Убийство по-джентльменски - ле Карре Джон - Страница 19

Смайли кивнул, скромно налил коньяку в рюмки.

— Саймон увольняется, — вдруг поделилась Энн секретом. — Мы возвращаемся в Оксфорд, ему предоставили там докторантскую стипендию. Получит докторскую степень и будет преподавать в котором-нибудь из университетов.

Выпили за успех Саймона, поговорили о разных разностях, затем Смайли спросил:

— А что представляет собой Стэнли Роуд — как работник и коллега?

— Учитель он неплохой, — сказал Саймон медленно, — но в общении тягостен.

— Это не Стелла, он совсем-совсем иной, — сказала Энн. — Ужасно «карнианский». Д'Арси его взял под опеку, и Роуд совсем помешался на Карне. Саймон говорит, они все таковы — питомцы классических школ. Усердие новообращенного. Противно смотреть. Он даже веру переменил здесь, в Карне. Он, но не Стелла — Стелле бы и не прибредилось такое.

— У англиканской церкви есть чем прельстить Карн, — заметил Саймон, и Смайли понравилась сухая точность фразировки.

— Стелла, очевидно, не слишком дружна была с Шейн Хект, — слегка копнул Смайли.

— Какое там! — с сердцем воскликнула Энн. — Шейн относилась к Стелле гадко, вечно над ней насмехалась за то, что та была честных и простых нравов и душой не кривила. Оттого, по-моему, и ненавидела Шейн Стеллу, что Стелла не желала корчить светскую даму, а предпочитала быть такой, какая есть. Вот что не давало Шейн покоя. Шейн любит, когда другие пыжатся, состязаются в светскости, а она может вдосталь над ними глумиться.

— Шейн это любит, и Карн это любит, — негромко прибавил Саймон.

— Она ужасно как хорошо вела работу с иммигрантами. С ними у нее и связаны первые серьезные неприятности, — сказала Энн Сноу, слегка покачивая коньячную рюмку узкой рукой,

— Неприятности?

— Да, перед самой ее смертью. Вам не рассказывали? О ее крупной ссоре с мисс Д'Арси?

— Нет.

— Ну, понятно, что Д'Арси не стали рассказывать. А Стелла сплетнями не занималась.

— Дайте-ка я изложу, — сказал Саймон. — Историйка занятная. Когда начался шум с Годом беженцев, Доротея Д'Арси зажглась благотворительным энтузиазмом, каковым возгорелся и ректор. Доротеины вспышки энтузиазма всегда синхронизированы с ректорскими. Она занялась сбором средств и отсылкой вещей в Лондон. Все это весьма похвально, однако в городе уже проходила, и вполне успешно, кампания помощи иммигрантам, объявленная мэром. Но нет, это Доротее не подходит: Карну и благотворительность нужна своя, отдельная; с плебсом ни компанию водить, ни кампанию проводить. Думаю, что вдохновлял Доротею ее брат. Как бы ни было, но по прошествии нескольких месяцев из Лондонского центра пришел, видимо, Доротее письменный запрос — не приютит ли в Карне кто-либо двоих иммигрантов, мужа с женой. Вместо того чтобы огласить это письмо, Доротея тут же написала в Лондон, что сама даст им приют у себя. Что ж, ладно. Эти двое приехали, Доротея и Феликс встали в гордую позу благодетелей, и местная печать разрекламировала это как пример британской гуманности.

А месяца через полтора в один прекрасный день наши муж с женой постучались к Стелле. (Роуды с Д'Арси живут ведь по соседству, да и, помимо того, Стелла пыталась проявить участие к Доротеиным гостям.) Жена лила потоки слез, а муж метал громы и молнии, но Стеллу это не устрашило. Она их тут же провела в гостиную, чаем напоила. Наконец они на простейшем английском все же как-то объяснили, что сбежали от Д'Арси по причине дурного обращения. От жены требовалось с утра до ночи подвизаться в кухне, а мужа приставили в качестве бесплатного псаря к этим пакостным спаниелям, которых разводит Доротея. К безносым этим.

— Той-спаниелям, — подсказала Энн.

— Положение — хуже не придумаешь. Жена беременна, муж — дипломированный инженер, так что оба не вполне годятся на роль домашней прислуги. Они сказали Стелле, что Доротеи до вечера не будет дома — уехала на собачью выставку. Стелла посоветовала им побыть покамест у нее, а вечером пошла и сообщила Доротее о случившемся. Смелости Стелле не занимать было, как видите. То есть дело, собственно, не в смелости, а в простоте и прямоте. Доротея пришла в ярость и потребовала, чтобы Стелла немедленно возвратила «ее беженцев». Стелла в ответ заверила ее, что они не захотят возвращаться, и ушла домой. Дома позвонила в Лондонский центр и спросила у них совета. Оттуда прибыла представительница для беседы с Доротеей и ее подопечными, и в результате беженцы на следующий день вернулись в Лондон… Нетрудно вообразить, какой бы деликатес сделала Шейн Хект из этой истории.

