Смерть в прямом эфире - Леонов Николай Иванович - Страница 39

– А почему вы не меняете свою валюту официально, а обращаетесь по тому же адресу? – Волох побагровел.

– Я могу ответить, но вопрос я задал первым, – усмехнулся Гуров. – Знаете, если ваше решение зависит от человека, которого заметает ментовка во время уличной облавы, вы мне, Иван Иванович, попросту неинтересны.

Волох вздрогнул, но не от дерзости клиента. Бандит неожиданно вспомнил, как неделю назад, когда Виктор Шаров по кличке Витун, известный вор в законе, вышел из зоны и явился с «малявой», написанной старым подельником Волоха, один из близких людей сказал: ты этого «законника» обогрей и гони дальше от себя. Он законченный наркоман, если его в участок даже по ерунде возьмут, он на третий день без дозы отца с матерью и гробы дедов сдаст в момент.

Тогда Волох не обратил внимания на предупреждение, так как говоривший был человеком злобным и завистливым. Зона прислала своего лучшего человека Волоху, а не кому другому, вот соперничек и поливает. Волох присмотрелся к старому вору, определил, что тот нюхает. Тоже невидаль, старая гвардия чуть не поголовно употребляет для тонуса. Решив опытного рецидивиста использовать как опознавателя во время делового контакта с неизвестным купцом, Волох вообще выбросил пустой разговор из головы.

Сейчас, когда встреча состоялась, а Витуна взяли, все разом всплыло на поверхность, запахло парашей. У Витуна семь ходок и на руках справка. Да его могут в околотке неделю держать, и не по делу, по милицейской злобе. А он, вырываясь к своему зелью, чего хочешь скажет и подпишет, лишь бы дали ширнуться.

– Так как я работать закончил, – сказал Гуров, – то со свиданьицем и до свиданьица, – он выпил рюмку и поднялся. – Давно на родине не был, измельчал народ. Ты, Волох, может, под прикрытием взвода автоматчиков и атаман, а один на пятиалтынный тянешь.

– Да сядь, не мельтеши, – Волох держался из последнего. Ни к чему вспомнилось, как позавчера он собственноручно замочил десятника, который торопил народ с налетом на банк, а его, Волоха, обвинил в трусости. Мол, был когда-то волк, да зубы выпали. И без таких подначек он чувствовал – авторитет его в группе качается. Боевики желали крови и денег. Девки, водка, долгое бездействие разлагали группировку. И вот когда этот сопляк вякнул о зубах, Волох не выдержал, засадил ему пулю меж глаз. Получилось убедительно, но уже в следующее мгновение он понял – совершена ошибка. А пистолет он не выбросил, пожалел, уж больно редкая была «фигура», такими американские копы вооружены. Витун там был, начнет колоться – сдаст его, Волоха, в первую очередь. Немедля поехать и пистоль уничтожить. Он махнул официанту.

Гуров не знал мыслей и чувств Волоха, но понял: бандит вспомнил нечто важное, требующее немедленного действия. Такого допустить было нельзя. Сделка сорвалась, это как дважды два. Улик против Волоха не было, арестовывать нельзя, а задержать на трое суток всегда можно. Тем более, позавчера в Нескучном саду, что тянется вдоль Ленинского проспекта, обнаружили труп с пулей во лбу. Занимался МУР, и вчера утром уже стало известно: убитый был десятником из группировки Волоха.

Гуров налил себе еще рюмку, неторопливо закурил, глядя, как Волох нервно мнет стотысячные купюры, рассчитываясь за початую бутылку коньяка и нетронутую закуску. Сыщик подал условный сигнал о немедленном задержании.

– Волох, чувствую, у тебя поезд отходит, – насмешливо сказал Гуров. – Ты так торопишься, что мысли, как гвозди из трухлявой доски, повыскакивали. Я твою кличку назвал, тебе такой факт даже неинтересен.

Волох взял себя в руки – минуты ничего не решают, а лицо следует соблюсти. Гуров видел Станислава и с ним двух волкодавов из МУРа, они курили у гардероба, и по тому, как обычно наглый швейцар жался в угол, стало ясно: «гости» уже представились.

– Меня многое интересует, – значительно ответил Волох. – Чуется мне, замели Витуна не случайно, засветился ты, мент.

