Чужого поля ягодка - "Карри" - Страница 13

— Да твоя мыслеречь… — он развёл руками, не зная, как объяснить. — Давит, что ли…

Миль подошла к нему вплотную. Удивительно, но к нему единственному ей не приходилось себя заставлять прикасаться. Напротив — её так и тянуло это сделать, но, не желая пугать его, она сдерживалась. Глядя снизу вверх в его глаза, она потянулась к нему всей своей нежностью:

«Покажи мне, что тебя напрягает. Позволь взглянуть, впусти меня… Ты ведь меня не боишься?» — печально улыбнувшись, добавила она. И он сдался, его душа бутоном открылась навстречу ей.

Миль закрыла глаза, обняла его за талию, прижалась ухом к груди — до которой едва доставала — слушая гулкие сильные удары. Как-то незаметно эти удары стали общими для них обоих… Двое стали одним. На этот раз состояние двуединства не напугало её, напротив — душа наполнилась теплом и покоем. Их общая душа…

Вот в чём дело… Она транслировала нечто вроде сенсорного среза момента, слишком эмоционально и стремительно, скорее даже чувствовала, нежели думала, догадывалась, более оперируя ощущениями, слишком ярко и образно, плотно сплетая впечатления воедино со словами… Короче — если уж, например, «говорила» о костре, то это было — и его жар в лицо, и запах дыма, и треск горящих дров, и сладость сырого ночного ветра в спину, и стрёкот ночных насекомых во влажной траве, и прохладная твёрдь земли под ногами… — и всё это в один краткий миг. Очень краткий…

— Полагаю, ты и вслух бы точно так же тараторила, — улыбнулся он.

«Переведи?»

— Попытаюсь. Обычно человек с какой скоростью разговаривает, с такой и текст про себя прочитывает. Это понятно?

«Вполне».

— А некоторые люди и говорят-то очень быстро — а читают ещё быстрее.

«А-а-а… Хочешь сказать, что я фразы не произношу, а выпаливаю?»

— Именно так. Ты спрессовываешь информацию и выстреливаешь её одним пакетом. А я вынужден его расшифровывать… Думаешь, это так просто? Вот, попробуй-ка сама!.. Ну, как тебе?

Миль склонила голову набок — ощущение было новым, голова на миг закружилась, но и только! Послание приходило свёрнутым — и вмиг разворачивалось в образ, ясный, чистый, выпуклый… едва ли не отчётливей оригинала.

«Ты знаешь — мне нравится. Словно цветы распускаются — раз-раз-раз — и целый букет стоит! Картинка! Не то, что обычная речь — слово… слово… слово… Что-то понятно, что-то нет, часть звука невнятна, часть потерялась по пути, часть недоступна из-за дикции… А давай ещё, а?! Ещё быстрее можешь?!»

— Эй, не так сразу! — голова у Бена загудела. — Вернись к первому уровню!

«Здорово! — заскакала Миль. — Так и назовём: разговорный уровень — это раз! Скоростной — это два!»

— Я бы на этом пока и остановился… — он опять поморщился. — Если ты не против.

«Ой… Я что — причиняю боль, да?» — она обхватила ладошками его лицо…

И головокружение его тут же прошло.

— Нет, боли не было, но некоторый дискомфорт — напрягает. А вот у Джея — действительно, боли. Ты бы с ним поосторожнее…

7. Чужое имя

…Немало времени у них ушло на синхронизацию, отработку взаимопонимания, поиска пределов комфортности, но и впоследствии ещё не раз им приходилось, посмеиваясь над собой, подгонять, подстраивать со-мысленность, со-чувственность… А чаще, сливаясь воедино, они просто вместе смотрели, дышали, БЫЛИ, отдаваясь цельности и покою — без особых мыслей, греясь душой, млея, как кошки на солнышке… И не так часто это им удавалось полностью — вечно вокруг были люди…

Вот и теперь — Миль вынырнула из двуединства, заметив:

«Джей возвращается».

Бен нехотя всмотрелся в передаваемые ею ощущения: Миль, в отличие от него, удавалось воспринимать дальше, шире — но он всё время устремлялся следом, догоняя, учась. …Джей как раз входил в фойе первого этажа, направляясь к одному из лифтов.

«Действительно, это он. Далеко-то как!» — удивился Бен.

«Ты сегодня был ещё дальше», — заметила Миль в ответ.

