Голос неба - Лем Станислав - Страница 25

– Ваш частичный успех означает, что Письмо написано на языке, похожем на язык наследственности?

– Если б было только так, мы не испытывали бы серьезных затруднений. В действительности дело обстоит хуже, потому что, как обычно, все гораздо сложнее. Математическое доказательство, о котором вы упоминали, свидетельствует лишь о том, что Письмо написано не на такого рода языке, как тот, которым мы с вами пользуемся в данный момент. Мы не знаем никаких других языков, кроме наследственного кода и естественного языка, но из этого еще не следует, что их нет. Я допускаю, что такие «иные языки» существуют и что на одном из них написано Письмо.

– И как же выглядит этот «иной язык»?

– На это я могу вам ответить только в самых общих чертах. То, что порождено культурой, и то, что порождено «природой», то есть самой действительностью, можно обнаружить в любом произвольно взятом высказывании как двухкомпонентную «смесь». В языке политических лозунгов республиканской партии процентная примесь «культуры» весьма значительна, а то, что не зависит от культуры и идет «прямо из жизни», находится там в незначительном количестве. В языке, которым пользуется физика, все обстоит наоборот – в нем много «естественного», того, что происходит «из самой природы», и мало того, что сформировано культурой. Но достигнуть полной «акультурной» чистоты языка в принципе невозможно. Представление о том, что можно, посылая другой цивилизации модели атомов в конверте, изгнать из подобного «письма» всякие культурные примеси, – это представление, основанное на иллюзии. Такие примеси можно значительно уменьшить, но никто и никогда во всей Вселенной не сможет свести их к нулю.

– Значит, Письмо написано на «акультурном» языке, но содержит примесь культуры Отправителей? Да? В этом и состоит трудность?

– В этом состоит одна из трудностей. Отправители отличаются от нас как культурой, так и познаниями – назовем их природоведческими познаниями. Поэтому трудность по меньшей мере двойного порядка. Догадаться, какова их культура, мы не сможем – ни сейчас, ни, я полагаю, через тысячу лет. Это они должны отлично понимать. Поэтому они почти наверняка выслали такую информацию, для расшифровки которой не требуется знакомства с их культурой.

– Но тогда этот культурный фактор не должен вам препятствовать?

– Мы даже не знаем, что, собственно, больше всего нам препятствует. Мы оценили Письмо в целом с точки зрения его сложности. Эта сложность приблизительно соответствует классу известных нам систем – общественных и биологических. Никаких математических теорий общественных систем у нас нет; поэтому нам пришлось использовать в качестве моделей, «подставляемых» к Письму, генотипы – точнее, не сами генотипы, а тот математический аппарат, которым пользуются при их изучении. Мы выяснили, что объектом, наиболее адекватным сигналу, является живая клетка, а может быть, и живой организм в целом. Из этого вовсе не следует, что Письмо действительно является каким-то генотипом; но только из всех известных нам объектов, которые мы для сравнения «подставляем» к Письму, генотип наиболее пригоден. Вы понимаете, какой огромный риск порождает подобная ситуация?

– Не очень понимаю. Не очень. Может, весь риск состоит в том, что если это все же никакой не генотип, то вам не удастся его расшифровать?

– Мы поступаем, как человек, который ищет свою пропажу не всюду, а только под фонарем, потому что там светло. Вы знаете, как выглядят ленты для пианолы? Для автоматического пианино?

– Да. Это ленты с соответствующей перфорацией.

– Так вот, для пианолы может случайно подойти лента с программой цифровой машины, и хотя эта программа не имеет совершенно ничего общего с музыкой – она может относиться, например, к какому-нибудь уравнению пятой степени, – но, если ее введут в пианолу, она будет порождать звуки. И может случиться, что не все эти звуки будут абсолютно хаотичны, что там и сям послышится какая-то музыкальная фраза. Вы догадываетесь, почему я выбрал этот пример?

– Пожалуй. Вы думаете, что Лягушачья Икра – это музыкальная фраза, которая возникла, когда в пианолу заложили ленту, предназначенную в сущности для цифровой машины?

