Во власти девантара - Хеннен Бернхард - Страница 52

Фародин отскочил от колодца и метнул секиру в целившегося в него арбалетчика. Послышался жуткий звук — оружие нашло свою цель.

Эльф увернулся от еще одного удара, парировал его мечом и поверх щита проткнул плечо нападавшего. Воины окружили их широким кольцом.

— Ну, кто из вас хочет умереть первым? — с вызовом спросил Фародин.

Тем временем высокий предводитель надел шлем, пристегнул к руке щит.

— Давайте займемся им! — Он поднял обоюдоострую секиру и устремился вперед.

Со всех сторон ринулись они на Фародина. Эльфийский воин присел, уворачиваясь от яростных ударов. Его меч описал дугу. Словно горячий нож, режущий воск, его клинок прошелся по ногам тех, кто подобрался слишком близко к нему.

Что-то коснулось левой руки Фародина. Теплая кровь напитала рубашку. Со смертоносным спокойствием парировал он удар секиры, нацеленный в грудь. Люди двигались неуклюже. Фародин часто замечал это и за Мандредом. Они были храбры и сильны, но по сравнению с эльфом, тренировавшимся в сражениях на протяжении столетий, они были как дети. И тем не менее исход битвы не вызывал сомнений. Их было слишком много.

Подобно танцору двигался Фародин меж рядами противников, подныривал под удары или принимал их на клинок, чтобы сразу же нанести ответный удар.

Внезапно он оказался лицом к лицу со светловолосым предводителем.

— Из твоих ушей я сделаю себе ожерелье, — прошипел мужчина.

Он атаковал мощным ударом, нацеленным на ту руку, в которой Фародин сжимал меч, а потом вдруг изменил направление удара.

Фародин, пританцовывая, увернулся, а затем изо всех сил ударил в нижний край щита. С жутким треском оббитый железом верхний обод вонзился под подбородок нападавшего на него человека. Великан закусил губу и сплюнул кровь.

Фародин сделал поворот и еще раз рубанул по щиту, отбросив его в сторону. Тыльной стороной меча ударил предводителя в лицо.

Великан покачнулся. Фародин поймал его, сорвал шлем и приставил клинок к горлу.

— Прекратите сражаться, не то ваш предводитель умрет! — звонким голосом крикнул эльф.

Воины отшатнулись. Над площадью повисла давящая тишина, нарушаемая только тихими стонами раненых.

Нурамон вышел из дома священнослужителя. Его кожаная охотничья рубашка была испачкана кровью.

— Отступаем к храму! — крикнул ему Фародин.

— Вам никогда не выбраться из Анисканса живыми, — с угрозой в голосе произнес командир отряда людей, достаточно громко, чтобы услышали его солдаты. — Мост занят. Все улицы блокированы. Мы были готовы к тому, что с целителем возникнут проблемы. Сдавайся, и я обещаю, что ты умрешь быстро.

— Мы эльфы, — холодно ответил Фародин. — Неужели ты действительно думаешь, что сможешь задержать нас? — Он сделал знак Нурамону, и его спутник вместе с двумя священниками отошел к воротам храма.

Гийом был бледен как смерть. Во время боев он просто стоял и смотрел. Очевидно, дитя Нороэлль просто не в состоянии причинить кому-либо зло.

— У тебя кровь, эльф, — прохрипел светловолосый. — Ты из плоти, так же, как и мы. И ты можешь умереть, также как и я. Прежде чем зайдет солнце, я буду пить вино из твоего черепа.

— Для человека, у которого клинок у горла, ты довольно уверенно смотришь в будущее. — Фародин медленно двигался спиной вперед по направлению к высоким воротам храма.

Все арбалетчики на площади перезарядили оружие.

Фародин подумал о Мандреде и остальных товарищах, которых он оставил в виноградниках. Придут ли они? Они должны были видеть, что храм атакован.

Эльф быстро толкнул своего пленника на землю и прыгнул в ворота. Мимо просвистели арбалетные болты. Нурамон захлопнул тяжелую дубовую дверь и задвинул засов. Фародин обеспокоенно поглядел на рубашку Нурамона.

— Насколько все серьезно?

Эльф осмотрел себя.

— Мне кажется, что это скорее человеческая кровь, чем моя.

