Хёрбе Большая Шляпа - Пройслер Отфрид - Страница 8

– Двинемся дальше?

– Давай.

– Только ты уж больше не смотри вниз.

Остаток пути они одолели с большим трудом. Добравшись до верха скалы, без сил плюхнулись на траву.

– Ну, гном, повезло нам, – сказал Цвоттель.

– Да, – устало проговорил Хёрбе, – наше счастье, что все обошлось.

Они млели на солнышке и дружно радовались своей удаче. Дальше оставались пустяки. Они пошли вдоль ручья и к вечеру уже были у Вороньего пруда.

– Привал, – сказал Хёрбе.

Он собрал хворост, наломал его и сложил крестнакрест. Цвоттель, ничего не понимая, удивленно следил за ним. Хёрбе, не говоря ни слова, вытащил изпод шляпы кремень и трут, которые, конечно же, были всегда при нем.

– Эти штуки для чего? – спросил леший.

– Сейчас увидишь.

Хёрбе высек искру. На конце трута задымила тлеющая искра. Хербе раздул ее, и вот уже вспыхнул огонек. Цвоттель в ужасе отскочил подальше.

– Ты умеешь делать огонь, гном?

– А что же тут особенного, леший?

Хёрбе поднес горящий трут к куче хвороста, и вот уже огонек перескочил на тонкие веточки. Он с треском и хрустом поедал их. Белые искры летели вверх.

Цвоттель остолбенел.

– Иди ближе, Цвоттель! Погрейся! – позвал его Хёрбе. – Не бойся.

Цвоттель осторожно подобрался поближе к костру. Скоро он согрелся и даже чтото замурлыкал себе под нос. Ничего нет лучше, чем сидеть вдвоем ночью у костра. Огонь и согреет, и защитит.

– Верно, Цвоттель?

– Твоя правда, гном!

Ура! ура! ура!

Ночь они провели у костра. Отлично выспавшись, гном и леший проснулись отдохнувшими и полными сил. Костер угасал. Вокруг поблескивала роса. Над Вороньим прудом медленно, словно нехотя, поднимался утренний туман. Солнце уже взошло и просвечивало сквозь туман. Они доели остатки вчерашней ежевики.

– Теперь нам осталось только переплыть Вороний пруд. Давай сделаем камышовый плот, – сказал Хёрбе.

– А твоя шляпа? Разве она нам не подойдет? – спросил Цвоттель.

– Боюсь, двоих она не выдержит. Плот все же надежнее.

Камыша на берегу было сколько угодно. Цвоттель наломал целую охапку. А Хёрбе умело сплел плот нужной величины.

– Осталось сделать весла и – в плаванье, – сказал Хёрбе.

– Весла? – удивился Цвоттель. – А зачем они?

– Вот чудак! Грести, конечно!

– Не надо никаких весел. Достаточно моего хвоста, – важно сказал Цвоттель. – Махну мохнатым хвостом, и мы уже на берегу.

Он взобрался на плот, уселся сзади и опустил хвост в воду. Хербе оттолкнул плот и вспрыгнул вслед за лешим.

– Вперед! – крикнул Цвоттель.

Хвост его, словно винт, завертелся, закрутился в воде, оставляя позади плота тугие буруны. _ Великолепно, Цвоттель! Здорово! Ну и хвост! – восторгался Хёрбе.

Так они оказались на середине пруда. Вдали замаячили, выплывая из голубоватой дымки тумана, статные сосны, острые верхушки елей, желтокрасные буки, тонкие клены и ясени, белые стволы.

– Сдавай, давай, Цвоттель! – подбадривал лешего Хёрбе. – Скоро приплывем!

Он вытянул изпод шляпы свои цветастый фартук и приладил его к палке. К той самой ореховой палке, которая была немного длинна. Но для этого случая она оказалась в самый раз. Хёрбе поднял палку над плотом. И цветастый кухонный фартук весело затрепетал на ветру, пестрый и веселый, как праздничный флаг.

– Ура! Ура! – закричал Хёрбе. – Ураа!

– Ты спятил? Что кричишь? – спросил Цвоттель.

– Ты прав, леший Цвоттель. Я спятил от радости, – смеясь, отвечал Хёрбе. – Ура! Мы дома!

– Ура! – подхватил Цвоттель.

Здравствуй, Хёрбе, ты вернулся!

