Гражданский спецназ - Байкалов Альберт - Страница 29

Бросив на вошедшего изучающий взгляд, словно пытаясь понять, с какими вестями пришел Лучок, он отложил вилку в сторону:

– Ну, рассказывай.

Лучок, не дожидаясь приглашения, сел напротив:

– Все прошло как по маслу.

– Подробнее. Вы с ним говорили?

Лучок в двух словах рассказал, как удалось попасть в дом, где находился доктор. Услышав, что пришлось завалить двоих ни в чем не повинных людей, Бобер и бровью не повел.

Рассказ Курмачова Лузин передал детально, практически слово в слово.

Александр Михайлович, нахмурившись, долго молчал. У него в глазах появилась растерянность. Он явно не ожидал такого поворота событий.

– Вы правильно сделали, что не грохнули его. – Он поднялся из-за стола и поправил галстук. – Завтра я с ним хочу увидеться.

– Завтра вряд ли получится, – Лучок заерзал на стуле, – сейчас надо ехать, а то его до вечера муравьи сожрут.

Бобер кивнул головой.

Выходя из ресторана, Лучок незаметно покосился в сторону. Вызывающая его обеспокоенность машина стояла на том самом месте, где и была час назад. Однако чуть дальше позади нее уже пристроилась «девятка» Пасесеева, и Лузин облегченно вздохнул, хотя ощутил усиливающуюся дрожь во всем теле…

…Когда Бобер в сопровождении охранника и Лучка подошли к оставленному ранним утром в лесу у муравейника Курмачову, вид его был ужасным.

Лицо доктора было до неузнаваемости распухшим. Он был красный как рак, изрядно обгорев на солнце. Но наибольшие страдания ему принесли маленькие рыжие бестии, в некоторых местах объевшие верхний слой кожи. Наряду с комарами и оводами они сплошной черной массой покрывали тело. Веки увеличились до таких размеров, что из-под словно срезанных лезвием ресниц едва можно было разглядеть глаза.

Оглядев результаты работы Лучка и брезгливо поморщившись, Бобер отошел в сторону:

– Отвяжите его.

С упавшего на землю Курмачова ветками росших поблизости берез смели муравьев и, прислонив его к дереву, освободили рот от скотча.

– Как он не задохнулся? – удивился Волына.

– Скажи мне, братец, вот что, – не обращая внимания на реплику охранника, присев на корточки перед врачом, обратился к нему Бобер. – Что за киллер тебе привиделся?

Промычав что-то нечленораздельное, Курмачов неожиданно закатил глаза и захрипел.

– Зря отвязали, – вновь подал голос Волынкин. – У него долго руки и ноги были перетянуты, а сейчас жара…

– Ну и что? – удивился Лучок.

– А то, – Волына не без презрения посмотрел на Игоря, – синдром длительного сдавливания. У него сейчас токсины, продукты разложения из конечностей рванули по всему организму…

– Откачать можно? – перебил его Бобер.

– Бесполезно. Наверняка уже почки отказали, – со знанием дела покачал головой Волына. – Как пить дать, не жилец.

– Пристрели его, умник, – вздохнул Бобер, зло посмотрев на Лучка. – Зачем, собственно, я сюда ехал? Посмотреть, как он загнется?

Сплюнув, он направился к машине. Одиночный выстрел, вспугнувший с деревьев птиц, поставил точку в биографии Эдуарда Юрьевича.

До места несостоявшейся беседы с доктором и обратно в город Бобров ехал в машине Лучка, справедливо посчитав, что рисоваться на «Мерседесе» в каком-то лесу рискованно.

Довезя босса до района Элеватора, где тот пересел в привычный для города лимузин, Лучок проехал еще с полкилометра, туда, где они договорились встретиться с Пасесеевым.

Еще издали он увидел, что задняя часть машины у того изрядно помята.

«Значит, браток все-таки имел разговор с водителем „Опеля“, – мелькнуло у него в голове.

Сгорая от нетерпения, Лучок нырнул на заднее сиденье машины:

– Ну, и кто этот уродец?

– Я бы так не сказал, – усмехнулся разбитыми губами Пасик. – Парень конкретный.

Он развернулся в сторону Лучка, демонстрируя распухший нос и порванную губу.

– Нехило. Ты сейчас на сфинкса похож.

– Мне не смешно, – буркнул Пасик. – Ты Жгута еще не видел.