В храме было темно и прохладно. Массивные деревянные колонны стремились к потолку, поддерживаемому крепкими балками. Внутри строение представляло собой одну большую комнату. Не было мебели, не было кафедры, с которой мог бы выступать оратор. Единственным украшением был менгир, камень высотой почти в три шага. На его поверхности были выцарапаны витые буквы. Стены зала были побелены. В две стороны разбегались галереи, полностью повторявшие очертания центрального помещения. Над галереями виднелись высокие окна, сквозь которые внутрь струился слабый лунный свет. В нишах вдоль стен горели небольшие масляные лампы, вокруг менгира стояли медные ароматические лампы, от которых поднимался бледный дым.

Строение больше напоминало Фародину башню в крепости, чем храм. Интересно, что за бог этот Тьюред? В любом случае не воин, раз уж его слуги такие беспомощные. Оба служителя сидели у менгира в центре круглого храмового зала. Они униженно молились богу и благодарили его за спасение.

— Гийом? — крикнул Нурамон, по-прежнему стоявший у двери. — Где ты?

Целитель вышел из-за колонны. Он казался необычайно спокоен, почти отрешен.

— Тебе надо было отдать меня им. После кровавой бани на площади они не успокоятся, пока не убьют нас всех.

— Может, ты ищешь смерти? — взволнованно спросил Фародин.

— Разве вас послали не за тем, чтобы убить меня? Какой смысл сражаться за то, кому принадлежит право убить меня?

Фародин отмахнулся от Гийома.

— Кто думает о смерти в бою, тот распростится с жизнью. Лучше принеси пользу. Отведи нас к запасному выходу. Может быть, там мы сможем выйти незамеченными.

Гийом беспомощно развел руками.

— Это храм, а не крепость. Нет никакого запасного выхода, никакого потайного туннеля или двери.

Фародин недоверчиво огляделся по сторонам. Рядом с воротами вверх на галереи вела витая лестница. Прямо под сводом каменная кладка прерывалась арочными окнами из цветного стекла. Там были изображены священники культа Тьюреда в рясах цвета ночи. Эльф озадаченно смотрел на окна. Один из витражей изображал послушника, которого швыряли в стоящий на огне котел. На другом был служитель, которому отрубали ноги и руки. На третьем человека в темно-синей рясе сжигали на костре дикари в звериных шкурах. Почти на всех витражах были изображены такие сцены. Теперь Фародин понял, почему Гийом сохранял спокойствие. Принять ужасный конец, вероятно, означало высшую награду для последователей Тьюреда.

Грохот удара оторвал эльфа от размышлений. Мелкая пыль посыпалась из щелей храмовых ворот. Еще удар. Тяжелые створки дверей заскрипели в петлях. Фародин негромко выругался. Очевидно, стражники короля нашли что-то вроде тарана.

— Хватит молиться, сделайте что-нибудь полезное, — набросился он на обоих священников. — Принесите из ниш все масляные лампы. Нурамон, посмотри, может, найдешь где-нибудь факел. А потом забирайтесь на верхнюю галерею. Я выведу вас из этой ловушки.

Одна из дверных досок сломалась. Долго дверям не продержаться.

Фародин безжалостно торопил служителей. Пока те взбирались по винтовой лестнице, им приходилось поддерживать свои длинные рясы, словно женские юбки, чтобы не споткнуться. Со второй галереи можно было добраться до окон храма, расположенных в глубоких нишах. Вытянув руки, Фародину удалось дотянуться до нижнего края ниши. Он резко подтянулся и оказался прямо напротив витража, изображавшего священнослужителя, изувеченные члены которого были натянуты на спицы колеса. Лица палачей были словно маски; не подумал художник и о том, как будут гармонировать цвета стекла с утренним светом. То было не бог весть какое произведение искусства, его мог бы создать даже бездарный человек за пару лет хоть сколько-нибудь усердной работы. Сравниться с витражами в замке Эмерелль, составленными из тысяч фрагментов, эта халтура не могла. Над теми картинами работали самые одаренные художники Альвенмарка на протяжении десятилетий, чтобы добиться идеальной игры света в стекле в любой час дня.

Фародин вынул из ножен меч и разбил стеклянному священнику искаженное от боли лицо. Осколки со звоном разлетелись в стороны. Несколькими ударами эльф удалил свинцовые крепления, чтобы можно было выбраться через оконную нишу и наблюдать за теми, кто атаковал храм со стороны площади.