Коррупция - Леонов Николай Иванович - Страница 29

С Веселовым кончено и забыто, сейчас Референту хотелось понять, что знает его шофер, а чего не знает. Судя по всему, Гуров молчит, ничего приятелю не рассказывает. В его положении такое поведение вполне естественно, даже однозначно. Что касается убийства генерала, розысков Веселова, подполковник может ничего своим помощникам не говорить, но как он объясняет связь с ним, Волиным? Ведь Денису должно быть любопытно, он наверняка задает вопросы. Что, интересно, Гуров отвечает?

– Денис, мы уже говорили, но я так и не понял, почему Гуров из дома ушел? – возобновил разговор Волин.

– Человек помощи попросил, в душу лезть неловко, – ответил Денис, останавливаясь у офиса. – Знаю только, что у них там какого-то генерала шлепнули, вроде бы на Льва Ивановича бочка покатилась.

– Так все равно у тебя его сразу найдут.

– Да я ему говорил, а он глянул так быстро и спрашивает: мол, мне уйти? Неловко как-то, я больше эту тему не поднимал. Как я понимаю, он от жены прячется, потому ко мне и перебрался. Лев Иванович парень гордый, он сейчас не в форме, не хочет, чтобы любимая видела, как он в соплях путается.

– Очень образно, – усмехнулся Референт и понял, что Денис говорит правду. Он видел Гурова в семье, любовь, как и нелюбовь, никуда не спрячешь.

– Знаешь, шеф, я же просто как штыковая лопата. Ты мне работодатель, а Лев Иванович, можно сказать, друг. Тем не менее я тебя от него уберечь хочу. Ты чего-то с ним крутишь, по-моему, хочешь к своему бизнесу пристегнуть. Руслан, брось, Лев Иванович тебя на порядок выше. Он из тебя такое сделает, а я без работы останусь.

– Спасибо за совет. – Референт подхватил кейс и вышел из машины. – К двенадцати подъезжай на Калининский, к церквушке, что на углу.

– Так я тебя и туда подвезу…

– Не надо, я со своим австрийцем на его «Мерседесе» поеду, – ответил Референт и вошел в подъезд.

Сергачев взял кусок замши, вылез из-за руля и начал протирать стекло, огляделся, но ничего интересного не увидел. Он знал, что где-то неподалеку стоит такси, за рулем которого его давний приятель, мастер спорта международного класса, а пассажиром в машине подполковник Гуров.

Гуров умышленно грубо, вызывающе разговаривал по телефону с Волиным. Он вполне мог сдержаться, он давно вытренировал себя так, что практически ни в какой ситуации не терял самообладания, и уже не помнил случая, чтобы на работе когда-либо поддавался эмоциям или был безрассудно искренним. Сыщик, если он настоящий сыщик, обязан говорить не то, что он думает или чувствует, а лишь те слова, которые требует дело, которые работают на результат. Если же сыщик хочет еще и уважать себя, то должен подбирать слова таким образом, чтобы минимально лгать, не оскорблять человеческого достоинства противника, ну и, естественно, не нарушать Уголовный кодекс.

Утром, разговаривая с Референтом, Гуров пытался поставить его в неожиданную ситуацию, вынудить спросить совета, разрешения на поиски нового пути во взаимоотношениях с ним, подполковником МУРа. Такое разрешение нельзя получить по телефону, необходима личная встреча, на которую и подталкивал сыщик своего противника.

Гуров не рассчитывал, что Референт прямиком приведет его к Патрону, наверняка у них есть вариант для экстренной внеочередной встречи. Уж точно, они встретятся не в ресторане, не под часами на углу, и никто ни к кому не подсядет в машину, хотя последнее не исключено. В общем, время покажет, а пока надо заниматься главным сыщицким делом, то есть ждать и наблюдать.

Около одиннадцати к офису подкатил «Мерседес» с иностранным номером, Руслан Волин вышел, сел в машину, в которой находился мужчина. «Мерседес» покатил по центру и вскоре остановился у административного здания, в котором размещались два министерства.

Гуров прошел мимо стеклянной двери, за которой скрылись Волин и иностранец, взглянул на названия министерств. «Старый самонадеянный глупец, – подумал он. – Трудно тебе было вызвать кого-нибудь из молодых оперативников, того же Борю Вакурова. Он бы прошел следом, взглянул, к кому именно прибыли гости. Вряд ли это существенно, встреча Референта с Патроном не может проходить в присутствии третьего лица, однако и знать, к кому они прибыли, не мешает».