Бен, оставшись один, старательно «вёл» Джея, и у него получалось, ведь тот приближался — а попутно настраивал автокухню на приготовление быстрого обеда. Миль, для которой вся эта техника, хотя и была уже понятна, но всё-таки оставалась чудом и новой игрушкой, с удовольствием наблюдала. Больше всего ей нравилось смотреть, как Бен выливает воду, казалось бы, прямо на поверхность стола — а участок стола быстро вспучивается навстречу струе, формируя словно из ничего ёмкость, ёмкость увеличивается, приспосабливаясь к объёму жидкости… и вот на столе стоит широкая чаша с водой. Или даже кастрюля — потому что ручки отросли на чаше в тот момент, когда Бен поднёс к ней руки в позиции «берусь за». Пустая посуда исчезала ещё быстрее, чем появлялась, равно как и всякие крошки, очистки — если не лежали на блюде. Сдвинув чашу в центр, Бен поместил её в «горячую» зону, и вода закипела через несколько секунд. Вот в воду высыпаны мелко покрошенные поверхностью стола овощи и отдельно зажаренные кусочки мяса, вот туда же полетела измельчённая зелень, какая-то приправа в виде порошка… Рядом, завёрнутое в тонкую плёнку, уже поспевало, источая аромат, что-то мясное… густел на глазах соус… И сладкий напиток на молочной основе уже был отодвинут в среднюю, «тёплую» зону… Бен выключил «горячую» активность столешницы, превратив её в простой обеденный стол, и вся приготовленная еда разместилась по центру, на положенных местах, ожидая в режиме подогрева.

А тут и Джей уже вошёл в прихожую и упал, кажется, прямо на пол — но тот мгновенно выпятился креслом и бережно принял в объятья усталое тело.

Миль побежала смотреть, как спихнутая с ног обувка устремляется на гребне бегущей по полу волны к стойке для обуви, упрятанной в стену… а босые ноги хозяина обрабатываются и массируются тут же, на месте.

Джей улыбнулся, видя её неистребимый детский интерес к работе техники:

— Привет.

«Привет», — ответила она ему беззвучно — на пробу, услышит ли. Джей схватился за голову:

— Ух…

— Что, перетрудился? — спросил подошедший Бен, укоризненно взглянув на Миль сверху.

«А что? — взглянула в ответ Миль. — Хочу выяснить, с нами ли он. Похоже, что пока нет…»

— Голова вот что-то вдруг… — признался Джей, потирая виски и веки.

— Да, рановато тебя отозвали из отпуска-то…

— Наоборот, — Джей взглянул на Миль, — так вовремя, что просто подозрительно — не Судьба ли тебе ворожит, девочка.

Он принюхался к плывущим из кухни-столовой запахам:

— Пахнет вкусно… — и осведомился, отправляясь мыть руки: — Меня покормят?

Ну, это Миль по привычке так называла: «мыть». Сухая чистка так же приблизительно напоминала мытьё, как автокухня, она же комбайн — печку на дровах: следовало внести кисти рук в небольшую нишу, залитую каким-то ярким светом, и подержать их там, в слегка колючей ароматной, воздушной струе, повернув пару-тройку раз.

— А ты заработал на обед?

— Как минимум, на жаркое. А пожалуй, и на супчик тоже!

И уселся за стол, он же комбайн. Стол немедленно покрылся скатертью, вырастил три прибора. Кастрюлька с супом отрастила половник и подобрала все кляксы, наплёсканные Джеем при небрежном наливании. Бен переглянулся с Миль и побарабанил пальцами в опасной близости от столового ножа. Джей в шутливом испуге покосился на нож, оторвался от дегустации супа, двумя пальцами вынул из нагрудного кармашка малюсенький полупрозрачный футлярчик и аккуратно вручил его Бену.

— Если это то, что я думаю, то тебе сегодня и десерт перепадёт, — Бен посмотрел футлярчик на свет — внутри перекатывалась и переливалась серебристая капля — открыл крышечку и поманил Миль: — Иди сюда.

— Что, даже не проверишь? — ухмыльнулся Джей.

Бен взглянул на него:

— А надо?

Джей погрустнел:

— Уж и пошутить нельзя?

— Ладно, пошутил. Я посмеялся. Миль? — оба смотрели, как нехотя она подходит.

— Ты мне… нам доверяешь? — спросил Бен. Миль кивнула. — Тогда давай руку, девочка. У тебя будет новое имя и прошлое, которое никто не оспорит.