Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Лецзы (перевод Л.Д. Позднеевой) - Ле-цзы - Страница 24


24
Изменить размер шрифта:

У Полуночника же на женской половине тянулись рядами десятки покоев для избранниц, самых юных прелестниц. Когда он увлекался красавицей, то прятался от родных, порывал с друзьями и скрывался в женских покоях, добавляя к ночам и дни. [Он] был недоволен, даже если покидал [их] раз в три месяца. Когда в общине подрастала миловидная девушка, [он] добивался ее непременно — либо заманивая подарками, либо увозя с помощью свахи.

Печалясь за братьев денно и нощно, Цзычань тайно отправился к Дэн Си посоветоваться.

— [Я], Цяо, слыхал, что [умение] управлять самим собой влияет на семью, что [умение] управлять семьей влияет на царство, — сказал Цзычань. Это изречение начинает с близких и кончает далекими. [Я же], Цяо, царство привел в порядок, а в семье [у меня] беспорядки. Это противоречит учению. Как спасти, братьев? Не поможешь ли ты?

— Я давно уже удивлялся тебе, — ответил Дэн Си. — Но не смел заговорить первым. Почему ты не управишься с братьями немедленно? Не расскажешь им притчу о важности жизни, не призовешь [их] к почитанию обрядов и долга?

Как только нашелся досуг, Цзычань навестил своих братьев и, воспользовавшись советом Дэн Си, сказал им:

— Именно благодаря разуму человек ценнее птиц и зверей. Разумом же управляют обряды и долг. Тот, кто безупречен в обрядах и долге, добивается славы и постов. Возбуждать же свои чувства и искать наслаждений в пороке и разврате — опасно для жизни. Внемлите [моим], Цяо, словам, с утра раскайтесь, а уже вечером станете кормиться жалованьем.

— Неужели [мы] ждали, пока ты об этом заговоришь? Мы давно уже поняли и давно сделали свой выбор, — ответили Зореван и Полуночник. — Жизнь — такая редкая удача, а смерть так легко достижима. Кто же это придумал — проводить с таким трудом доставшуюся жизнь, в ожидании столь легко приходящей смерти? Стремиться почитать обычаи и долг ради хвастовства? Насиловать свои чувства и природу, чтобы заманить славу? Это для нас хуже смерти! Желая исчерпать до дна все наслаждения своей единственной жизни, испытать все радости этих лет, тревожимся лишь о том, чтобы переполненный желудок не помешал вволю пить; чтобы утрата силы не помешала предаваться вволю плотским удовольствиям. Не печалит [нас] ни дурная слава, ни опасность для жизни.

Но как жалок, как презрен ты, который превзошел всех в умении управлять царством! Вознамерился смутить наши мысли поучительной речью? Завлечь наши сердца славой и жалованьем? Мы также хотим с тобой поспорить!

Ведь тот, кто умеет управлять внешним [миром], вряд ли наведет порядок среди людей, [сам же он] обречен на муки. Вряд ли из-за того, кто умеет управлять [своим] внутренним [миром], наступит смута, жизнь же [его] будет беззаботной. Законы, с помощью которых ты управляешь внешним [миром], отвечая или не отвечая желаниям людей, могут на время распространиться в одном царстве. Если бы наш способ управлять внутренним [миром] распространился на всю Поднебесную, то учению о государе и слугах пришел бы конец. Мы давно хотели объяснить тебе этот способ, а ты, напротив, вдруг стал учить нас своему.

Цзычань встревожился и ничего не сумел им ответить, а на другой день обо всем рассказал Дэн Си.

— Кто назвал тебя умным? — спросил Дэн Си. — Ты даже не знаешь о том, что живешь рядом с настоящими людьми. Порядок в царстве Чжэн — [дело] случая, а не твоя заслуга.

