След оборотня - Левандовский Конрад - Страница 53

– Ага. – Он направился к выходу. – Впрочем, говорят, будто мне это совсем нетрудно…

Ксин и Мара остались одни, и в наступившей тишине таившееся всюду беспокойство начало приобретать почти ощутимые очертания. В комнате даже при зажженных свечах, казалось, было темно. И душно.

Ксин сел на пол в позе медитации, а Мара встала позади него. В ее напряженном лице было что-то волчье, собственно, вся она производила впечатление волчицы, притаившейся у входа в нору со щенками.

Котолак выровнял дыхание и сердцебиение, расслабил мышцы. Постепенно чувства его обострились, а сознание сосредоточилось на одной-единственной точке. Уже несколько лет, погружаясь в медитацию, он обнаруживал в глубине подсознания какую-то тень. Как обычно, он отодвинул ее в сторону. Вся его воля и все душевные силы собрались воедино, словно солдаты в строю перед боем. Теперь он был готов и мог ждать. Проходившие часы не притупляли чутья, так же как и шум регулярно сменяющейся стражи.

Первым пришел зов Присутствия. Он появился внезапно и вдали, затем начал приближаться.

Ксин представил себе врага – как он идет, окруженный защищающей его сферой зловещей силы, лишавшей воли каждого, кто находился в пределах ее досягаемости, гася мысли, чувства и память.

Это с ней, этой силой, ему предстояло сразиться. Она была уже в комнате. Удар ее он ощутил прямо внутри черепа. Жар пронзил нервы. Он мягко принял удар и отразил его. Давление на секунду ослабло. Чутье Присутствия подтвердило, что вампир остановился. Встреченное препятствие, видимо, застало врасплох его аниматоров. Затем облако коллективного сознания снова проникло сквозь стены, медленно заполнив всю комнату. Оно пульсировало, ощупывая пространство в поисках противника, – сначала безуспешно, но в конце концов Ксина в мгновение ока опутали невидимые щупальца. Он тут же оторвал их от себя и отшвырнул в сторону.

Могучее сопротивление Ксина снова вытолкнуло врага из помещения, но те уже знали…

Следующий удар был предназначен для него, пронзив навылет все его сознание и впившись в него. Началась невидимая борьба. Сопротивление Ксина продолжалось недолго: он поддался и ловко освободил свой разум, использовав способности, которые выработал годами тренировок. Мастерски погасив собственный мозг, он превратился в неодушевленный предмет. Сбитые с толку аниматоры потеряли контакт, и тогда Ксин в одно мгновение пробудился и послал им издевательский вызов. Ответом стала яростная атака. Те, видимо, пришли в бешенство, зато котолак спокойно повторил свой маневр – и еще раз, и еще несколько. Он сражался, противопоставляя холодный расчет беснующейся силе. Наконец он добился своего и заставил их ослабить действие лишающего воли облака. Люди в комнате начали приходить в себя. Прикрытие вампира стало не столь мощным, но аниматоры обрели силу, способную сварить мозг Ксина внутри черепа. На этот раз ему помогла его кошачья выносливость. Стиснутый невидимыми тисками, он не мог уже их разорвать, но и не дал себя задушить. Он использовал каждую неловкость врагов, чтобы хоть немного ослабить их захват, – и продолжал отчаянно защищаться.

Они поддались. Ксин знал, что сейчас будет, – на мгновение они освободят всех, чтобы убрать его со своего пути. Случайных прохожих, солдат, а в особенности Мару, на которую у них уходило больше всего сил. Может быть, они даже на какое-то время перестанут охранять чудовище. На это он и рассчитывал.

Но он не оценил свои силы, которые и так уже были на пределе…

Что должно было случиться – случилось.

Внезапный крик освобожденной Мары отвлек Ксина в решающий момент. Что-то подобное огромному мешку с песком свалилось ему на голову. Волю смело куда-то в небытие. Сознание разлетелось в клочья. Несколько мгновений в одном теле толпились несколько десятков Ксинов. И кто-то еще… Гигантский сапог затоптал огонек его разума, а после его захлестнул ледяной океан. Он должен был погаснуть.

