Мы с тобой одной крови - Леонов Николай Иванович - Страница 23

– И только? Больше ничего? – иронически спросил Бардин и развел руками. – Ведь вы старший опер по особо важным делам. – Лицо его посерьезнело. – И что вы предлагаете?

– Да ничего. – Гуров тоже развел руками. – Слава богу, забота не наша, а прокуратуры. Насколько мне известен человек, которого я попросил разобраться, следователю не позавидуешь.

– Дерьмо, кругом дерьмо! – Бардин вышел из-за стола, прошелся по кабинету. Гуров отметил, что штатский костюм на заместителе министра сидит отлично. – И что вы думаете по этому поводу?

– Николай Ильич, я занимаюсь другим делом. Оно продвигается с большим трудом, если вы будете меня отвлекать, то забуксует окончательно.

– Да сказать свое мнение вы можете?

– Николай Ильич, опер даже с годовым стажем знает, что, если след не обнаружен сразу, он может быть не найден никогда. Делом занимаются прокуратура города и контрразведка, а не сопливый опер. Мне оперативные материалы не показывают, я не знаю, у кого они в производстве. Возможно, у людей для этого есть серьезные основания. Я обратился к заместителю прокурора, следователь находится в его подчинении, а контрразведчики прокуратуре сегодня не указ. Возможно, я совершил недоброе дело. Господин начальник, поверьте моему ментовскому чутью, давайте оставим это дело людям, которые им занимаются, не будем мешать.

Гуров, мягко выражаясь, лукавил. По сути он говорил правду, когда Федул Иванович буркнул ему по телефону, чтобы мент решал свои проблемы и на следующий день, то есть сегодня, позвонил, сыщик все понял и с прокурорским чином согласился. Но сегодня с утра зампрокурора не было на месте. Гуров звонил регулярно, все без толку. Когда заместитель министра начал тот же разговор, стало ясно, что Бардину сообщили о запросе полковника и попросили унять не в меру любопытного мента.

Ситуация была проста и обыденна – прокуратура и контрразведка уперлись в тупик и признавать это перед ментами не хотели. Но Драчу стало ясно: что-то у Гурова имеется, прокурорский хотел это выяснить лично, потому и приглашал полковника к себе в кабинет.

– Пусть каждый занимается своим делом, – повторил Гуров.

– Вам виднее, Лев Иванович. – Замминистра вернулся за стол, без нужды переложил бумаги с места на место. – Вам нечего мне сообщить?

– Пока нет, господин генерал-лейтенант. – Гуров встал. – Разрешите идти?

– Да-да, конечно. – Бардин сделал вид, что разыскивает на столе какой-то документ.

– Домашним поклон, – Гуров быстро вышел.

Полковник контрразведки Еланчук сидел в кабинете своего начальника, генерала Барсука Степана Акимовича, и ждал, когда начальник закончит телефонный разговор, состоящий из междометий и невнятного хмыканья. «Если его абонент разговаривает таким же манером, то как они друг друга понимают?» – подумал Еланчук.

В свое время генерал увольнял Еланчука, недавно якобы способствовал возвращению полковника в ряды доблестных чекистов. Еланчук разбирался в людях – работа такая, знал генерала много лет и не понимал совершенно. Неумен, необразован – это факт, хитер, обладает прекрасной интуицией, но это же не объясняет, каким образом человек при любых властях, перестройках, перетряхиваниях, чистках и реконструкциях остается в кресле. Все руководство сменилось, уволили классных специалистов, трижды переформировали, меняли название и направление работы, а генерал Барсук сидит и продолжает руководить. Еланчуку еще сорок пять не исполнилось, и он уже в «стариках» ходит, а генералу за шестьдесят, нынешние начальники ему в сыновья годятся. Новые в работе не смыслят, но люди сплошь образованные, неглупые. Что же, они не видят, с кем имеют дело?

– О чем задумался, Юрий Петрович? – спросил генерал, положив телефонную трубку.

– О жизни, – глубокомысленно, стараясь не улыбаться, ответил Еланчук.

– Оно и понятно, – согласился генерал. – Хотя в сегодняшней жизни ни хера не понятно. У тебя в милицейских верхах кореша имеются? Короче, известно, что ты с полковником Гуровым лично знаком.

– Тоже мне – верха! – презрительно фыркнул Еланчук, пытаясь казаться как можно беззаботнее. – Опер, мент обыкновенный.

– Теплоцентраль видел? – неожиданно спросил генерал.

– Какую? – не понял Еланчук.

– Любую! Здоровые трубы, небо коптят, город греют. Там тысячи труб, отводов и подводов, но ежели в твоей квартире кран прорвет, прокладка полетит либо другая мелочевка, затопит к едрене фене. Твой Гуров начал крушить кран, который не надо было трогать.

– Так скажите его начальнику, чтобы полковник бросил баловаться, отошел в сторону.

– Мне сказали, что твой Гуров обещал, только слышал я, он хитер и с придурью. Ты можешь с ним потолковать, проверить: он всерьез отстал или начальству лапшу на уши вешает?

– А в чем дело, собственно?

– Дело не мое, сказать не могу. – Генерал почесал затылок, понял, что сморозил глупость. Сердито засопел и сменил тему: – Хрен с ним, пусть сами разбираются. Ты мне лучше скажи, есть такой засранец в Думе, даже начальник, председатель комиссии Доронин Иона Пантелеевич – жид, наверное?

– Это вряд ли. – Еланчук вспомнил Гурова и усмехнулся.

– У тебя на этого Иону есть чего?

– Откуда, Степан Акимович? – Для убедительности Еланчук даже развел руками. – Нам же категорически запрещено…

– Цыц! – перебил генерал. – Ты кому заправляешь? Мы поставлены наших депутатов охранять! А как охранять, если не знаешь придурка? Займись Ионой. – Генерал ощерился, видно, очень не нравилось ему имя депутата Доронина. – Где родился, крестился, учился, знался, болтался? Сам знаешь, тебя учить – только портить.

– Так что, мне на Доронина разработку заводить? А на основании чего? На него какая-нибудь серьезная компра имеется?

– На основании моего устного распоряжения! – рыкнул генерал. – Ты ее агентурист, разработчик, вот и занимайся. Никакого дела не заводи, ничего не регистрируй, бумажка к бумажке и в папочку. Когда стопочка соберется, глянем, чем он пахнет, твой Ион.

– Большую компанию вы мне собираете, Степан Акимович. Мой Гуров, мой Иона Доронин, – сухо произнес Еланчук и встал.

– Что ты в бутылку лезешь? Знаешь, у меня присказка такая, – миролюбиво сказал генерал. – Наступил твой мудак Иона на мозоль начальству, а они этого не любят… Поинтересуйся, может, есть у нас чего? Ну, в смысле, на твоего этого, извини… – Он махнул рукой. – Иди. Да, ты с Гуровым повстречайся, рюмку выпей, может, он сболтнет чего.

– Извините, Степан Акимович, но Гуров – сыщик-профессионал, я с ним без дела встречаться не буду, мы не друзья, а выглядеть придурком я не желаю.

Еланчук вышел из генеральского кабинета и решил сегодня же созвониться с Гуровым.

И надо же такому случиться, именно в это время Гуров тоже разговаривал с генералом, только разговор был совсем иной.

Орлов протер ладонью и без того красное лицо, взглянул на ученика. Хотел было сказать, какой Гуров был в молодости милый мальчик, но воздержался.

– Ну чего ты мучаешься, говори, сам знаешь – меня обидеть даже поленом трудно, – Гуров хотел закурить, но удержался: кабинет был небольшой, а сыщик уже одну выкурил.

– Я не обидеть боюсь, не хочу лишних слов говорить. А чего хочу сказать, сам не знаю. Ты телевизор совсем не смотришь?

– Спорт, детективы, если не поздно. А ты о политике хотел спросить?

– Дума отдыхать собирается, наши правители, думаю, тоже в отпуска соберутся. – Орлов вздохнул. – Ты кому симпатизируешь?

– Я их плохо различаю, не считая коммунистов и фашистов, конечно.

– Они с осени к перевыборам начнут готовиться, нам следует в стороне быть.

– А нас и так никто не спрашивает.

– Дай бог! – Орлов снова вздохнул. – Но могут использовать в своих интересах втемную.

– Чего? – Гуров прошелся по кабинету, хлопнул себя по бедрам. – Они… нас… втемную?

– Ты, умница, не гоношись! Они в свои игры играют, а мы даже их правил не знаем.