Розы во льдах - Лейкер Розалинда - Страница 17

Как только они подошли к веранде Нилсгаарда, Джулиана отпустила руку Бет и убежала, словно не хотела, чтобы кто-нибудь догадался об их зарождающейся дружбе.

Был уже вечер, когда старый дом оказался готовым к приему нового постояльца. Бет предпочла бы вселиться без посторонней помощи, но Анна вызвалась проводить ее. Принимая работу служанок, она не нашла ничего, к чему можно было придраться. Дом сверкал чистотой, полы выскоблены так, что сучки в сосновых досках казались кусочками янтаря, плита сияла, около нее были аккуратно сложены поленья дров, на свежевымытых окнах красовались новые занавески. Продукты были аккуратно разложены в буфете, а вещи перенесены в спальню, где ожидали распаковки. Свежезастланная кровать манила белоснежным бельем, отделанным кружевом, и воздушным пуховым одеялом. Заслонку трубы убрали, чтобы дым выходил вверх, траву у порога скосили, чтобы облегчить подход.

– Теперь, кажется, все готово, – сказала Анна, довольная осмотром. – Но если что-то понадобится, сразу же приходите в Нилсгаард, не стесняйтесь. Желаю спокойной ночи и крепкого сна.

– Анна, один вопрос, если разрешите.

– Да?

Бет присела на стул.

– Когда я договорилась о доставке багажа, мне рассказали о смерти Джины.

– О! – Анна не села, только нервно сжала руки. – Вы имеете право знать подробности. Следовало рассказать всю историю раньше, как-никак, вы – наша родственница, но Пауль не хочет, чтобы в Нилсгаарде говорили на эту тему. Конечно, он боится, что Джулиана услышит и будет заново переживать страшные воспоминания. Но есть и другие причины. Он испытывает угрызения совести. Незадолго до того, как Джина в последний раз вышла из дома, они серьезно поссорились. Я считаю, что сестра была расстроена, очень нервничала, а потому оступилась и упала в озеро, но, к счастью, подозрение пало на Пауля. Сочли, что он догнал ее, ударил и столкнул в воду. Видите ли, одна щека ее была в синяках… – Анна стала беспокойно ходить по комнате, судорожно ломая пальцы.

Бет сочла излишним продолжать расспросы.

– Если вам трудно рассказывать, прошу, не продолжайте!

– Нет, ничего. Лучше вам узнать все сразу, чтобы больше не возвращаться к этому разговору, – она помедлила. – Это случилось за три недели до моего возвращения из Швейцарии. Я могла вернуться гораздо раньше, но так хотелось еще немного развлечься… Если бы я сразу приехала, возможно, удалось бы предотвратить трагедию. Так что Пауль не единственный, кого мучит совесть.

Бет вскочила, обняла Анну за плечи и усадила на скамью рядом с собой:

– Не терзайте себя! Вы же ничего не знали! В любом случае, даже находясь в Тордендале, вы могли и понятия не иметь об их ссоре. Это такое личное дело…

– Я пыталась убедить себя в том же. Общее несчастье сблизило нас с Паулем. Ходит много сплетен о нас, хотя что может быть естественнее, чем мой переезд в дом? Ведь кто-то должен позаботиться о ребенке, так кто же займется этим лучше, чем сестра матери девочки? – Она сделала усилие, чтобы взять себя в руки, и продолжала более спокойным тоном. – Я должна досказать конец истории. Доктор, хотя он близкий друг Пауля, счел себя обязанным вызвать полицию. Сначала было предположение о самоубийстве, но при более тщательном расследовании полиция стала решать вопрос о привлечении Пауля к суду по делу о преднамеренном убийстве, – ее передернуло, – однако, кроме синяков, не было никаких улик. Синяки же могли остаться от ударов о подводные камни при падении. Ушибы были с одной стороны лица, видите ли… Свидетелей происшедшего не оказалось, только маленький ребенок, который потерял дар речи от потрясения. Если бы Джулиана выказала явный страх при виде отца или кого-нибудь другого, полиция вряд ли согласилась бы с тем, что смерть наступила в результате несчастного случая. Однако девочка оставалась в прежних отношениях со всеми. Мы во многом обязаны фрекен Ларсен тем, что Джулиана снова обрела веру в себя, но она стала избегать детей, предпочитает одиночество.

