Дорога без возврата - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 15

Мы с Доцентом встали и, проверив оружие, побрели к входу в кольцо фургонов. Остальные начали молча расходиться.

Я на ходу подумал, что Торопыга в конце явно проговорился. Фактически он признал, что все они меченые. Да и реакция на слова Волка была вполне однозначная. Все дружно захотели заткнуть ему рог. Вид у рейдеров был вполне человеческий, никаких уродств или хвостов. Вот интересно, что они поймали в Диком поле, что говорить не хотят…

Фургон привычно воткнули на свободное место и привязали цепями к остальным переселенцы без нашего участия.

Дело было привычное, давно отработанное до автоматизма. Костры гасли один за другим.

— Еще неделя, и будем на месте, — негромко сказал Доцент. — Потом пойдем проверять, что там Борис накопал. Надо спешить, скоро начнет холодать. Послушай, — он замялся, — я тебя пугать не собираюсь, но в чем-то Волк прав. Такие, как мы, рано или поздно что-нибудь получают. И не всегда это приятный подарок, даже если внешне и не видно. В это многие верят, вот только контролировать свое подсознание еще никому не удавалось. Что там у нас внутри черепной коробки — мы и сами не знаем. Насмотрелись всяких американских ужастиков… — оборвал он фразу, но тут же продолжил: — Лет пять назад, когда я только начинал, мы втроем шли. Все новички были, и, как водится, новичкам везет. Полезли, куда нормальный человек никогда не пойдет, просто по дурости. Нашли кое-что на очень приличную сумму. А на обратном пути один с обрыва сорвался — и насмерть. Мы прибыли сюда одновременно и подружились еще в общем лагере, когда никто не знал, куда мы вообще попали. Да и держаться вместе всегда легче. Что зарабатывали — на всех делили. Пинки под зад тоже… а что делать, если ничего не понимаешь, обязательно обманут. Мы ближе чем братья были.

Вот Кирилл и подскочил к телу, может, у него нервы сдали, или, может, еще чего. Шли уже неделю без нормальной еды, одними грибами закусывали. Это сейчас я понимаю, что вполне прокормиться могли, а тогда… — Доцент махнул рукой, — ну, горожане, в лесу три раза за жизнь были. Даже на войне проще, зайдешь в дом и просто-напросто заберешь, а здесь… Да, так вот, — продолжил он, — Кирилл встал возле тела товарища на колени, руки положил ему на грудь и дико как закричит: «Вставай!» А у того шея набок свернута и не дышит. Что я, покойников не видел, что ли? А он снова кричит: «Вставай!» И тут труп зашевелился. Понятное дело, я себя со стороны не видел, но, думаю, челюсть у меня до пояса упала. Он сел и медленно так всем телом повернулся, шея у него явно не работала. А потом — раз! — и вцепился зубами Кириллу в горло! Тот упал, а этот… зомби… на него сверху и мясо рвет руками и зубами. А я впал в ступор и смотрю… Никогда со мной такого не было. Я много разного видел и на Земле, и здесь, но тут словно паралич обуял. Стою и смотрю…

Вдруг он остановился и на меня уставился. Рот весь в крови, руки тоже. А глаза-то неживые, как матовое стекло. И я начал палить из дробовика. Все, что было, в упор, так что в куски его разнес. Минут десять после этого трясло. Это не кино, где сидишь в мягком кресле и смеешься над тупостью сценариста. Это были мои друзья. В общем, натаскал дров и стал собирать куски, чтобы сжечь все. А ему руку выстрелом оторвало. Пока я в себя приходил и костер готовил, больше часа прошло. А рука продолжает шевелиться. Я ее трогать побоялся, так палкой и пихал до костра. Ничего страшнее в жизни не было.

Он долго молчал, а потом сказал:

— Вот поэтому не любят меченые рассказывать о себе. Мало ли кто и что подумает. Необязательно нужно из Зоны в Дикое поле уходить, некоторые и в городе подцепляют. А жить без Вещей мы не можем. Все здешнее электричество идет от «Молний». Не видел еще? С виду обычная круглая батарейка, какие в старые приемники вставляли, только раза в три больше, и разъемы на концах для подсоединения. Такой город, как Славянск, вместе со всей промышленностью уже десять лет на одной работает, и не похоже, чтобы энергия кончалась. Цвет самую малость изменился.

Найти «Молнию» мечтает каждый, вот только всех счастливцев по пальцам двух рук можно сосчитать, и еще останутся. Одна такая находка — и можно всю жизнь загорать на пляже. И «Льдинки» от холодильников, и «Клей» по любому случаю. Да много чего в быту применяют.

