Журнал «Если», 2003 № 05 - Дяченко Марина и Сергей - Страница 37

К этому моменту руки болели так сильно, что пришлось идти на отчаянный риск. Я закрыла глаза, затаила дыхание и, ступив вперед, на какую-то долю секунды сунула ладони прямо в кислоту. Какое счастье, что мои глаза были закрыты! Реакция оказалась столь бурной, а война химикатов разгорелась с такой силой, что шипящие брызги обожгли лицо. Я отпрыгнула, помчалась обратно к луже и попыталась все смыть.

Беда в том, что времени у меня не было. Тревожная сигнализация наверняка уже включилась, и Парсон может догадаться, кто повредил ограду.

Я снова обмазалась грязью, убедилась, что путь свободен, и помчалась ко рву на всех четырех. Оказавшись на краю, я подпрыгнула, расправила крылья и воспарила, но в последний момент свернула крылья. Сила инерции затянула меня в дыру.

Теперь предстоит самое страшное.

Снова подобрав драпа и сдерживая невольные вопли, я ринулась к блестящим соплам, окружавшим воздушный шлюз. И пыталась не гадать, каково это — быть сожженной заживо.

Плазменные спирали, к счастью, не заработали, но мои кисти и руки все равно горели огнем.

Потом я так и не вспомнила, каким образом мне удалось подбросить дрейпера достаточно высоко. Но туша приземлилась на ближайшем куполе.

Результаты были впечатляющими! Гигантские пузыри мигом вскипели на воздушном шлюзе, куполе и начали распространяться дальше. Плазменные спирали с заблокированными отверстиями не включались: правила безопасности. А пузыри закрыли оптику сканеров, так что сейчас мне ничего не грозило.

Я встала на спекшийся песок перед шлюзом и попыталась вспомнить интонации Парсона.

— Банни, — прошептала я, и дверь в королевство отворилась.

Пытаясь игнорировать адскую боль в руках, я вошла в шлюз: еще один напряженный момент. Пришлось воспользоваться языком, чтобы набрать сохранившийся в памяти код. Внешняя дверь закрылась, внутренняя открылась, и я осторожно ступила в комнату. Дома никого…

Обитатели станции, возможно, блестящие биологи, но им следует немедленно пройти курсы по исправлению тактических методов.

Вот они: три БВВ! Возможно, весь машинный парк станции. Как мог Парсон быть таким дураком?

Сымитировав его мерзкий голос, я сказала: «Тишина», и ближайший вездеход открылся. Еще до того, как крыша автоматически опустилась, я уже втиснулась в ванную, промывая ожоги чистой водой.

Пытка.

Раны оказались серьезными. Те немногие клочки кожи, что у меня остались на руках, либо были неестественно белыми, либо покрыты волдырями, из которых сочились кровь и лимфа. Шкура на предплечьях была в лучшем состоянии, хотя свисала неровными клочьями.

Мышцы выглядели сожженными. Я пыхтела, как больная собака. И едва узнала свое лицо в маленьком зеркальце над раковиной. Смертельно бледное, покрытое мелкими волдырями от брызг изо рва. Львиные глаза казались совершенно дикими.

В ванной была аптечка. Я стиснула зубами тюбик мази от ожогов, прокусила и воспользовалась моим полым языком, как соломинкой, втягивая мазь с керосиновым вкусом. Потом высунула язык, осторожно спрыснула мазью кисти и предплечья. Еще одна героическая попытка позволила набрать достаточно гнусного бальзама, чтобы нанести на лицо.

Медленно, до чего же медленно огонь превратился в обычную острую боль. Дыхание постепенно успокоилось, но, как ни поразительно, я разглядела под уродством, болью и слоем мази легкую улыбку. Чему тут радоваться?

Возникший в голове ответ стер улыбку. Пока все шло до абсурда легко, и я знала почему. Да, Парсон понятия не имел о моих способностях, но недооценил меня по другим причинам: всему виной моя картавость. Немало людей считают бедняг с подобным недостатком полудурками.

Впрочем, я и была таковой! Только идиотка способна глазеть на свое отражение, как прыщавый подросток! Давно пора двигаться!

Будь благословенно виртуальное управление, ибо оно не требует физических усилий!

Я видела, как ведет машину Парсон. Самой трудной частью оказалось поднять руки настолько, чтобы вставить в тлеющие модули.