– Да. Именно так я и думаю. Тот, кто использует цифровую ленту для пианолы, совершает ошибку, и вполне возможно, что мы именно такую свою ошибку приняли за успех.

– Но две ваши лаборатории совершенно независимо друг от друга синтезировали Лягушачью Икру и Повелителя Мух, – а ведь это одна и та же субстанция!

– Если у вас дома есть пианола и вы ничего не слыхали о существовании цифровых машин так же, как и ваш сосед, и если вы где-то найдете цифровые ленты, то оба вы, вероятно, поступите одинаково – сочтете, что эти ленты предназначены для пианолы, так как о других возможностях вы ничего не знаете.

– Понимаю. Это, наверное, ваша гипотеза?

– Да, это моя гипотеза.

– Вы что-то говорили о большом риске. В чем он состоит?

– Спутать ленту машины с лентой для пианолы – это, разумеется, неопасно, это всего лишь безобидное недоразумение, но в нашем случае может получиться иначе и ошибка может привести к непредвиденным последствиям.

– Каким образом?

– Этого я не знаю. Я имею в виду ошибку такого рода: допустим, кто-то прочел в поваренной книге слово «сахарин» как «стрихнин» и приготовил блюдо, от которого умрут все участники пиршества. Прошу помнить – мы делали то, что могли делать, и таким образом навязали сигналу наши знания, наши, быть может, упрощенные, быть может, ложные суждения.

Мак-Магон хотел выяснить, как же это возможно, если наша работа так похожа на расшифровку. Он видел Повелителя Мух. Разве можно неправильно расшифровать код и все же получить такие поразительные результаты? Разве отрывок перевода, каковым является Повелитель Мух, может быть совершенно ошибочным?

– Может, – ответил я. – Если б мы переслали по телеграфу генотип человека, а получатель смог бы на основе этого текста изготовить только лейкоциты, то он имел бы что-то вроде амеб и множество неиспользованной информации. Нельзя утверждать, что тот, кто синтезирует лейкоциты на основе генотипа человека, правильно прочитал сообщение.

– Так велика разница?

– Да. Мы использовали от двух до четырех процентов всей информации сигнала, но и это еще не все, – потому что и эти немногие проценты могут состоять, скажем, на одну треть из наших же домыслов, из того, что мы сами вложили в перевод на основе наших познаний в стереохимии, физике и так далее. Если бы человеческий генотип расшифровали на таком же низком уровне, то и лейкоцитов не удалось бы получить. В лучшем случае, создали бы что-нибудь вроде мертвой белковой взвеси, не больше. Впрочем, я думаю, что провести такие эксперименты на человеческом генотипе, который уже расшифрован процентов на семьдесят, было бы для нас необычайно поучительно. Но у нас на это нет ни времени, ни денег.

Он спросил, как я оцениваю разницу в развитии между нами и Отправителями, и я сказал, что хотя по статистике фон Хорнера и Брэйсуэлла наиболее вероятна встреча с цивилизацией, насчитывающей около 12 000 лет, мне кажется вполне реальным и миллиардолетний возраст Отправителей. В противном случае передачу «жизнетворного» сигнала нельзя было бы логически обосновать: ведь за дюжину тысячелетий он ничего не успеет сделать.

– На долгий срок, должно быть, они выбирают свое правительство, – заметил Мак-Магон.

Его интересовало еще мнение о целесообразности дальнейших работ, коль скоро дела обстоят таким образом.

– Мы можем долгие века питаться крохами со стола высокоразвитой цивилизации. Если будем вести себя благоразумно…

Тут я, может, и добавил бы еще кое-что, да прикусил язык.

Мак-Магон пожелал выяснить мое личное мнение о Письме и Отправителях.

– Они не рационалисты, в нашем понимании по крайней мере, – сказал я. – Знаете ли вы, сенатор, какая у них «себестоимость»? Допустим, что они располагают энергией порядка 1049 эргов. Тогда мощность отдельной звезды – а именно такая мощность нужна для посылки сигнала – для них то же самое, что для нас в Штатах – мощность большой электростанции. Разве наше правительство согласилось бы расходовать в течение сотен и тысяч лет мощность такого комплекса, как Боулдер-Дэм, чтобы помочь возникновению жизни на планетах других звезд?