Неожиданно быстро, буквально через несколько минут, иностранец вышел и забрался в свой «Мерседес», а Референт остался в министерстве, точнее, в одном из двух министерств.

Конечно, если бы работа была санкционирована генералом, то ребята за несколько часов выудили бы из этих министерств всех подходящих Константинов Васильевичей. Возможно, позже, через несколько дней, так и произойдет. Пустячный вопрос, только где в это время будет находиться подполковник Гуров.

Из хрустального стакана в серебряном с чернью подстаканнике Константин Васильевич Роговой пил душистый «Липтон» и поглядывал на сидевшего по другую сторону стола директора советско-австрийского предприятия Руслана Алексеевича Волина.

Иностранный гость ушел, несколько удивленный оперативностью, с какой были подписаны все без исключения бумаги. Когда дверь за ним закрылась, Патрон и Референт о делах совместного предприятия забыли и до конца встречи к ним не возвращались.

Референт доложил о состоявшемся недавно разговоре и заявил, что поддерживать отношения с подполковником Гуровым в дальнейшем отказывается, считая попытку вербовки изначально ошибочной, и предлагает связь с Гуровым прервать, а решение его судьбы отложить до конца операции с наркотиками.

Патрон выслушал бесстрастно, даже не повел лохматой бровью, казалось, чай интересует его значительно больше, чем отношения с каким-то Гуровым, который и неуправляем, и фанатик, и черт знает еще что с бубенчиками. И Патрон не наигрывал, его действительно не интересовал доклад Референта. Подполковник Гуров такой, и это прекрасно, будь он иной, обыкновенный милицейский служака, грош ему цена, и никому, тем более серьезному делу, он не нужен.

В данный момент Патрона интересовал Руслан Алексеевич Волин. Они были знакомы и работали вместе более пяти лет, шеф видел своего помощника в разных ситуациях и считал Волина человеком проницательным, дальновидным, умным, но самонадеянным и хвастливым. Так ведь его возрасту это свойственно. Но сейчас Патрон неожиданно обнаружил перед собой начиненного умными словами наивного глупца.

Референт развивал свои теории, строил планы, копал траншеи и возводил дамбы, а Патрон поглядывал из-под лохматых бровей, согласно кивал, не слушал и думал о бренности всего земного, о неумолимо уходящем времени и, главное, о том, что Руслан – современный образованный краснобай и не более, следовательно, он, Роговой Константин Васильевич, теряет чутье.

«И как в твою эрудированную башку, Русланчик, могла прийти мысль, что я могу вербовать фанатика?» Роговой уже не застал те времена, но, если верить рассказам стариков, племя фанатиков было когда-то весьма многочисленным. Оно до конца неистребимо. Жизнь сталкивала Патрона с отдельными представителями этого племени, их немного, отличить их просто, так как все они лишены качества, совершенно необходимого для выживания человека. Как то: человек зачат в грехе, и дурного в каждом неизмеримо больше, чем хорошего, искренность есть лишь свидетельство ограниченности, а преданность может поддерживаться только личной выгодой; честность всегда конкретна, а если человеку не удобна, то превращается в глупость. Фанатики полезны и удобны, ими легко управлять, как детьми. Они не способны понять сложность бытия, с ними следует всегда соглашаться, спорить порой по мелочам и ни в коем случае никогда не говорить правду.

– Вы меня не слушаете, Патрон! – повысил голос Референт. В этом кабинете они всегда разговаривали на «вы».

– Отчего же, – лениво ответил Патрон. – Просто все это я давно знаю, а есть потребность выговориться, так продолжайте.

– Вы все-таки недооцениваете опасности.

– Ваше утверждение, Руслан Алексеевич, неразумно, – Патрон отставил стакан, огладил бороду. – Если бы хоть единожды я неверно оценил ситуацию, то не сидел бы в этом кабинете. Я бы сидел в прямом смысле слова. Милиционера вы охарактеризовали правильно, мне именно такой человек и нужен, не занимайтесь самодеятельностью, работайте с Гуровым и терпите. Все перемелется, мука будет. Не верит он в вашу сказку о цели его вербовки, придумайте другую. У вас фантазия богатая, ее я и оплачиваю.