Переселенец - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 44

– Они что, рассчитывают, что император укоротит себе жизнь ради зачатия ребенка? – осенило меня. – Ребята явно объелись мухоморов.

– Я тоже так подумал, но сама затея мне понравилась. Знаешь, что самое интересное? Год назад, пока ситуация с эликсиром не была критической, император сам поддерживал подобную идею, а вот хорошая девочка Лара заартачилась. Наш друг показал мне ответное письмо этой красавицы. Выпороть бы ее за такие слова! Ох, не послушался меня старый князь.

– И вы считаете, что сейчас-то сможете ее уговорить?

– Ван, ты здесь чужой и многого не понимаешь. Угроза того, что сатарцы в любой момент могут погрузиться на корабли и уплыть на острова, повторив Эпоху Пиратов, уже давно стала блефом. Осев на материке, мы расплодились так, что если вырежем всех жителей Кронайского архипелага, места все равно не хватит даже половине нашего населения. Лара девочка неглупая, и как только почтовый голубь с докладом о делах в империи долетит до Сатара, она тут же отправится в путь. Так что за эти несколько дней нам нужно успеть подготовить все необходимое.

– Что подготовить? – спросил я, понимая, что с каждым ответом мои шансы на свободу и целостность души – о жизни вообще уже речи не идет – тают как сахар в кипятке.

Ответить граф не успел – одно из полотнищ было отведено в сторону изящными пальчиками Яны, которая пропустила за занавес немного раскормленного мужчину средних лет. Этот человек явно пребывал на грани дозволенного – этакий метросексуал. Косметики на лице не было, но за кожей явно ухаживал, качественный маникюр не имел покраски, а светло-коричневых тонов одежда хоть и изобиловала украшениями и кружевами, но, по крайней мере, не содержала в своем комплекте колгот – и то хорошо.

– Приветствую вас, барон, – учтиво поклонился маркиз Дамиле, выражая всем своим видом искреннюю радость. – Когда граф рассказал о вашем участии в нашем деле, я сначала не поверил. Но теперь, когда я убедился в его правоте, моя душа воспарила. Вы уговорите императора и наша страна не скатится в пучину братоубийственной войны! Сотни тысяч жизней буду спасены!

Во вещает, оратор. Куда уж там – народ ему жалко, а вот выражение на холеной морде говорит о резком обострении инстинкта самосохранения.

– Да, маркиз, генерал уже провел предварительные переговоры с императором, – любезно улыбнулся Гвиери.

Оказывается, он и так может.

– И что ответил наш повелитель? – тут же сделал стойку маркиз.

– Он согласился, но пока это тайна, – еще раз шокировав меня, подмигнул граф.

Удивлялся я не только его подмигиваниям, но и самонадеянности. Удивлялся, пока до меня не дошло, как именно будут уговаривать императора.

– Ну тогда мне следует поспешить, дабы обрадовать единомышленников, – едва ли не приплясывая от радости, заявил маркиз, но тут же поправился: – Нет-нет, не беспокойтесь, граф, я просто скажу им, что появилась надежда. И можете заверить княгиню в нашей всемерной поддержке и верности.

Маркиз еще раз учтиво поклонился и покинул нашу «теплую» компанию.

– Граф, вам не кажется, что мы заходим слишком далеко? Даже генерал и то большая удача, но как вы собираетесь добраться до… – едва дождавшись ухода маркиза, взвился я. И тут же меня словно окатило холодной водой. Из графа наружу опять полез Кровавый Морж:

– Не забывайся, джинн. Ты здесь только для того, чтобы выполнять приказы. Как тебе понравилась жизнь в камне? – Заметив, как я невольно поежился, он холодно улыбнулся. – Помни об этом, когда еще раз вздумаешь решать, что правильно в моих поступках, а что нет. А вот если покажешь себя с хорошей стороны, мы с профессором что-нибудь придумаем, чтобы облегчить твою участь.

Врет, скотина, точно врет: император – это последняя часть его безумного плана, а после этого Ургена тихо удавят, а камень закинут куда подальше или того хуже – разотрут в порошок.

И все же показывать мою уверенность в его вероломстве я не стал:

– Простите, ваша милость, мне просто непривычно залетать на такие высоты. Голова кружится.

