Торнан-варвар и жезл Тиамат - Лещенко Владимир - Страница 69

– Точно так же будет с твоей головой, – пообещал капитан. – А теперь одежду и вещи госпожи сюда. И побыстрее.

Кое-как собрав в узел любезно протянутые ему вещи и сунув мечи под мышку, он вновь взвалил завернутую в занавесь Мариссу на плечо и вышел. Надо сказать, все это время она лежала смирно, лишь время от времени заплетающимся языком (и совершенно непечатно) выражая недовольство вмешательством в ее личную жизнь.

Всю дорогу до постоялого двора она кулем висела на нем и как будто не сопротивлялась. И лишь уже в апартаментах, увидев Чикко, она вдруг взбеленилась, тем более что дурманная одурь малость прошла.

– Ты мне что – папаша, брат или жених?! – заверещала она, делая попытку встать и уйти.

Торнану пришлось попридержать ее, уклонившись от неловкого взмаха кулаком.

– Пусти!!! – забилась она. – Пусти – тебе какое дело?! Завидно, что не даю?! Так купи козу и с ней утешайся!

Торнан держал Мариссу, прижимая ее руки к телу и моля небеса, чтобы удар коленом не пришелся в пах.

– Все мужики скоты! Все, все, все!!! – Она заходилась в крике. – Вам баба – это кусок мяса для пользования… Только то, что между ног, и нужно!!! Пусти!!! Пусти!!! Я мужикам счета не помню! Хочу веселиться! Хочу с ними! Что толку в этой честности да це-еломудрии?! – издевательски проблеяла она. – Моя тетка купалась в золоте, а всего-то и нужно было ножки раздвинуть перед кем надо! А у меня сестренка маленькая померла, потому что денег на лекаря не было! У меня мать на работе надорвалась! Пусти! Мне браслет с изумрудом обещали…

Торнан глянул в сторону Чикко, но тот лишь беспомощно развел руками. Видимо, способность успокаивать взбесившихся девчонок не входила в его умения. Так что Торнану оставалось лишь крепко держать девушку в надежде, что рано или поздно она успокоится.

Марисса несколько раз чихнула, пробормотала проклятье. Она дергалась все реже, всхлипывания затихли, и вот она уже обмякла в его руках.

Он осторожно опустил Мариссу на пол. Рядом стоял Чикко, держа какую-то коробочку.

– Это маковый экстракт, – пояснил он. – Магии, можно сказать, и нет – просто это концентрированная сила растения. Млечный сок как-то перегоняют, высушивают… Если нужно усыпить человека, прогнать боль или еще чего-то… – Он не договорил. – Давай, клади ее на кровать.

Кое-как уложив Мариссу, капитан отправился к себе и, тут же завалившись на койку, как был в одежде, заснул – все случившееся здорово его вымотало.

«Старею, должно быть…» – подумал он, ощущая тяжесть в теле…

Тихий шорох разбудил Торнана, и он, резко поднявшись, сел на своем ложе. В окно светила полная луна, освещавшая комнату достаточно ярко, чтобы разглядеть стоящую на пороге Мариссу.

– Зачем ты пришла? – изумленным шепотом спросил Торнан.

– Можно я побуду с тобой? – В ее дрожащем и на удивление совсем трезвом голосе было столько мольбы…

Она медленно сняла покрывало и аккуратно положила его на табурет. Затем села рядом, внимательно глядя на него. Он видел, как с каждым вдохом наливаются ее груди, как постепенно твердеют соски.

И вот она уже ныряет к нему под одеяло.

– Марисса, ты… – Он замолчал, почувствовав ее губы на своих.

В несколько мгновений она освободила его от одежды. Ее сильное и в то же время женственное тело прильнуло к нему, прижимаясь изо всех сил. Язык северянина прилип к гортани.

– Торн, ты хороший, я знаю…

Он чувствовал переполняющую ее отчаянную решимость – так прыгают в ледяную воду штормового моря.

– Сейчас… – Она нежно касалась губами его кожи. – Сейчас все будет хорошо.

И Торнан решил не противиться судьбе.