Плот уткнулся в мягкий ил. Хёрбе и Цвоттель спрыгнули на берег. Они прошли немного вперед и увидели тот самый камень, на котором делал свой первый привал Хёрбе два дня назад. На камне стояли Дитрих Корешок, Кайль Хромоножка, Сефф Ворчун, трусишка Лойбнер и остальные гномы. Все они смотрели в разные стороны и кричали:

– Хёрбе! Где ты, Хёрбе? Ау!

Хербе помахал им цветастым фартуком, привязанным к палке…

– Вот он я! Эгей!

И Хербе помчался вперед, как угорелый, перепрыгивая через камни, продираясь сквозь тростники, спотыкаясь и выкрикивая на ходу:

– Эгеигей! Огого! Здесь я! Ураа!

Леший Цвоттель скромно держался чуть позади.

Гномы попрыгали с камня и бросились навстречу Хёрбе Они обнимали его, тискали, хлопали по плечу даже пытались дергать за короткий гномий нос и говорили все разом:

– Хёрбе! Нашелся! Наконецто! Целый! Невредимый! Живой».

Они радовались, как настоящие гномы, бурно, весело. Еще бы! С позавчерашнего дня, когда Хёрбе не вернулся домой, гномы искали его повсюду.

– Мы обшарили весь лес, – говорил, захлебываясь, Дитрих Корешок. – И тут Лойбнер…

– Дада, – перебил его трусишка Лойбнер. – Я первый увидел твои крестики и нолики, сломанные веточки и камешки…

– И мы пришли сюда, к этому камню, – солидно добавил Сефф Ворчун.

– И увидели Вороний пруд и черный Дальний лес, где живет этот страшный ужасный Плампач! – шепотом продолжал Лойбнер.

– Нет там никакого Плампача! – весело закричал Хёрбе. – Нет и не было! Можешь не дрожать, Лойбнер!

– Откуда тебе знать! – недоверчиво сказал трусишка Лойбнер.

– Да я только что оттуда. Из этого леса. Из самой его середины. Посуди сам, трусишка Лойбнер, стоял бы я сейчас перед вами, если бы встретил страшного Плампача?

– Пожалуй, что так, – согласился Дитрих Корешок.

– Он бы тебя сожрал без остатка, – подтвердил Сефф Ворчун.

– Ага! – подтвердил Каиль Хромоножка.

– Ннеужто ттты тттам бббыл? – заикаясь от страха, спросил трусишка Лойбнер – Чччтото неневеверится.

– Вот он может подтвердить, – весело сказал Хёрбе, выводя вперед Цвоттеля. – Мой друг, леший Цвоттель. Лохматый леший Л* который спас меня дважды. Подойди, Цвоттель, познакомься с моими добрыми соседямигномами.

Цвоттель наморщил лоб и помахал кончиком хвоста. Он все же был немного смущен и даже пошутить не решился, хотя и был прирожденный шутник и проказник.

– Цвоттель теперь будет жить с нами, в моем доме, – сообщил всем Хёрбе.

Гномы наперебой закричали:

– Добро пожаловать, Цвоттель! Мы рады! Мы так рады!

А обстоятельный Дитрих Корешок, прихвативший на всякий случай коечто из припасов, предложил:

– Давайте немного подкрепимся.

Он расстелил на камне большой платок и разложил на нем свежеиспеченный хлеб, бутылки ежевичного сиропа, сока шиповника и банки с вареньем. Цвоттеля, как гостя, попросили к столу. И он не заставил себя упрашивать. Остальные гномы тоже изрядно проголодались и принялись за еду. Они сидели кружком под пестрым флагомфартуком и с аппетитом уплетали всякие вкусности. Громче всех ел Цвоттель. Он посапывал, причмокивал и прицокивал языком.

– Я уже знаю, что эта вкусная штука называется хлеб, – сказал он, держа в руках изрядный ломоть. – Но что это в банке, такое красное и сладкое? Никак в толк не возьму.

– Это брусничное варенье, – объяснил Хёрбе.

– Варенье? – Цвоттель облизнулся. – А не можешь ты мне сказать, где вы его собираете, это брусничное ваваренье?

– Мы его варим.

– Научи меня варить брусничное варенье, Хёрбе, – взмолился леший Цвоттель. – Мне это ужжжасно нравится!

– Нет ничего проще! Завтра утром, если все будет в порядке, мы с тобой, Цвоттель, займемся брусничным вареньем.

И Хёрбе Большая Шляпа нежно обнял за плечи своего друга лешего Цвоттеля.