– Если Джулиана не связывает смерть матери с действиями отца или другого человека, почему подозрение в убийстве остается?

Анна тяжело вздохнула. Казалось, силы ее на исходе. Она как-то обмякла и говорила монотонно, без всякого выражения, беспомощно опустив руки.

– Потому что трагедия произошла ночью. Потому что точно ничего никому не известно. Возможно, Джулиана видела только падение в воду. Она выбежала в ночной рубашке за матерью, но отстала. Именно в это время что-то произошло, возможно, Пауль и виновен. – Анна устало опустила веки. – Но в Нилсгаарде мы считаем, что это просто несчастный случай.

Бет было жаль кузину. Бедняжка Анна заставляла себя думать, что смерть сестры всего лишь результат трагического стечения обстоятельств. Ее же собственная трагедия заключалась в том, что она не могла быть полностью уверена, что муж сестры невиновен в ее гибели. Хотя Бет не хотелось продолжать донимать Анну расспросами, все же оставалось нечто, что ей нужно было понять.

– Простите, но должна задать последний вопрос, потом мы больше не будем возвращаться к этой теме.

– Да? – Лицо Анны скрывала тень. Солнце уже зашло за Торденгорн, в комнате было сумеречно, и в лишенном интонаций ответе чувствовалось напряжение.

– Где все произошло? У Черного Залива?

Анна не сразу ответила:

– Нет, она утонула недалеко от залива, и течение отнесло ее к Торденгорну.

Бет кивнула и встала со скамьи. Она не сомневалась, что Анна сказала правду о месте смерти Джины и что можно не испытывать суевеного страха перед Черным Заливом. Но ее не покидало ощущение, что старый дом знает другие тайны, не менее мрачные, чем смерть кузины.

– Мне нужно возвращаться в Нилсгаард, – сказала Анна и направилась к двери, но задержалась, словно собиралась с силами, чтобы сказать что-то еще.

– Я упомянула, что о наших с Паулем отношениях ходят сплетни. Мы действительно принадлежим друг другу. Вы бы все равно узнали рано или поздно, так уж лучше я сама скажу.

Бет удивилась, почувствовав, что кровь бросилась ей в лицо. Не то чтобы признание ее смутило или шокировало. Она прекрасно понимала, что люди по-разному ищут утешения в горе, но, сама не зная почему, разозлилась.

– Это ваше личное дело и никого не касается, ни меня, ни других.

– Я ожидала именно такого ответа. Спокойной ночи, Бет!

Она вышла, тихо закрыв за собой дверь. Бет подошла к окну и наблюдала, как Анна легко и грациозно спускается по боковой лестнице, затем поднимается по склону над озером. Северная белая ночь позволяла долго не терять из виду светлое пятно ее платья, мелькавшее на фоне темного леса. Бет все еще не могла успокоиться. Гнев не проходил. Она распаковала чемоданы и приготовилась ко сну. Юркнув под мягкое одеяло, она поняла, как сильно устала и физически, и морально И еще успела ощутить какой-то необычный, беспокойный дух дома: он, казалось, был весь в постоянном движении. Но тут сон сморил ее, и суеверные страхи исчезли.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Первое, что Бет обнаружила утром, когда встала с постели и вышла из спальни, – это что дверцы встроенной кровати раскрыты. Она точно помнила, что вечером они были заперты, но, видимо, задвижку не до конца задвинули. Тем не менее она в тревоге разглядывала стенной шкаф, пока не разозлилась на себя за трусость и не направилась к дверцам. Когда Бет захлопнула их, в лицо ей ударила струя холодного воздуха. Бет с криком отскочила и ударилась бедром об угол стола. Она с трудом переводила дыхание, облокотившись о стол, и ругала себя за глупость, за то, что дает волю воображению и дрожит от страха из-за естественных сквозняков. Встроенная кровать – это только кровать и ничего больше, независимо от того, когда она была сделана – недавно или триста лет тому назад.

В свое время она знала болезни и смерть, но наверняка видела и любовные утехи, и рождение детей, и спокойный сон немолодых супругов.

Бет решила, что будет чаще напоминать себе о светлых мгновениях, свидетельницей которых была старая кровать, и выбросит из головы мысли о неприятной женщине, преследовавшие ее. Она повеселела и пристыдила себя за то, что приняла игру света и тени за очертания человеческой фигуры. Она не будет об этом думать и займется делами. Прежде всего нужно найти место для работы.