Вэйский Дуаньму Шу {12} был современником Цзыгуна. Благодаря богатству предков в его семье скопилась тьма золота. [Он] не занимался делами, а предавался свободно тому, что ему нравилось. Он делал все, что только хочется делать живому человеку; развлекался всем, чем только развлекается человеческая мысль. Здания и ограды, башни и террасы, сады и заповедники, пруды и водоемы, вина и яства, колесницы и одежды, песни и музыка, красавицы и слуги — все у него походило на государево в царствах Ци и Чу. Все, что только было ему по сердцу, — приятное слуху, приятное взору, приятное устам, даже из далеких стран, чужеземных краев, не произраставшее в Ци {13}. доставалось ему [с такой легкостью], точно из-за [его собственной] ограды. На прогулках он проникал повсюду — по малым тропинкам и далеким дорогам, даже через горы и реки, отвесные скалы и пропасти [с такой легкостью], как другой делает несколько шагов. Гости и удальцы ежедневно сотнями прибывали в его поместье. В кухне под котлами непрерывно горел огонь, в залах и крытых галереях непрерывно слышались песни и музыка. Оставшиеся от пиршества яства раздавали родичам, оставшиеся после них — раздавали всей общине, оставшиеся — раздавали по всему царству.

Прожив так шестьдесят лет, он стал дряхлеть и телом и душой, оставил все дела и принялся раздаривать все, что было в казне и амбарах: драгоценности и сокровища, колесницы и одежды, жен и наложниц. За год все иссякло, не осталось имущества ни сынам, ни внукам. Когда он заболел, не нашлось ни лекарств, ни камня для уколов. Когда он умер, не на что было вырыть ему могилу. Люди со всего царства, получавшие от него дары, сложились, похоронили его и вернули имущество сынам и внукам.

Услышав об этом, Цинь Гули сказал:

— Дуаньму Шу — безумец, опозорил своих предков!

Услышав об этом, ученик Дуаньгань {14} и сказал:

— Дуаньму Шу — человек великодушный, добродетелью превзошел своих предков. Хотя его действия, его поступки всех удивляли, но [он] поистине овладел законом природы. Большая же часть благородных в царстве Вэй соблюдала учение об обрядах, поэтому [они] и не удостоились расположения этого человека.

Мэнсунь Ян спросил Ян Чжу:

— Предположим, здесь человек, который ценит жизнь и бережет тело. Может ли [он] достичь бессмертия?

— По закону природы нет бессмертия.

— Может ли достичь долгой жизни?

— По закону природы нет долгой жизни. Жизнь не сохранишь тем, что ее ценишь, здоровье не сохранишь тем, что его бережешь. Да и к чему долгая жизнь? Наслаждение и отвращение во [всех] пяти чувствах ныне те же, что и встарь; опасность и безопасность четырех конечностей ныне те же, что и встарь; горе и радость в делах ныне те же, что и встарь; смена порядка и беспорядка в управлении ныне та же, что и встарь. Все это видели, все это слышали, все это снова и снова испытали. Так много, что надоест и за сто лет. Насколько же тяжелее будет жить долго!

— В таком случае ранняя смерть лучше долгой жизни? — спросил Мэнсунь Ян. — А чтобы обрести желаемое, следует кинуться на острие, на лезвие, броситься в кипяток или в огонь?

— Нет, — сказал Ян Чжу. — Поскольку живешь, то в ожидании смерти живи легко, исполняя до конца свои желания. Придет смерть — легко перенеси и ее, пусть она исполнит [свое] до конца, предоставь свободу угасанию. Ко всему относись легко, все терпи. К чему спешить или медлить за столь краткий срок!

Ян Чжу сказал:

— Высокосовершенный {15} никому не помогал и волоском. Отказался от царства и в уединении пахал землю. Великий же Молодой Дракон не принес самому себе пользы, и тело его наполовину иссохло. Древний человек не согласился бы утратить волосок, чтобы принести пользу Поднебесной; если же всю Поднебесную подносили ему одному, [он] не брал. [Если бы] никто не жертвовал волоском, [если бы] никто не приносил пользу Поднебесной, в Поднебесной воцарился бы мир.

Циньцзы спросил Ян Чжу:

— Выдернул бы ты у себя один волосок, если бы это могло помочь миру?

— Миру, конечно, не помочь одним волоском.

— А если бы можно было? Выдернул бы?

Ян Чжу промолчал.

Циньцзы вышел и передал обо всем Мэнсунь Яну. Мэнсунь Ян сказал:

— Ты не проникся мыслью учителя. Разреши тебе [это] объяснить. Согласился бы ты поранить себе кожу, чтобы получить тьму золота?

вернуться
вернуться
вернуться
вернуться