В поисках бриллиантовой диадемы - Аверин Владимир Владимирович - Страница 23

Да на черта ему твоя задрипанная кассета?! Он ворочает миллионами, а ты хочешь, чтобы я всучил ему какую-то коробочку с мульти-ками?! Лабуда это! Лабуда, чума и бред! — Пузырь так громко возмущался, что у него изо рта летели крошки.

Все зависит от того, кто продает, где и когда, — настаивал Вадик. — Это я тоже предусмотрел. Ты будешь вертеться у него под ногами с жалобным видом, и он купит кассету только для того, чтобы ты отстал и не мешал его встрече с антикваром в белом костюме. Ты можешь говорить с акцентом? Слышал, как говорят иностранцы? Можешь изобразить?

Если Эстонию считать заграницей, а эстонцев — иностранцами, то могу. В Таллинне живет моя тетка, у нее муж эстонец, я слышал, как он смешно говорит по-русски с сильным эстонским акцентом, — рассудительно сказал Пузырь, но, вспомнив, о чем его просит Вадик, снова закричал: — А это еще зачем?! Акцент?! Эстония?! Тетку мою зачем-то прицепил! Что ты мне мозги пудришь?!

Тихо, тихо, не надо нервничать, — постарался успокоить разгневанного Пузыря Вадик. — Таллинн — это класс! Это как раз то, что нам нужно. Ты подходишь к Бороде и с эстонским акцентом говоришь, что приехал из Таллинна, отстал от своей туристической группы и заблудился, а деньги тебе нужны, чтобы доехать до гостиницы. Борода вор и сволочь, но не зверь же он, в концр концов! Он пожалеет тебя и купит кассету.

Пузырь взревел:

Да Борода мне даром червонец даст, чтобы только не пачкать руки о твою лажовую кассету!!!

Они еще долго спорили. Вадик, сохраняя спокойствие, уговаривал Пузыря, тот бушевал и возмущенно отказывался. Блины давно были съедены, в ход пошел хлеб. Вадик тоже проголодался и вместе с Пузырем намазывал паштет на черный «Бородинский»; а потом они отламывали куски от белого батона и макали их в варенье или сметану. Ровно в, шестнадцать часов сорок девять минут Пузырь сдался. Он в изнеможении рухнул на диван, уронил руку на лоб и выдохнул:

Все... Больше не могу... Черт с тобой, поехали. Ты чумовой, Ситников. Точно, чумовой.

Вадик посмотрел на часы и про себя отметил этот исторический момент.

Я ведь тебе добра желаю, Пузырь. Сколько можно трястись из-за всякого пустяка, держаться за мамину юбку, прятаться за папиной спиной? Дальше действовать будем мы! Нас ждут великие дела! Посмотри на себя! Тебе уже лет через пятьдесят на пенсию выходить, а ты еще не совершил ни одного героического поступка. Сегодня ты, наконец, совершишь свой первый подвиг, и я тебя с этим заранее поздравляю.

Ой, заткнись, Ситников, достал, — беззлобно сказал Пузырь, потом вдруг резко вскочил с дивана и снова заходил по комнате, размахивая руками и громко возмущаясь: — Нет, все-таки это чума! Это полная, стопроцентная чума! Еще минуту назад я никуда не собирался!

Ровно в семнадцать сорок пять возле станции «Проспект Мира»-радиальная остановился черный джип. Из него вышел Борода и направился к павильону метро. На ступеньках он остановился и стал смотреть по сторонам, стараясь разглядеть в потоке людей на улице высокого мужчину в белом костюме.

Вадик и Пузырь наблюдали за площадкой перед метро из-за ряда телефонных будок. Когда Вадик увидел Бороду, он негромко сказал своему приятелю:

Вот он, вышел из черного джипа, теперь стоит на ступеньках. Видишь, бородатый мужик • в светло-коричневом костюме?

Да вижу, вижу, — отмахнулся Пузырь, почувствовав, как его сердце тревожно забилось.

—Ну, вперед. Пора, — поторопил его Вадик. Пузырь посмотрел на видеокассету в своей

руке, перевел взгляд на Бороду, потом снова на кассету, заметил, что его руки слегка подрагивают. Мальчик решительно шагнул вперед, но, увидев, что Борода бросил свой ищущий взгляд на него, отступил и застыл на месте.

Иди, иди, не бойся. Главное — сделать первый шаг! — Вадик легко подтолкнул Пузыренко в спину.

Пузырь направился к Бороде, но от волнения так растерялся, что снова повернул назад и неуверенными шагами направился к Вадику. Он оступился, заметался между павильоном метро и телефонными будками, потом остановился, несколько pail глубоко вздохнул и решительно подошел к Бороде.

Извините, пожалуйста, вам не нужна видеокассета?

