Обреченное королевство - Сандерсон Брэндон - Страница 40

Кал вздохнул и стал мыть руки. Лирин подошел к столу, держа в руках поднос с ножами и маленькими стеклянными бутылочками.

Отец всегда был странным; с одной стороны, он хотел быть уверенным, что его сын не путает Герольдов с Падшими Сияющими, но с другой стороны — по его же словам, — Несущих Пустоту вообще не существовало. Смешно. Кого же тогда обвинять в том, что по ночам пропадают вещи или на урожай нападают черви-копатели?

Все остальные жители города считали, что Лирин проводит слишком много времени с книгами и больными и это делает его таким странным. Обыватели чувствовали себя неловко рядом с ним — и с Калом, за компанию. Кал только начал осознавать, насколько болезненно быть другим, непохожим.

Вымыв руки, Кал опять забрался на табуретку. И нервничал, но надеялся, что не произойдет ничего плохого. Отец, при помощи зеркала, сфокусировал Штормсвет на руке Сани. Потом осторожно срезал самодельную повязку хирургическим ножом. Рана действительно не угрожала жизни, но рука была довольно сильно изуродована. Два года назад, когда отец только начал обучать Кала, ему стало бы плохо от этого зрелища. Теперь он привык к истерзанной плоти.

И это хорошо. Кал решил, что ему это пригодится, когда однажды он пойдет на войну, сражаться за кронпринцев и светлоглазых.

Три пальца Сани были сломаны, кожа на ладони — содрана и вспорота, в рану попали веточки и грязь. Хуже всего дело обстояло с третьим пальцем, он был раздроблен и изогнут, осколки костей проткнули кожу. Кал оценил его длину, отметил раздробленные кости и почерневшую кожу. При помощи мокрой тряпки он тщательно удалил засохшую кровь и грязь, выковырял мелкие камешки и веточки, пока отец обрезал нитку для шитья.

— Третий палец надо убрать, да? — сказал Кал, крепко перевязывая основание пальца, чтобы избежать потери крови.

Отец кивнул, с намеком на улыбку на лице. Он надеялся, что Кал сам поймет это. Мудрый хирург должен знать, что удалить, а что сохранить, повторял Лирин. Если бы этот третий палец был такой же, как первый, но… нет, его восстановить невозможно. Если его зашить, он обязательно загноится и Сани умрет.

И отец ампутировал палец, четкими уверенными движениями. Подготовка хирурга занимала десять лет, и должно пройти еще немало времени, прежде чем Лирин разрешит Калу взять в руки нож. Кал вытер кровь, убрал ножи и, пока отец шил, держал сухожилия, чтобы они не перепутались. Они восстановили руку настолько, насколько это было возможно, работая неторопливо и обдуманно.

Отец закончил последний шов, очевидно довольный тем, что сумел спасти четыре пальца из пяти. Однако родители Сани вряд ли обрадуются. Они будут разочарованы тем, что у их красавицы дочери будет исковерканная рука. Так случалось почти всегда — сначала ужас от раны, а потом гнев на врача за неспособность творить чудеса. Сам Лирин говорил, что жители слишком привыкли иметь в городе хирурга. Для них исцеление превратилось в привычное ожидание и перестало удивлять.

Но родители Сани — добрые люди. Они отблагодарят их, чтобы семья Кала — он сам, родители и младший брат Тьен — могла поесть. Странно, но они зарабатывали на несчастьях других. Может быть, поэтому часть людей ненавидит их.

Лирин прижег маленьким горячим цилиндром те места, где, по его мнению, стежков было недостаточно. И наконец, смазал руку пациентки острым листеровым маслом, чтобы помешать инфекции, — это отгоняло спренов горячки даже лучше, чем вода и мыло. Кал наложил новую, чистую повязку, стараясь не потревожить швы.

Лирин выбросил палец, и Кал расслабился. Она выздоровеет.

— Тебе все еще надо поработать над своими нервами, сынок, — тихо сказал Лирин, смывая кровь с ладоней.

Кал потупил взор в пол.

— Совсем неплохо беспокоиться о ком-нибудь, — продолжал Лирин. — Но беспокойство — как и многое другое — может тебе помешать во время операции.

Слишком беспокоиться плохо? Кал подумал об отце. А как насчет того, чтобы быть настолько бескорыстным, что не брать деньги за свою работу? Но он не осмелился сказать ни слова.