Он проиграл. Однако его укротителям этого показалось мало, они схватили его, опьяненные победой, и начали терзать, словно зверь загрызенную жертву. Но – что-то вдруг им помешало. И его оставили в покое…

Ксин этого уже не чувствовал.

– Тагеро… – прошептали лишь его губы.

ИГРА С ОГНЕМ

Когда во время общей аудиенции Родмин попросил короля о разговоре наедине, он вызвал этим как немалое возмущение, так и любопытство. С одной стороны, это было просто неслыханным нарушением этикета, но с другой – тот факт, что придворный маг публично обратился с такой просьбой к монарху, свидетельствовал о том, что дело действительно не терпит отлагательства.

Похоже, понял это и сам Редрен. Вырванный из блаженной монотонности освященной традицией и спланированной во всех деталях церемонии, он сперва обругал Родмина на чем свет стоит за ненадлежащее поведение, после чего точно так же поступил и с излишне усердным камергером, пытавшимся отправить мага ни с чем восвояси. Накричавшись наконец досыта, он вскочил с трона, швырнул скипетр и сбежал по ступеням возвышения, захватив с собой стоявшего на них Родмина. Мгновение спустя, к отчаянию рвавшего на себе волосы церемониймейстера, оба скрылись за дверью одного из боковых помещений.

– Сразу видно, что нет Ксина! – крикнул король, едва они остались одни. – Выкладывай, с чем пришел!

Родмин как можно деликатнее рассказал ему о саркофаге королевы-матери и о том, что они до сих пор сделали. Редрен выслушал его довольно спокойно, хотя под конец едва не скрежетал зубами.

– И этот сукин кот осмелился просить у меня разрешения уехать, несмотря на то что обо всем знал?! – рявкнул он, когда Родмин закончил. – Да я его… – Он заметался по комнате. – А ну, говори! – подскочил он к магу. – Если ему башку серебряным топором снести, этого хватит?

Долго сдерживаемая энергия буквально распирала Редрена, и Родмин, невольно вызвавший подобный взрыв эмоций, прибегал ко всем имевшимся у него запасам красноречия, пытаясь умилостивить короля. Потребовалось некоторое время, прежде чем ему удалось выгородить Ксина и отговорить монарха от намерения немедленно вернуть его обратно.

– Ты, Родмин, разминулся с собственным призванием, – заявил наконец смягчившийся Редрен. – Тебе в адвокаты надо было идти, а не лягушек в горшках кипятить. Ты даже незаезженную бабу смог бы убедить, что у нее муж – жеребец.

– С вашего позволения, ваше величество, – перебил его маг, – если бы я когда-нибудь такую встретил, уж наверняка не стал бы ее уговаривать заняться мужем…

Редрен фыркнул и со всей силы хлопнул его по спине.

– Ладно, – он неожиданно посерьезнел, – хватит дурачиться, советуй, что делать.

– Можно поступить как обычно, способов много: огонь, осиновый кол, клинок Йев…

Редрен раздраженно махнул рукой:

– Знаю, что это надежно, но сразу поднимется вой, что я оскорбляю прах матери. После той истории с вампиром и островитянами жрецы и так уже косо на меня смотрят…

– Может быть, тайком?

– Вдвоем нам саркофаг не открыть. В свое время двенадцать человек крышку клали. Нам нужна помощь, а я и ломаного гроша бы не дал за то, что они станут молчать и не помчатся сразу же, высунув язык, к святым отцам. Только ты и Ксин еще можете сохранять хоть какие-то приличия в этом болоте… Ну-ну, только чтоб у вас в головах все не перевернулось от того, что я сейчас сказал. Не перебивай. Зря ты устроил такую суматоху, надо было в другое время прийти. Не извиняйся. Знаю, ты думал, что если не наделаешь шума при всех, то до меня ничего не дойдет и я пошлю тебя ко всем чертям. Что ж, ты имел право так думать, но, в конце концов, я как-то все же стал здесь королем, да еще и живу, хвала богам, уже пятнадцатый год с той поры, а вы об этом постоянно забываете… Впрочем, это и хорошо. К делу! Ксин говорил, чтобы мамочку погулять не выпускать, верно?

– Да, господин.

– Ну так если она просто будет там лежать, а выйти не сможет, что тогда? Со временем, наверное, просто исчезнет?