протяжении последних нескольких недель. И не находил на него ответа.

— Может быть, потому что тебя попросил об этом Олловейн?

Теперь Сильвина стояла прямо перед ним.

— Нет, — с улыбкой произнесла она. — Этого он не сделал бы никогда. Напротив, он опасался брать меня с собой, потому что боялся, что мое присутствие разозлит тебя.

Ее волчьи глаза не отпускали его. Она была по-прежнему прекрасна. По крайней мере для него.

— Я пришла в Другой мир посмотреть, какой ты отец. Я знала, что у тебя есть жена. И подумала, что у тебя должны быть и дети. Я хотела посмотреть на них… Хотела узнать, как ты растишь их. Как к ним относишься. Как они смотрят на тебя.

Альфадас почувствовал, как к горлу подступил комок. Подумал об Ульрике, как тот серьезно слушал, когда он рассказывал о честном бое. О Кадлин, заразительный смех которой заставлял забыть о гневе и всех маленьких катастрофах, в которых она участвовала.

— У тебя есть еще один сын, Альфадас, — негромко произнесла эльфийка. — Его зовут Мелвин.