После выполнения этой памятной задачи я дала задний ход и попрактиковалась в использовании плазменной пушки. Остальные вездеходы растаяли прямо на глазах! Даже у фуллерона есть предел прочности!

Я подъехала к двойным дверям с таким расчетом, чтобы машина коснулась электронного замка. Двери остались закрытыми: неужели кто-то все же почуял неладное?

Я печально покачала головой, прежде чем прожечь стену и вкатиться внутрь. В конце коридора возникли четыре охранника в защитных комбинезонах с лазерными ружьями.

Началась стрельба.

Разве эти идиоты ничего не знают о фуллероне?

Лучи уже отскакивали от моей колесницы, образуя причудливые узоры.

Вскоре нападающие отрежут собственные конечности — в лучшем случае.

Я уже подумывала отключить дружный квартет навеки, но решила пока этого не делать. Просто дала залп из плазменной пушки над их головами.

Пульсирующая бирюза померкла. Охранники осмотрели раскаленный потолок и сочли за лучшее не вмешиваться. Некоторые побросали оружие, чтобы побыстрее исчезнуть. Я спокойно последовала за ними. Добравшись до знакомого перекрестка, я поехала прямо, остановившись по пути перед неестественно широким входом. Никакого охранника. Даже с превосходными очистителями воздуха в БВВ я все равно ощущала запах жженого лимона.

Неудивительно, что электронный замок не сработал. Но прежде чем я успела въехать, дверь распахнулась. Машина едва сумела вместиться в проем. Я застряла на полпути, надежно блокировав выход.

Внутри оказалась обыкновенная лаборатория: блестящие поверхности, пробирки, колбы, ультрацентрифуги, виртуальные микроскопы — и две женщины в типично белых халатах с нетипично встревоженными лицами. Парсон тоже был здесь. Боевой пояс по-прежнему красовался на нем.

— Вы меня слышите, профессор? — прокричал он.

— Конечно.

— Кажется, вы застали нас врасплох. Что же вы теперь намерены предпринять?

— Поболтаем немного, но сначала мне нужно воспользоваться вашей базой данных.

В углу поблескивала рабочая станция.

— Это собственность станции, и я не вижу…

— Парсон! — взревела я. — Мы давно уже это проходили! Я все знаю о рэмах и снадобье!

Не столько откровенная ложь, сколько чистый блеф, но что поделать?

— Боже! — простонал он, впадая во что-то, вроде мучительного молчания.

Прошло, казалось, не менее часа, прежде чем он снова заговорил:

— Послушайте, Артаб, может, мое предложение вас заинтересует. Не могли бы мы поговорить наедине?

— Почему нет? Снимите пояс и перчатки, положите их на пол. Вот так, молодец. Теперь, будьте добры, отступите.

Я подала БВВ вперед ровно настолько, чтобы крыша могла открыться, и осторожно вылезла. Вонь горелой лимонной кожуры едва не сбила меня с ног.

Я спешно перекроила свой пузырь в подобие одежды, но при этом забыла, как выгляжу. Работники станции дружно охнули и отпрянули.

— Что это с вами? — вскричал Парсон.

— Сядьте на пол, все, кто здесь, и не шевелитесь.

— А что если мы откажемся… — медленно протянул начальник станции, оглядывая мои раны.

— Эта проблема меня не интересует, — отрезала я, развернула ногу и аккуратно разрезала надвое крепкий деревянный табурет.

Аудитория, еще больше побледнев, последовала приказу.

Я уселась в широкое кресло лицом к компьютеру, который носил имя «Айлиза» (последняя модель IWBM, с виртуальным экраном и без клавиатуры), обернулась и заметила едва скрываемое смущение на физиономии Парсона. Я ухмыльнулась, показав все три ряда зубов.

— Управляется, конечно, голосом?

Парсон вызывающе уставился на меня.

— А как вы думали?

Я откашлялась.

— Айлиза, знаешь, кто я? — спросила я голосом Парсона. Глаза начальника станции в страхе расширились.

— Вы начальник станции Грегори Парсон, — ответило приятное контральто.

— Нет! — вскричал Парсон.

— То есть да, — с энтузиазмом поправила я. Ужасные дни, проведенные в БВВ, себя окупили! — А вы, доктор, держите рот на замке.