Ангелы тоже люди - Ковальская Елена - Страница 22

это, но ты в опасности, Иосиф! Девчонка принесла беду в этот дом!

- Ты несправедлива к ней, Саломея. Мне жаль бедную Марию. Она страдает.

И не ведает, какие еще испытания могут выпасть на ее долю. Несомненно, я

признаю ребенка и скажу, что Мария зачала его со мной в браке, и пусть

только посмеют тронуть ее пальцем! Но, конечно же, всем рот я закрыть не

смогу. И осуждения со стороны многих горожан не избежать. Ей придется

жить в вечном позоре, а это тяжкий крест. Она не сможет теперь выходить в

город, тем более, что твои опасения насчет Ирода более, чем реальны. Я

удвою стражу и попрошу помощи у семьи.

- Добрый ты слишком, Иосиф, а, может, просто дурак! Избавься как-нибудь

от девчонки, вот тебе мой совет! Нет Марии – нет проблем. А денег ее у тебя

уже никто не заберет!

- Не могу, Саломея, я так поступить. Потом себе никогда этого не прощу.

- Как знаешь, Иосиф. Я тебе все сказала.

Саломея встала и вышла, оставив Иосифа размышлять в одиночестве. И

размышления его, отнюдь, были не веселыми. Перспективы, нарисованные

сестрой, предстали перед ним во всей своей красе. Голова его раскалывалась

надвое, так же как и сердце, одна половинка которого обвиняла Марию в

предательстве и требовала возмездия, в то время как другая обливалась

кровью от одной только мысли о том, что с Марией может случиться что-то

плохое. Так, разрываемый противоречивыми мыслями, он и просидел полдня,

не в силах принять какого-либо решения. А потом заснул от усталости.

Его разбудил странный шорох, как будто большая птица спускалась с неба.

Он вздрогнул и проснулся. Пахло чем -то необычным, очень свежим, как

будто после грозы, а воздух был натянут и звенел как тысячи нежнейших

колокольчиков. Иосиф медлил открывать глаза. Он уже знал, что сейчас

увидит, но не верил сам себе, радовался и боялся этого одновременно. Вдруг

тихий голос, который он уже слышал за дверью Марии и который не сможет

забыть никогда, произнес:

- Не бойся, Иосиф, открой глаза и смело посмотри в лицо своей судьбе. Будь

отважен, ибо нет времени ждать. Тебе и Марии с ребенком грозит опасность!

Иосиф открыл глаза и воззрился на прекрасного архангела, стоящего прямо

перед ним.

- Значит, Мария не лгала мне, и ты действительно являлся к ней! Глазам

своим не верю! Теперь я понимаю, почему Мария, фанатичка Мария,

посвятившая жизнь свою служению Богу, не устояла перед красотой высшего

творения!

- Не тебе судить Марию, Иосиф. Помыслы Марии чисты, она невинна и перед

тобой и перед всеми остальными людьми на этом свете, а любовь ее -

божественна. К сожалению, вряд ли ты когда-нибудь сможешь хотя бы

отчасти ощутить то, что она. Мария - избранная, и в этом ее и неземное

счастье, и человеческая беда.

- Конечно же! Кто я? Обычный человек, старик, который любит Марию всего

лишь как свою дочь! И кто ты! Как мне состязаться с тобой! Но как же ты,

такой великий, мог допустить, чтобы она оказалась в опасности! Я слышал

из-за двери - извини уж мою человеческую слабость, я подслушивал - как ты

говорил, что любишь ее! Почему же ты не защитил, не оградил ее от тех бед и

последствий, которые принесла ей твоя божественная любовь!

- Ты не понимаешь, о чем говоришь, Иосиф! Неисповедимы пути Господни!