– А с ним что? – напрягся Лучок.

– Он до сих пор вспомнить не может, как его зовут.

Лучок вспылил:

– Ты конкретно можешь говорить или тебе мозги отшибли?!

Пасесеев вздохнул:

– Как ты сказал, так и сделали, сели на хвост этому мужику…

– Я видел, – кивнул головой Лучок.

– Проверили, он за вами шел и, между прочим, знал, что вы в направлении Обшаровки едете. В городе отстал и по параллельной улице обогнал. Потом ждал вас на заправке… Когда он за вами покатил, снова пристроились сзади, смотрим, вроде один. Решили подставиться… Как водится, я давай рамсы разводить…

– В общем, упустили лоха, – сплюнул прямо на пол Лучок.

– Не совсем. – Пасик выдержал паузу, словно решая, говорить дальше или нет, наконец вздохнул: – Ствол он у меня забрал в залог ремонта его машины.

– Лихо! – Лучок хлопнул себя по колену. – А в задницу он вас не отымел?

Пасесеев, виновато опустив голову, некоторое время сидел молча, словно действительно пытаясь вспомнить, не было ли чего между ним и неизвестным, пока он находился в отключке.

– Слушай, – неожиданно вспылил он, – если ты такой умный, так и колол бы его сам! Откуда мы знали, как его крутить? Вдруг наружка ментовская!

– Тогда на хрена ствол с собой брал?

– Да не мент он. И вообще, я разговор твой с лепилой в лесу краем уха слышал. Возможно, это и есть тот самый мужик, который у него санитаром был.

Лучок, откинувшись на спинку сиденья, на минуту задумался.

– Он тебе претензии предъявил?

– Предъявил, – подтвердил Пасик.

– Значит, делай, что скажет. Я попробую по номеру узнать, кто такой и чем дышит, а ты засвети сервис, где он машину делать будет. Взглянуть на него хочу.

Глава 10

Несколько раз надавив на кнопку звонка, Наталья Пешехонова достала ключи, которые месяц назад ей дал Малахов. Она еще ни разу ими не пользовалась.

Повернув ключ в замочной скважине, Наталья вошла внутрь.

Поначалу ей показалось, что в квартире никого нет. Свет нигде не горел. Она прошла в гостиную и щелкнула выключателем.

На полу возле кресла валялась женская одежда. Одновременно она почувствовала, как обоняние щекотнул запах духов. Ее обдало жаром.

Наталья прошла в спальню.

Взору предстала кровать, на которой лежали обнаженный Андрей и смазливая деваха.

Непроизвольно вырвавшийся из ее груди вскрик перевел мужчину в вертикальное положение, а девушку заставил свернуться клубочком, натянув на себя край атласного покрывала.

– Я не поняла тебя, Андрей, – опускаясь в кресло, простонала Пешехонова.

Малахов, отрешенно посмотрев на лежащую рядом особу, вздохнул:

– Уходи…

Пока девушка торопливо одевалась, виновато пряча глаза, Наталья молчала, лишь украдкой бросая на нее оценивающий взгляд. Только когда хлопнула входная дверь, она подняла на Малахова наполненные обидой и гневом глаза:

– Что все это значит?

Андрей натянул брюки и закурил:

– Я вчера следил за тобой.

– Ну и что?

– А то, с крыши соседнего здания было отлично видно, как ты со своим Гришей кувыркалась!

Андрей некоторое время смотрел на нее, словно пытаясь угадать, какое впечатление произвела на Пешехонову его измена.

Не выдержав его взгляда, Наталья вернулась в гостиную.

Через некоторое время он вошел следом.

– Знаешь, о чем я пожалел, глядя на твои задранные к потолку ноги? – И сам же ответил на свой вопрос: – Что «СВД» у меня с собой не было!

– А что это такое? – отрешенно спросила она.

– Снайперская винтовка Драгунова…

Неожиданно Наталья почувствовала страх, но не за себя, а, как ни странно, за Григория, с которым провела эту ночь.

«Обычная бабья слабость», – упрекнула она себя.

Стараясь справиться с чувствами, встав и подойдя к окну, Наталья закурила.

– Я вообще-то тебе еще не жена. – Посмотрев через плечо на стоящего посреди комнаты Малахова, она вновь отвернулась к окну. – Да и другого выхода у меня не было.