— А она не дозналась разве?

— Стелла никому, кроме нас, не рассказала, а от нас дальше не пошло. Доротея же просто объявила, что беженцам нашлась работа в Лондоне, и на этом точка.

— И давно это случилось?

— Они уехали ровно три недели назад. Стелла в тот вечер ужинала у меня и рассказала, а ты был в Оксфорде на собеседовании, — напомнила Энн мужу. — Было это как раз три недели назад.

— Бедный Саймон теперь кошмарно перегружен, — повер нулась она к Смайли. — Феликс Д'Арси нагрузил его еще и всеми экзаменационными работами, которые должен был про верить Роуд. Тут свои успей проверить, а еще и чужие — кошмар,

— Да, — заметил раздумчиво Саймон. — Неделька выдалась неважная. Ситуация отчасти даже унизительная. У Роуда в классах есть и несколько моих прежних учеников. Кое-кого из них я считал практически невосприимчивым к точным наукам, а Роуд, видимо, добился с ними поразительных успехов. Одному такому — Перкинсу — пришлось поставить шестьдесят один балл. В прошлом же семестре он получил у меня пятнадцать баллов за куда более легкую работу. Его не оста вили на второй год лишь благодаря шумному вмешательству Филдинга. Он у Филдинга в корпусе.

— Знаю, знаю — рыжеволосый, староста.

— Вот как! — изумился Саймон. — Неужто знаете?

— Филдинг нас познакомил, — туманно пояснил Смайли. — Кстати, об этом инциденте с иммигрантами вам, кроме Стеллы, никто не рассказывал? Не подтвердил случившегося, так сказать?

Энн Сноу странно посмотрела на Смайли.

— Нет. Только Стелла. Разумеется, Доротея Д'Арси и не заикнулась об этом. Но зато уж и возненавидела же она Стеллу!

Смайли проводил гостей к автомобилю и, несмотря на их протесты, дождался, пока Саймон не завел мотор рукояткой. Наконец машина тронулась и угромыхала по тихой улице. Смайли с минуту еще стоял на тротуаре — странная, одинокая фигура, глядящая в пустую даль дороги.

Глава 11

ОТ ХОЛОДА СПАСАЯСЬ

Пес, не кусавший почтальона; дьявол, которого мчал ветер; женщина, знавшая, что умрет; озабоченный человек в пальто, стоящий в снегу близ отеля; и тягучий перезвон курантов на башне Аббатства, говорящий, что пора спать.

Поколебавшись, пожав плечами, Смайли пересек улицу, поднялся на порог отеля и вступил в желтый, скаредный свет вестибюля. Не спеша взошел по лестнице.

«Герб Солеев» был ему глубоко противен. Заабажуренный свет в холле типичен для всего тут: плох, старомоден, чопорен. Как официанты здешние, как приглушенные голоса в диванной, как этот однокомнатный отвратный номерок с позлащенными и голубыми вазами и с гобеленами в рамках, изображающими сад в Букингемшире.

В комнате стоял ледяной холод: должно быть, горничная открывала окно. Он сунул шиллинг в щель счетчика, зажег газ. Пламя брюзгливо вспузырилось и погасло. Смайли оглядел комнату — не найдется ли где писчей бумаги. К его немалому удивлению, таковая отыскалась в ящике письменного стола. Смайли переоделся в пижаму и халат и, ежась, полез в постель. Посидев там зябко минут пять, он встал, принес пальто и постлал поверх стеганого одеяла. Пальтом от холода спасаюсь…

Как там у нее в показании? "И мне спасибо скажут, моя голубка скажет, а бусы я взяла для святых, а пальто взяла — пальтом от холода спасаюсь..." Пальто это дали Стелле в среду, для беженцев. По смыслу показания резонно бы предположить, что Джейни и пальто из теплицы, и бусы с тела похитила в одно время. Но ведь в пятницу утром Доротея Д'Арси побывала там — да-да, с мистером Кардью, — и вот что она говорила сегодня: «Ни вещички не валялось — все запаковано в посылочный мешок, увязано, адрес написан… Чертовски дельная работница, скажу вам…» Но тогда почему Стелла и пальто не вложила в посылку? Если все прочее запаковала, то почему пальто оставила?