Разлучница - Леманн Кристина - Страница 5

— Если твой отец докучает мне, то у меня всегда есть мое агентство, — любила повторять она.

Но кто хотел навредить «Золотой Розе»? Конкуренты? Их в Берлине было несколько десятков.

Как только Фальк сел в машину, он сразу же набрал номер мобильного и убедился, что абонент недоступен.

ГЛАВА 4

Жасмин застегнула дорожную сумку и взяла со стола пригласительный на свадьбу.

На красивой открытке были изображены два кольца. Когда она открыла ее, послышалась мелодия свадебного марша. Внутри красовалась вычурная надпись: «Николь Тиллер и Северин Розеншток заключают союз на всю жизнь».

Не так давно это приглашение пришло ей по почте. Это был последний и самый значительный триумф Николь. Конечно, она не рассчитывала, что Жасмин приедет на их свадьбу. И откуда ей знать адрес Жасмин в Берлине? Его не было в телефонной книге. Как выяснилось позже, Николь не спрашивала его и у родителей Жасмин.

Надо было сразу признаться Глории, что она знает Николь Тиллер и Северина Розенштока. Но тогда Глории пришлось бы прибегнуть к правилу, которое раньше не применялось, — это правило заключалось в том, чтобы никогда и ни при каких условиях сотрудники агентства не позволяли себе смешивать работу с личными делами! Наверняка послали бы Ванессу, а ей так необходимо получить первое серьезное дело, которое могло бы открыть для нее новые возможности. Впрочем, сейчас Глория все еще сердилась на Ванессу, и если кто-то и мог сбить Северина с правильного курса, то только Жасмин, которую он когда-то любил, а потом бросил ради ее подруги Николь.

Уже во вторник Рольфу удалось выяснить, откуда было послано электронное письмо.

— Используя подключение ISDN, письмо отослали из одной загородной гостиницы «Хус Ахтерн Бум» в Кюлюнгсборне — это такой курорт в Мекленбург-Форпоммерне. Несколько земельных участков в той местности как раз принадлежат семье Розеншток.

«Точнее, усадьба Пеерхаген», — подумала Жасмин, но вслух ничего не сказала. Об этом она узнала из приглашения.

— Жасмин, это как раз очень кстати! — вырвалось у Глории. — Ты ведь собиралась провести свой отпуск на Балтийском море! А как насчет Кюлюнгсборна? Сначала ты там все разведаешь, а потом мы решим, что нам делать дальше и кого послать тебе на помощь. Возможно, ты и сама справишься. Все затраты и номер в гостинице оплачивает фирма. Ну, что скажешь? Разве это не заманчивое предложение?

Вообще-то, Жасмин не нуждалась в том, чтобы ее отпуск оплачивала Глория. Она зарабатывала больше, чем могла потратить. Кроме того, именно этот случай касался лично ее.

С другой стороны, если бы она отказалась от поездки на море за счет фирмы, Глория сразу насторожилась бы. Это было весьма щедрое предложение, так как расследование заняло бы всего несколько дней. Поэтому никак нельзя было отказываться. Глория часто любила повторять, что тот, кто не принимает неожиданных подарков судьбы, наверняка что-то скрывает.

Жасмин спрятала приглашение во внутренний карман сумки. Было еще утро, стояла прекрасная майская погода, когда она направлялась к станции «Лертер Банхоф». Солнечный свет разливался по всему городу. Верхушка телевизионной башни блестела, как дискотечный шар, а низкорослые вишни распространяли поистине божественный аромат.

За пределами города путь электрички лежал на запад, через Шпандау, затем — на северо-восток, в направлении Ораниенбурга[6], и только потом она стремительно понеслась на север. Жасмин засунула сумку под сиденье и разложила на коленях папку с документами, которые успел раздобыть Рольф. Он изрядно потрудился, как будто предчувствуя, что это задание поставит Жасмин в тупик.

Почему же у нее так и не хватило духу признаться Глории, что она знакома с Николь и Северином? Она могла бы рассказать об этом отстранение, будто ей нет до них никакого дела: «Николь когда-то увела у меня мужчину. Из-за нее я бросила учебу и сбежала в Берлин. Если хочешь, то мне бы доставило огромное удовольствие расторгнуть их свадьбу».

И как бы это выглядело?

Нет, она не смогла бы сделать вид, что ее совершенно не трогает известие об их свадьбе, и у нее наверняка дрожал бы голос. Прошло уже пять лет, но воспоминания о Северине до сих пор приводят ее в бешенство, вызывая чувство стыда и обиды.