…Некоторое время они лежали рядом, целуя и поглаживая друг друга. Он чувствовал сильные, но ласково-нежные прикосновения рук, ощущал возбужденность дыхания и гибкие движения горячего тела. Он ласкал ее бедра, живот, грудь, наслаждаясь бархатистой нежностью ее кожи и твердостью груди, каждая мышца тела содрогалась в судорогах страсти…

Он нежно и требовательно привлек ее к себе, жадно впился губами в ее губы, в то время как руки его скользили по ее плечам и груди. Прикосновение этих ласковых и таких умелых губ воспламеняло кровь. Страсть налетела, как ураган. Марисса отвечала поцелуем на поцелуи, лаской на ласку, целиком окунувшись в пучину страсти. Она вскрикивала от восторга под тяжестью его тела, ощущая неистовое биение его сердца. Яростно хрипя, она впивалась ему зубами в плечо. Выгибаясь и постанывая, переворачиваясь со спины на живот и обратно, она в свою очередь жадно приникала губами к телу любовника. Она выгибалась, как в припадке, а из ее глотки рвались вполне звериные вопли.

Потом они лежали без сил, а он продолжал гладить ее плечи и руки, но уже совсем не так, как раньше, и от этой тихой ласки хотелось плакать и смеяться одновременно. Подобно котенку, она вздрагивала и потягивалась под нежно гладящей ее рукой, и только что не урчала от наслаждения.

Он погладил подрагивающий живот девушки. И Марисса вновь накинулась на него, прижала к кровати своим сильным, гибким телом. Ее сочные влажные губы впились в рот и задушили родившиеся у него в голове мысли, не дав им стать словами.

Дальше не было ничего, кроме того, для чего, по преданиям, Богиня и сотворила мужчину и женщину.

…Среди ночи Торнан проснулся, ощутив, что его спутница заворочалась.

– Торн, ты спишь? – осторожно прошептала она и, стараясь не тревожить, перелезла через него. Нагая грудь атласно скользнула по его щеке, и он едва удержался, чтобы не поймать сосок губами.

Он слегка приоткрыл глаза. Крадучись, она подошла к столу, налила себе вина в чарку и осушила одним духом, а потом вдруг, поперхнувшись, зарыдала. Чаша выпала из руки и разлетелась на черепки.

Он вскочил с постели, подбежал к ней и, не зная, что делать, поднял на руки совершенно впавшую в истерику амазонку, осторожно понес, уложил на койку, укрыл одеялом, что-то успокаивающе шепча, пока та задыхалась и обливалась слезами.

– Торн, я… я должна тебе рассказать, – чуть успокоившись выдохнула она. – Я должна тебе рассказать…

– Ты ничего никому не должна.

– Нет, нет, ты не понимаешь! – твердила Марисса. – Я должна… Вот, посмотри, – она высоко подняла правую руку. На плече с тыльной стороны был шрам – шероховатый, белесый. Так выглядит сквозная рана, неумело залеченная, которую прижгли на поле боя головней, а потом замазали глиной или смолой. – Видишь? Тут был Знак Феанны!

«Не может быть!» – промелькнуло в голове у Торнана.

– Ты была в Феанне?!

– Да… – она всхлипнула.

– Ты выдержала испытания? – зачем-то уточнил он.

– Да, – кивнула она. – Всего три из пяти, как раз чтобы попасть… «Лисий бег», «волчий путь» и «прыжок лосося». На «стрелах богини» срезалась, конечно. Уже полгода прошло, я уж подумывала, что нашла то, что искала всегда, что у меня есть братья и сестры, которые… будут со мной до конца…

Марисса, обхватив грудь руками, срывающимся голосом бормотала признания, словно хотела оправдаться перед кем-то:

– Нас было шестеро. Четверо мужчин и двое девушек. Мы как раз возвращались из той деревни, которую охраняли – помнишь, я говорила… Ну, мы задержались на постоялом дворе – нелегкая дернула нас свернуть не на ту дорогу… А ночью на нас напали… Банда, человек пятьдесят. Бывшие наемники, мразь урконская. Там еще был караван гвойцев, те схватились за оружие, думали, отобьются… Какое там – постреляли из арбалетов, никто и пикнуть не успел. И Брона, и Тхо, и… всех, кто сопротивлялся. Хозяина живьем насадили на вертел – для забавы…

А я… Я бросила оружие и забилась куда-то, как крыса… Какое-то наваждение, словно кто-то лишил меня храбрости. Пока моих братьев убивали, я сидела в каком-то подполе и молила богиню спасти меня. Потом, когда меня вытащили из тайника, я… Как будто сошла с ума от страха… Я говорила, что я акробатка из бродячего цирка, валялась у них в ногах, просила пощады…

Она всхлипнула.