И даже меня, своего ближайшего ангела и хранителя, Он не посвящает в свои

планы. Когда Он приказал мне, воину, властителю стихии огня, величайшему

сотворцу истории человеческой охранять какую-то девчонку в храме, ты

думаешь, мне это было по душе? После всех тех дел, величайших свершений

во имя и по повелению Господа, сидеть и смотреть, как она с утра до вечера

молится? Это ли был предел моих честолюбивых мечтаний? Но я подавил в

себе всякое роптание. Ибо воля Господа - это закон. День за днем наблюдая

за этим чистейшим из всех созданий человеческих, я изумлялся ее

совершенству и хрупкости. Она, не зная того сама, в своих божественных

размышлениях доходила до тех высот правды, каких не достигали иные

ученые мужья. Она же все чувствовала сердцем. Для меня это было тем более

вновь, ибо чувствовать я уже давно разучился, предпочитая действовать

безупречно. Она задавала мне вопросы, я отвечал, развенчивал ее страхи и

подогревал ее надежды. Она смотрела на меня с таким восхищением и

любовью, что я и сам постепенно проникся к ней особым чувством, особой

любовью, избирательной. И когда я понял это, испугался. Я решил больше не

приходить к Марии, потому что моя безупречность находилась в опасности.

Впервые в жизни у меня появилась, кроме привязанности к Богу, другая

привязанность - к этой девочке, человеческому существу. Я был испуган

своим открытием, и решил, что мысли мои могут быть только о Боге и

служении ему, а не о Марии, даже если она самая лучшая среди человеческих

созданий. Но душа моя была в смятении и просила вернуться к ней, хотя бы

на мгновение посмотреть, где она, что с ней происходит, хоть на минуту

приблизиться к ней. Я скучал и не находил себе места. Я терзал сам себя, и

даже ослаб из-за этого, потеряв часть своих сил из-за страданий. Тогда я

взмолился Богу, спрашивая, как мне быть, и Бог ответил мне. Он сказал, что я

погряз в грехе.

- Да, - сказал я, - прости меня, я виноват, потому что посмел поставить какую-

то девчонку выше всех остальных человеческих существ. И даже больше –

мысли о ней стали занимать меня слишком сильно и отвлекать от служения

тебе!

- Не в этом твой грех, - услышал я. - Так ты ничего и не понял. Ничего не

могло случиться без моего ведома, тебе ли этого не знать! Ты решил, что сам

теперь руководишь собой и своей жизнью, что тебе подвластно все в этом

мире - даже любовь! Ты забыл, что это божественное чувство, единственное,

которым невозможно управлять, ради которого и создан весь этот мир! Ты

решил, что сможешь обуздать божественную любовь, оставаясь при этом

совершенным, но сейчас ты видишь, как слаб. Ты измучился, и уже не так

безупречен, потому что все время проводишь в ненужной борьбе с самим

собой. А значит, и со мной. Подумай об этом.

В тот же момент озарение снизошло на меня, и я через времена и

пространства понесся туда, куда звало меня мое сердце. Я уже знал, что

никогда больше не оставлю ее, до самой ее смерти и даже после. Кроме того,

я увидел сколько нечеловеческих испытаний нам еще предстоит пройти

вместе. Сердце мое ужаснулось, но в то же время и возрадовалось

величественным планам Господа. Когда я увидел, до какого жалкого

состояния я довел существо, которое так люблю, мне стало стыдно и больно.

И любовь моя в тот момент удвоилась и расцвела. Она увидела меня и

бросилась навстречу. В тот момент произошло чудо. Чудо слияния земного и

божественного. Не спрашивай меня, как это могло произойти, я и сам не

знаю. Это был подарок Бога, это был тот урок, который Он преподнес

человечеству и Силам Небесным. Это был Божественный План, а я по своему

недоумию пытался сопротивляться ему. Теперь ты понимаешь, что если даже

я, высший ангел, не всегда могу понять и принять помысел божий, можешь

ли ты противиться его предписаниям?

- Это значит, что у людей нет выбора? Ни у кого нет выбора, даже у ангелов

небесных?

- Выбор есть у всех, даже у тебя. Вопрос только в том, куда тебя приведет

твой выбор - ближе к Богу и радости, или уведет тебя от него в сторону

метаний и тьмы. Решаешь только ты.

- И что мне теперь делать?

- Твоя сестра Саломея играет в собственную игру. Жалея тебя и желая

помочь, она послала весточку Ироду, надеясь на то, что тот заберет у тебя

Марию силой. Но ты не должен этого допустить. Ведь я знаю, что ты на