– Так с каждым случается, – равнодушно ответил Гуров. – Ты торопишься, иди, я отдохну за твой счет, хотя взяток и не беру, но свои законы – не государственные, изредка можно и нарушать.

Станислав видел, как Гуров выпил, понял сигнал к задержанию, стало ясно, операция перевернулась. Подошел к столу, сел.

– Здрасьте, вечно я без приглашения. Господин Фокин, вас к телефону просят. – Услышав свою фамилию, Волох дернулся, все понял. Станислав беспечно продолжал: – Гражданин Шаров, так, кажется, фамилия вашего опознавателя, просит вас трубочку срочно взять, ему совет нужен.

Волох поднялся, с угрозой сказал:

– Трое суток ваши, остальная жизнь моя, – и, стараясь ступать уверенно, направился к выходу.

– А в отношении трех суток он прав. – Станислав хотел налить себе коньяка, но Гуров его остановил.

– Вы на работе, господин полковник. Это я уже освободился, а у вас уйма дел. Бестаева, не медля, из города убрать.

– Пока они с напарником в машине сидят, – ответил Станислав. – Я их на всякий случай притормозил. Один без прописки, а матом ругался, невинного мента ногой пнул, тут на десять суток тянет.

Они заехали на Петровку, проверили, что Витун-Шаров содержится не с блатными и передать на волю ничего не сможет. Встретились с Сергеем Бестаевым, объяснили, что придется переночевать на нарах, а завтра его якобы повезут оформлять по «мелкому», там видно будет.

– Поскольку карты перемешали, нам следует подумать, во что мы играем и какие козыри. Но сначала мы покупаем цветы, едем встречать Марию. Она сегодня занята только в первом действии, – сказал Гуров.

По дороге к театру он рассуждал о непредсказуемости жизни. Операция неожиданно сломалась, и неизвестно, найдут ли они со Станиславом достойное продолжение. Но в сегодняшний вечер все сложилось наилучшим образом. Он освободился значительно раньше, чем предполагалось, и сможет встретить Марию. И что важно, они окажутся не одни; если Мария в миноре, ей не придется искать слова оправданий, а ему не придется разыгрывать благородство и «прощать». Станислав станет надежным громоотводом и одновременно щитом.

Они купили три роскошные розы, Станислав пытался взять виски, но Гуров хулиганские побуждения друга пресек, заявив: следует думать, а не расслабляться. А сто граммов для алкоголика в доме найдется.

Мария восприняла их приезд как должное, но, одарив Гурова долгим взглядом, села в машину к Станиславу, поцеловав его в щеку. Но он был отнюдь не прост и по дороге «застрял» у светофора, затем остановился у магазина, сбегал, купил бутылку виски.

Пока Мария принимала душ, мужчины готовили ужин. Гуров рассеянно произнес:

– Кто-то год назад сказал, что я потихоньку спиваюсь. Станислав, ты ничего подобного не слышал?

– Умных высказываний много, за всеми не уследишь. – Станислав открыл купленную по дороге бутылку, себе налил, а другу нет. – Тебе следует восстанавливать мир в доме, не серди мадам понапрасну.

– Убери бутылку, Маше пить не следует.

Станислав мгновенно понял, что шутки закончились, сунул бутылку в карман своего плаща, который висел в прихожей. Вернувшись на кухню, Станислав заметил:

– Ты большой и умный, но виски я покупал в присутствии Марии.

И в этот момент она вошла на кухню. Бросив взгляд на стол, заметив, что спиртное отсутствует, насмешливо сказала:

– Сыщик, мне кажется, ты меня воспитываешь.

– У меня на собственное воспитание характера не хватает, – недовольно ответил Гуров. – Ты зайди в спальню, там твои шмотки лежат, я не знаю, куда положить.

Мария удивилась, так как хорошо помнила, что утром, борясь с головной болью и отвратительным настроением, вынудила себя тщательно убрать комнату. Войдя в спальню, Мария взглянула на аккуратно заправленную кровать, собралась уходить, но, зная, что Гуров просто так ничего не говорит, огляделась внимательнее и увидела на своей тумбочке стопку водки, накрытую тонким ломтиком черного хлеба, сверху лежал маленький соленый огурчик.

– Он вконец доконает меня, чертов сыщик, – сказала Мария вслух, выпила, закусила и вернулась к мужчинам. Молча поцеловала Гурова в висок, села за стол, ковырнула вилкой любимый салат из крабов, спросила: