Мщение справедливо - Леонов Николай Иванович - Страница 32

– Как я вас найду?

– Это невозможно.

Решив, что точно будет платить, Якушев вынул из стального ящика стола пачку долларов, протянул Галею. Тот, не глядя, положил их во внутренний карман пиджака.

– Я понимаю, солидную сумму солидный человек при себе не держит, но вы ее приготовьте. Вскоре, думаю – на следующей неделе, произойдет небольшое событие, которое лишний раз вам докажет, насколько вы умны и предусмотрительны. Я улетаю. Рад знакомству…

Галей поднялся, кивнул и направился к двери. Якушев завороженно смотрел на прямую, неширокую спину киллера и рассуждал: а хорошо или плохо, что этот человек объявился?

Галей свернул у любимого «Динамо», повертелся в переулках, проверился. Слежки не было. А кому он сейчас нужен?! Ильин будет молчать, стучать не будет, но драться не полезет, точка. Телефончики «гусей» полковник дал правильные. Уже проверено, пора начинать действовать. Конечно, пятидесяти штук, которые, глазом не моргнув, отстегнул Якушев, хватит надолго. Можно жить, никуда не лезть, послать этого Акима. Но с другой стороны…

Начался апрель, восьмое. Прошла неделя, как Галей был у Якушева, получил доллары, обещал небольшое событие. Но ничего не предпринял, выходит, похвастался. Так можно свой высокий, как его, рейтинг потерять. «Ладно, вперед. Неделю мне Якушев простит, тем более что мое дело к его делам касательства не имеет».

Галей свернул на Красноармейскую, остановился у ближайшего киоска. У машины тут же появился Аким, втиснул мощное тело на переднее сиденье, отодвинул его в упор.

– Привет, Борис. Солидную тачку надо иметь. Хочешь подарю?

– Обойдусь. Ну, что твои пацаны, работают или лишь языком треплют?

– Ребята работают почти неделю, они к дисциплине приучены, работаешь – в субботу деньги получаешь, – ответил Аким, широко улыбаясь. – Я могу из своих заплатить, но полагаю – это непорядок. Дело твое, ты мне ни словечка, куш неизвестен, моя доля в тумане. Борис, я тебя уважаю, но в «шестерках» состоять не желаю.

– Обижаешь, Лёнчик. – Галей рулил в сторону Тимирязевского парка, где из-за непогоды шныряли лишь одинокие собачники да мамаши с колясками, накрывшись зонтами, томились на сырых скамейках. – Я «шестерок» в свою машину не пускаю, да и не помню, когда говорил с ними. Ты сколько ребят за Яшиным держишь?

– Как ты и велел, две пятерки машин. В обед они меняются. Только жалуются: ездит он мало, в Кремле сидит, а вылетает, так в эскорте Президента, а за их машинами не уследишь, и не потому что движка не хватает.

– Аким, я объяснял, меня служба этого холуя не интересует. Когда он в общей колонне, пусть катится. Мне нужно найти его личный маршрут. Не может у такого мужчины бабы не быть. Знаешь, куда царь пешком ходит?

– В сортир.

– Молодец. – Галей скупо улыбнулся. – Найдите, куда Яшин ездит один.

– Домой.

– Нет, дом не годится. В подъезде дома убивают лишь фраера.

– Он явно – бабник, юбку ему подсунуть нетрудно, – сказал Аким.

– Сложно. Раз сложно, значит, плохо. Да, в отношении денег… – Галей вынул пачку долларов, развернув веером, отделил десять тысяч. – Заплати ребятам. Ты говорил, что ребятам будут платить твои, но я не люблю брать в долг. Возьми свою долю, да не теряй, они на дороге не валяются. А ты сам-то не мандражишь? Завалить такого волка, нервы в порядке держать следует. Покажи свою машинку. – Галей встал у глухой аллеи.

– Так ты же велел ничего при себе не иметь, – ответил Аким.

– Велел, теперь проверяю. – Борис одобрительно улыбнулся.

– Между прочим, Борис, у меня в своем районе врагов, как у сучки блох.

– Вот ты в своем районе хоть с огнеметом разъезжай, а когда ко мне идешь, должен быть чистым.

– Я офицер, хоть и в отставке, и дисциплину понимаю.

– Чую, пока вертится все как надо. Ты о своей доле говорил. За Яшина получишь полтинник, хотя он этого и не стоит. Затем еще четыре раза по стольнику. Там стрелять не придется, но и даром не дадут. Годится?

– Годится, – с трудом выговорил Аким, думая не о том, как подобраться к Яшину, а о том, за какие дела он получит еще четыреста тысяч долларов, раз стрелять-то не придется, и что в сумме у него образуется полмиллиона баксов, в принципе, за пустяковую работу. О таких деньгах Аким-Лёнчик и мечтать не мог. Он все вспоминал, как Галей небрежно вынул из кармана новенькую пачку долларов, развернул их веером и, не считая, выделил Акиму десять штук, остальные сунул в карман. Так сколько и на каких делах имеет сам Борис?..

Галей долго наблюдал за напарником, аж скучно стало, вспомнил старого клоуна в очках и сарказм в его голосе, стало еще скучнее. Но в отличие от Акима Галей думал и о ликвидации Яшина. Решение пришло почти готовым, завернутым в узорчатую бумагу и перевязанным розовой ленточкой. Оно было столь просто и естественно, что походило на скверно изготовленный фальшивый червонец, который ты в пору безденежья поддал ногой на мостовой. Галей взвесил монету, попробовал на зуб, всмотрелся в профиль последнего императора, прочитал надпись, выбитую по ребру червонца, – все настоящее. Так какого дьявола ты валяешься тут, среди слюнявых окурков и мятых банок из-под пепси?!

Аким золотого червонца не видел. Галей опустил тяжеленную монетку в карман и сказал:

– Знаешь, Лёнчик, мы разыграем кон иначе. Ты с ребятишками расплатись, «наружку» с Яшина сними. Он сам придет в указанное тобой место, вовремя придет. Он же не заявит по телефону: приходи, я тебе мозги вышибу! Он тебя захочет подловить, заявить, что деньги готовы, а ты якобы поверишь.

– Так он всю округу оцепит! – сказал Аким, и впервые в его глазах мелькнул страх.

– Какую округу? Москву? – Галей чуть было не рассмеялся. – Он кого искать будет? Он станет ждать, кто возьмет оставленный им пакет. Ты мудака уведешь от его «куклы», которую и будут «пасти» пара затруханных ментов. А ты шлепнешь героя и отправишься по своим делам. Меня в Москве не будет, я прилечу через день, ты получишь свои бабки, операция продолжится.

У Аким перехватило дух, не выдержал, спросил:

– Яшин не заплатит, а другие заплатят?

– И его долю тоже, – самодовольно ответил Галей. Судьбу напарника он определил. Решить его жизни лишь справедливо. Это называется «упреждающий ход», но лишать возможности примерить корону победителя слишком жестоко.

Да, Галею вдруг захотелось поболтать – никогда раньше он не имел зрителя.

– Мы разошлем оставшимся лохам письма, в которых выразим глубочайшее сожаление в смерти их неразумного партнера. И опять же с сожалением скажем, что долю безвременно почившего придется выплатить оставшимся в живых.

– Я не спрашиваю, кто они, но, судя по Яшину, его сотоварищи люди влиятельные.

– Все относительно, Аким.

– Они окружат себя такой стеной, не подберешься.

– А страх? Ты представляешь, всесильный человек не может в театр или кабак пойти? Они слышали: в России – беспредел. Человек на слух и по ящику ничего не воспринимает. Раз далеко, значит, не его. Возьмем тебя, Аким. Ты парень грамотный, газеты смотришь, знаешь, сколько человек на Земле ежедневно от голоду мрут?

– Пойдем выпьем, Борис… Промозгло.

– В машине имеется. Хлебни, я за рулем.

Аким достал из «бардачка» бутылку с винтом, сделал несколько крупных глотков. Галей наблюдал за ним с легкой улыбкой.

– Люди в Африке, в Индии от голоду мрут. Тебя не колышет, верно? У тебя кусок хлеба есть, а те, что мрут, они далеко. Вот понимаешь, мы с тобой, остальные москвичи, вся Россия для правителей далеко. Говорят, что они не знают, что творится. Глупости! Они все прекрасно знают! Но творится все где-то далеко, а у них розовый толчок и все в полном порядке. А сейчас встанет на ноги, отдай деньги или помрешь? Ой как близко окажется!

– Галей, ты никак стихи пишешь?

– Точно, с рифмой спать ложусь. Потому они так судорожно воруют, боятся не успеть.

– А коли они страх победят, мы отступим?