— А как же тогда бабы рожать не боятся?

— А вот с этим как раз полный порядок. Даже у Волка могут быть нормальные дети, если найдет себе кого. По наследству такие вещи не передаются. А способности когда как. Иногда да, иногда нет. И практически проверено, и эльфы то же самое говорят. — Он усмехнулся: — Вот только женщины здесь изрядная редкость. На каждого мужика хорошо если четверть приходится. Они себе цену знают. Разбо-о-орчивые, — с тоской протянул он. Чувствовалось что-то личное. — У нас тут даже проституток почти нет. Все больше дамы полусвета… за очень большие деньги. Эти, — он кивнул на фургоны, — еще и потому с городскими сцепились, что, мол, неправильное воспитание и поведение.

К нам подошел и сел рядом маленький, уже пожилой мужчина, одетый в типично ковбойском стиле — сапоги, кожаные штаны, клетчатая рубаха и старая куртка из оленьей кожи с бахромой на руках. Длинные седые волосы были прихвачены повязкой. Для полного подобия не хватало кольта в кобуре. Вместо него он небрежно держал в руке карабин Симонова, так что сразу было видно, что оружие для него так же привычно, как рабочий инструмент для любого профессионала. Он был начальником охотников и разведки и одним из немногих, кто свободно общался с рейдерами. Большинство же переселенцев не то что шарахались от них, но отвечали только в случае, если их прямо о чем-то спрашивали, а сами никогда первыми не начинали разговор.

— Слишком спокойно идем, — пробурчал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я бы предпочел, чтобы Штурман нас вела, тогда хоть понятно было бы.

— Да брось ты! — ответил Доцент. — Сам знаешь, это не второй и даже не десятый караван. Дорога насквозь знакомая и нам и тебе. Что было опасного, мы вначале распутали или постреляли. В котловину не пойдем. Да и дороги там осталось всего ничего.

— Не люблю, когда все хорошо, обязательно в конце что-нибудь случится.

Доцент пожал плечами:

— Что будет, то будет. Свернуть мы все равно не можем, а я не знаю никого, кто решился бы напасть на такую ораву.

— Ну да. И про мозгляка и вампира ты никогда не слышал…

— Мозгляк не полезет, а вампир — это сказки. Никто их не видел. Каждый слышал про случай, случившийся с соседом соседа, в другом поселке, но сам не видел.

— Не сказки. Я видел. И Штык видел, только он не расскажет. Он спился и в какой-то канаве сдох.

— Да ну, — насмешливо сказал Доцент, — никто не видел, один Ковбой!

— Зря смеешься. — Тот повернулся и посмотрел спокойно. — Сам знаешь, кто я такой. Ни в Бога, ни в черта не верил, а сам к Прохорову пришел. Нарвался я на них. Если по прямой идти — километров двести от третьего столба будет.

Доцент кивнул, он явно знал, о чем речь.

— Вечером они пришли. Часовой даже не пикнул, а утром нашли его высосанным. Не горло, как в фильмах ваших дурацких, а на руках вены прокушены. Нас было семеро, и все не первый раз в рейде. Битые, опытные. И чтоб такой стоял и даже голоса не подал, пока его кровосос харчует? Мы устроили засаду. Двойками всю ночь сидели, а утром… двое в том же виде. Тут уж мы всё бросили и уходить стали. Только далеко не ушли — ночью еще двое погибло. И опять мы ничего не видели и не слышали. А утром они нас ждали на дороге. Вот так просто стояли и ждали. Выглядят как люди, нормально сложенные, только голые. Двое их было, и обе бабы. Никакой особой красоты. Высокие, худые, сплошная мускулатура и клыки изо рта, как у саблезубого тигра на картинке. Я стрелять стал сразу и ни разу не попал. Это я-то! Они так быстро двигались, что я даже не видел движения. Вот она стоит, а вот ее нет. И не нападали, как будто играли. А Штык упал на колени и стал креститься. Они уставились на него с интересом, и одна что-то другой говорит. Я не полиглот, но уж в Зоне у меня проблем нет — разные славянские наречия слышу не в первый раз, а английский, французский, немецкий, если и не пойму, так что за язык — узнаю. Но того, на котором они говорили, никогда не слышал. А бабы вдруг повернулись и убежали. Никаким бегунам такая скорость не снилась. Я долго потом думал. Вот не испугались они креста и «Отче наш», но трогать нас не стали. Значит, есть что-то в этом. Жить надо как положено, нечего шляться за всякой дребеденью.