– Это нормально, привыкнешь. Так, теперь нам предстоит извлечь максимальную пользу из положения генерала. Покидать это тело нельзя, в столице тебе делать нечего – оба гвардейских легиона подчиняются напрямую императору, а вот в гарнизонах внутреннего круга следовало бы навести порядок. В смысле подготовить людей к смене власти. Честно, даже не знаю, что там можно сделать, – используй память генерала и собственный ум. Ты вроде не дурак, особенно когда помнишь свое место. Отправляйся немедленно. С тобой поедет Лован, остальные мне нужны здесь. – Закончив выдачу установок, граф добавил немножко мотивации: – Только, Ван, не дури, Урген в любой момент может выдернуть тебя из тела в камень, и я лично заброшу его в самую глубокую шахту сатарских катакомб.

А вот это – неприятная новость, профессор не говорил о такой особенности «камня душ». Определить по застывшему лицу графа, блефует он или нет, было невозможно, а проверять на практике действенность этой угрозы как-то не хотелось.

– Все, работай. Чтобы после следующего удара колокола тебя в городе не было.

– Но сначала нужно получить подтверждающий полномочия документ.

– Хорошо, через два удара, – отрезал граф и отвернулся к бумагам, напоследок коротким движением пододвинув пузатую пробирку к краю стола.

Пробирку я сначала хотел припрятать, но вряд ли граф приготовил ее на вынос.

Пробка подалась легко, и в нос ударил кислый запах с примесью чего-то хвойного. На всякий случай выдохнув воздух, я единым духом проглотил горькое содержимое. Несколько секунд ничего не происходило – и вдруг словно кто-то заехал мне резиновой дубинкой по голове. Момент растерянности – и душа генерала тут же рванулась в атаку.

Да уж, резвый дедок, хотя какой дедок, души-то не стареют. Прости, генерал, но место здесь только для одного. Привычный ментальный удар – и меня опять никто не отвлекает от управления телом, но неприятный осадок остался. Генерал прожил жизнь настоящего бойца и наверняка не сдастся до последнего – вот немного придет в себя и вновь бросится на амбразуру.

Жаль, конечно, но что я могу поделать: в этой пьесе мне отведена роль максимум примы-балерины, но уж никак не балетмейстера. А главный хореограф стоит у стола, не обращая внимания на мои душевные терзания.

За отражением атаки генерала я как-то не заметил, что мир вокруг, да и я сам – изменились. Больше ничто не болело, взор стал необычайно ясным, а сердце работало как новенький мотор в «ламборджини». Дико захотелось подпрыгнуть вверх и зацепиться за потолочную балку, как шимпанзе.

Стараясь, чтобы походка не была прыгающей от распирающей меня энергии, я тихо вышел за тканевый полог.

В основной части зала за все время моего отсутствия почти ничто не изменилось, только стало больше движения, кто-то уходил на улицу, а кто-то спускался по лестнице с верхнего этажа. Похоже, там и поселилась вся эта «гоп-компания», да и маркиза явно выдерживали до разговора в одном из номеров верхних этажей.

Интересно, они купили это заведение или же эта таверна изначально принадлежала графу? О том, что тела хозяев могут сейчас лежать в подвале рядом с запасом продуктов, я старался даже не думать – от Кровавого Моржа можно ожидать любых кошмаров.

Уже подходя к ширме возле двери, я почувствовал, как волна эйфории схлынула, но бодрость осталась, так что эликсир продолжал действовать.

Мой растерянный вид вызвал ехидную улыбку на лице Карна, и мне вновь захотелось сказать ему какую-нибудь гадость. Интересно, чем это я не угодил кронайцу?

Нам обоим все же удалось удержаться от колкостей, поэтому на улицу я вышел без скандала.

Оба легионера стояли у кареты и вели своеобразный разговор – Дархат что-то говорил, а Лован отвечал ему жестами, многие из которых очень походили на земные знаки неприличного характера. Память со скрипом распознала некоторые из них, и я дал себе задание освежить свои навыки этого вида коммуникации – с Лованом нам еще работать и работать. Задача будет трудной – эликсир улучшил состояние тела, но почему-то не повлиял на склероз.