Этот коренастый малый, мягкий и нежный, когда-то сидел возле нее на лекциях по экономике и организации производства, и она объясняла ему законы и принципы управления экономикой.

— Мой отец хочет, чтоб я изучал именно экономику и организацию производства. В будущем мне предстоит возглавить одно предприятие — так Северин объяснял необходимость получения образования. Ему явно не хватало честолюбия. Его легкая небрежность и равнодушие к богатству невольно очаровали Жасмин. Этот молодой человек без особых усилий получал то, что хотел, и при этом всегда жаловался.

— У тебя лучше получалось бы управлять фирмой. Нам нужно пожениться, — говорил он. Она смеялась, но верила его словам.

Какое будущее могло быть у нее! У нее, маленькой Жасмин Кандель, дочери скупщика автомобилей из Карлсруе.

Детство она провела среди автомобилей. Как-то раз у них стоял даже «Роллс-Ройс». Но в основном ее отец имел дело с мелкими людишками, которые сдавали ему свой металлолом, чтобы получить за него хоть какие-то деньги. Уверенным шагом они покидали их двор, пересчитывая купюры, а потом прятали их во внутренний карман куртки или кошелек, засовывая его в задний карман дешевых джинсов.

Незначительные клиенты с их придуманными на ходу историями о внезапно заболевшей тетушке или супруге всегда рассчитывали на определенную сумму, хотя на самом деле эти деньги нужны были, чтобы их пропить или проиграть. Ее отца не волновали их россказни. Ему не было дела до того, почему они сдавали свои машины. Семья Кандель жила на эти деньги и оплачивала четырехкомнатную квартиру с мебельной стенкой из дуба, телевизором, видеомагнитофоном и кухней «Розеншток». Их квартира находилась в панельном доме на окраине города, в районе Карлсруе-Байерхайм.

Своему мещанскому благополучию Жасмин и ее родители были обязаны бедам других людей.

Жасмин всегда испытывала неловкость, когда ей в школе приходилось указывать профессию отца: торговец автомобилями, торговец подержанными автомобилями, кредитор. И каждая следующая формулировка была краше прежней.

— Это честная профессия, — каждый раз повторяла мать, и ее голос звучал так, будто она еще до свадьбы упрекала отца в его занятии. Сама она тоже была всего лишь дочерью обычного мясника. Правда, этот мясник из поселка, что недалеко от Карлсруе, в тяжелое послевоенное время первый среди местных жителей приобрел большой «Мерседес». И это в те годы, когда даже мороженое можно было купить только у того, кто его делал.

— Вообще-то, я хотела быть актрисой, — когда-то давно говорила ее мать. — Но тогда мне нужно было бы научиться ездить верхом и фехтовать. Навряд ли из этой затеи что-нибудь получилось. Люди были рады, если после войны у них вообще что-то было поесть.

Когда Жасмин подросла, она могла, конечно, спросить, как так могло случиться, что в семье единственного в поселке мясника в пятидесятые годы нечего было есть. Но ей не хотелось заводить разговор на эту тему. Даже свое будущее Жасмин представляла в более тусклом свете, хотя еще несколько месяцев назад все виделось ей совсем по-другому. Никто не говорил таких фраз, как: «Да с такими волосами, как у тебя, с таким личиком, как у Мии Фэрроу, ты станешь звездой. Ты будешь сидеть за одним столом с королями».

Ее мать как будто набрала в рот воды, и дома перестали вообще что-то обсуждать. Вечерами отец сидел перед телевизором, держа в одной руке пульт дистанционного управления, а в другой — бутылку пива «Ротхаус». И его ни в чем нельзя было упрекнуть. Старик Кандель занимался металлоломом. Он знал, откуда, что и как можно достать, усердно занимался своим маленьким бизнесом и был реалистом. Хитрецам всегда везет. Его дети имели возможность получить образование. Сын в недалеком будущем станет юристом или прокурором, а Жасмин, которая проводила время на лекциях в университете Гейдельберга, сидя рядом с наследником кухонной империи Розенштоков, еще недавно готовилась к большой карьере — стать супругой Розенштока-младшего. Из университетской аудитории — в кресло управляющей огромным концерном. От такой мысли у нее немного кружилась голова, но с другой стороны — почему бы и нет? Однако ее мечтам не суждено было сбыться точно также, как когда-то не нашли своего воплощения навязчивые мысли ее матери о богатстве и славе.