Дальше было необходимо навести порядок. Иногда Калу казалось, что полжизни он только и занимается тем, что убирает комнату, но Лирин не разрешал ему уйти, пока операционная не блестела как стекло. Наконец он открыл ставни, впуская внутрь солнечный свет. Сани продолжала дремать. Зимний корень продержит ее без сознания еще несколько часов.

— Где ты был? — спросил Лирин, бутылочки со спиртом и маслом звякнули, возвращаясь на место.

— С Джемом.

— Джем старше тебя на два года, — сказал Лирин. — Очень сомневаюсь, что ему нравится проводить время с тем, кто младше его.

— Его отец начал обучать его бою на дубинах, — быстро ответил Кал. — Тьен и я пошли посмотреть, как его учат.

Кал сжался, ожидая очередную нотацию. Однако отец продолжил протирать каждый нож спиртом и маслом, как велели древние традиции, и не повернулся к Калу.

— Отец Джема был солдатом в армии светлорда Амарама, — неуверенно сказал Кал. Светлорд Амарам! Благородный светлоглазый генерал, надзирающий за северным Алеткаром. Кал хотел бы увидеть настоящих светлоглазых, а не этого скучного старого Уистиоу. Солдат, как об этом говорили все, любил рассказывать истории о подвигах светлорда.

— Я знаю отца Джема, — сказал Лирин. — Я уже три раза оперировал его хромую ногу. Подарок от того славного времени, когда он был солдатом.

— Нам нужны солдаты, папа. Ты же знаешь, что на наши границы постоянно нападают тайленцы!

— Тайлен — островное королевство, — спокойно возразил Лирин. — У нас нет общей границы.

— Да, но они могут нападать с моря!

— По большей части они купцы и торговцы. Каждый тайленец, которого я встречал, пытался обмануть меня, а не завоевать.

Все мальчики любят рассказывать истории о далеких местах. Но Кал не помнил, чтобы его отец — единственный в городе человек второго нана — рассказывал о путешествии в Харбрант во времена своей молодости.

— Тогда мы должны сражаться с кем-нибудь другим, — продолжал Кал, отскребая пол.

— Да, — сказал отец, немного помолчав. — Король Гавилар всегда найдет, с кем подраться. Так что ты, безусловно, прав.

— И нам нужны солдаты, как я и сказал.

— Нам нужно больше хирургов, — громко вздохнул Лирин, отворачиваясь от шкафчика с лекарствами. — Сынок, ты почти плачешь каждый раз, когда к нам кого-нибудь приносят; ты беспокойно скрежещешь зубами во время самых простых процедур. Почему ты думаешь, что сможешь кого-нибудь убить?

— Я стану сильнее.

— Глупости. И кто только вбил их тебе в голову? Почему ты хочешь научиться бить палкой других мальчиков?

— Ради славы, папа, — сказал Кал. — Клянусь Герольдами, никто не рассказывает историй о хирургах!

— Кроме детей тех мужчин и женщин, которых мы спасли, — спокойно сказал Лирин, встречая взгляд Кала.

Кал покраснел и сжался, потом продолжил скрести.

— В этом мире есть два вида людей, сынок, — сказал Лирин. — Те, которые забирают чужие жизни. И те, которые спасают чужие жизни.

— А те, кто защищает? Те, кто спасает жизни, забирая другие?

Отец фыркнул.

— Все равно что дуть посильнее, пытаясь остановить шторм. Смешно. Ты не можешь защищать, убивая.

Кал продолжал тереть пол.

В конце концов отец вздохнул, подошел к нему, опустился на колени и стал помогать.

— Каковы свойства зимнего корня?

— Горький вкус, — немедленно ответил Кал, — благодаря которому его легче хранить, потому что никто не съест его по ошибке. Разотри в порошок и залей маслом, используй одну полную ложку на десять бриков веса человека, которого хочешь усыпить. Гарантирует глубокий сон на пять часов.

— Признаки лжечумы?

— Нервное возбуждение, — сказал Кал, — жажда, плохой сон, опухоли под мышками.

— Сынок, ты очень умный, — мягко сказал Лирин. — Ты выучил за месяцы то, на что мне понадобились годы. Я накопил немного денег и, когда тебе исполнится шестнадцать, пошлю тебя в Харбрант, где из тебя сделают настоящего хирурга.