Нет, — коротко ответил Борода, даже не взглянув на Пузыря. Он стоял на верхней ступени и смотрел поверх голов людей, идущих по улице.

А, ну тогда извините. — Пузырь вернулся к телефонным будкам и с облегчением сказал Вадику: — Ему не нужна твоя кассета.

Что ты ему сказал?

Предложил купить, а он отказался.

Ты говорил так, как я тебя учил, с акцентом? — сверля его взглядом, спросил Ситников.

Нет.

Иди и еще раз предложи так, как я тебе объяснял. Иди и с кассетой не возвращайся. Будь ты мужчиной, в конце концов, — пристыдил его Вадик.

Пузырь снова подошел к Бороде и, виновато глядя на него снизу вверх, произнес:

Иссфинитэ, пошшалуста, я сам с Таллы-на, отсталл от своей туррыстычэской круппы. Я ннэ моку тоэхать то костынныцы. Куппыттэ кассэтту са чэтырэ рупплей.

Борода опустил глаза и внимательно посмотрел на покрасневшего от волнения Пузыренко.

На мороженое не хватает? — спросил он, доставая из кармана бумажник. — Вот тебе червонец, купи себе пломбир и гуляй.—Пузырь взял деньги и протянул Бороде видеокассету.

Да убери ты свою коробку, — негромко сказал Борода, потеряв интерес к Пузырю. Он снова стал вытягивать шею и высматривать в

людском потоке высокого мужчину в белом костюме.

Сейчас в Пузыре упорства было больше, чем трусости, он решил во что бы то ни стало довести до конца начатое дело. Дотронувшись до рукава пиджака Бороды, он снова протянул ему кассету и сказал:

Воссмытэ кассэту, пошшалуста, я нэ по-прошай, я турыст с Таллына, я протаю тофар.

Все-таки настырный народ эти подростки, — негромко сказал Борода, равнодушно взял у Пузыря кассету и сунул ее в боковой карман пиджака, — племя недоумков.

К телефонным будкам Пузырь возвращался * с сияющим от счастья лицом.

Поздравляю тебя с первым серьезным поступком, — похвалил его Вадик и посмотрел на часы. — Ну, все, пока! Мне пора на свой наблюдательный пункт, а то Борода на джипе за две минуты доедет, а мне пешком минут десять шлепать. Вечером созвонимся! — бросил Вадик и поспешил к дому Александра Венедиктовича.

Когда он поднялся на чердак, достал из сумки «телевик» и установил приемник возле окна, ему показалось, что он был здесь вчера или даже позавчера. Так много событий произошло сегодня с момента, как он вместе с Диной наблюдал за квартирой Бороды.

На часах Вадика было восемнадцать пятнадцать, когда черный джип въехал во двор и остановился. Борода и Лысый вышли из автомобиля и направились в подъезд. Вадик вставил в уши наушники, приблизил к глазу фотоаппарат и направил «телевик» на окна гостиной Александра Венедиктовича.

Вскоре в гостиную вошел Борода в синих тренировочных штанах с тремя белыми полосками по бокам и в черном шелковом халате с изображением желтого дракона на спине. Он поставил купленную у Пузыря видеокассету на полку шкафа, в ряд с другими кассетами и книгами, затем включил телевизор, сел в кресло и крикнул: «Макс, завари кофейку покрепче!» Секунд через пять он снова крикнул: «Впрочем, не надо! Я сам! — И, вставая с кресла, негромко проворчал: — ТеЬе только кофе заваривать. Готовишь не ароматный напиток, а какую-то дрянь без вкуса и запаха».

Борода вышел из гостиной, чтобы собственноручно приготовить кофе, а Вадик до рези в глазах стал всматриваться ё кассету, в которой с минуты на минуту должно было сработать зажигательное устройство.

И вот оно сработало. Сначала Вадик услышал тихое шипение, потом увидел огненный язычок, мелькнувший над видеокассетой и сразу исчезнувший. Вадик решил, что устройство не сработало, но в следующую секунду из коробки с кассетой вырвался мощный сгусток пламени, ударил в верхнюю панель и, не найдя выхода наверху, разлился по всей полке, накрывая собой книги и другие видеокассеты.

Корешки книг мгновенно приняли на себя огонь и загорелись так ярко, словно были пропитаны какой-то огнеопасной смесью. Пластмассовые видеокассеты стали плавиться — потекли тонкие огненные струйки, они множились, распространялись и сливались в горящую пластмассовую жижу, которая скапливалась на полке и медленно стекала по дверцам шкафа, оставляя за собой блестящий черный след. Постепенно полированные дверцы из светло-коричневых превратились в грязно-бурые с сине-золотистыми огненными прожилками. Комната стала наполняться желтоватым дымом.