Убийство по-джентльменски - ле Карре Джон - Страница 12

— А дело, по которому вы мне звонили, — в чем оно конкретно состояло?

— Ах да, по поводу письма, написанного Стеллой Роуд в самый канун убийства, — туманно ответил Смайли. — Сейчас им занимается полиция, но там не придают ему… значимости. Совершенно не придают. У миссис Роуд, по-видимому, был комплекс преследования. — Смайли смущенно улыбнулся. — Не знаю, правильно ли я выразился. Но мы можем как-нибудь еще поговорить об этом, вы должны отобедать у меня в «Гербе Солеев» до моего отъезда. А в Лондоне вы бываете? Можно было бы в Лондоне встретиться, в конце семестра.

Стоя на пороге, Д'Арси глядел на свежевыпавший снег, безупречной белой пеленой одевший мостовую.

— Так-так, — сказал он с многозначительным смешком. — Долгие ночи, а, Теренс? Долгие ночи.

Глава 6

ЗАЩИТА ОТ ДЬЯВОЛА

— Что значит выражение «долгие ночи»? — спросил Смайли. Они с Д'Арси быстро шли от Филдинга по свежему снежку, направляясь к подворью Аббатства.

— Местная примета гласит, что долгие ночи в Карне обильны снегом. Долгие ночи — здешнее традиционное название великопостных ночей, — ответил Д'Арси. — До Реформации у монахов Карнского аббатства в великий пост бывали молитвенные бдения на всю ночь — от повечерия до заутрени. Вероятно, это вам небезызвестно. Поскольку в Реформацию монашество упразднили, то и обычай некому стало блюсти. Мы, однако, отдаем ему дань тем, что в течение великого поста служим повечерие — последнюю службу канона пред отходом ко сну. Ректор, питающий большое уважение к подобным традициям, восстановил старые названия канонических часов. Приму служили на рассвете, как вам, без сомнения, известно; терция же — третий дневной час, сиречь девять часов утра. Таким образом, мы говорим не «утренняя молитва», а «терция». Я нахожу это прелестным. Подобным же образом в рождественский и великий посты мы служим в Аббатстве сексту — ровно в полдень.

— Присутствие на всех этих службах обязательно?

— Разумеется. Иначе пришлось бы чем-то занимать воспитанников, не посещающих молитв. А сие нежелательно. Помимо этого, не забывайте, что Карн основан как заведение религиозное.

Ночь стояла великолепная. Проходя подворьем, Смайли поднял глаза на башню Аббатства. В лунном свете она казалась меньше и как-то умиротворенней. От белизны нападавшего снега само небо посветлело; на фоне его Аббатство рисовалось так явственно, что даже увечные статуи святых были видны каждой печальной подробностью своих увечий — убогие фигуры, потерявшие цель и смысл; безглазым, им нечем видеть меняющийся мир.

Вышли на перекресток к югу от Аббатства.

— Боюсь, что отсюда нам в разные стороны,-сказал Д'Арси, подавая руку на прощание.

— Вечер чудесный, — живо ответил Смайли. — Не возражаете, если я пройдусь с вами до вашего дома?

— Пожалуйста, — сухо сказал Д'Арси.

Повернули, пошли по дороге, ведущей к Северным полям. Сбоку дорогу окаймляла высокая каменная стена, а с другого боку широко простерлись игровые поля — двадцать или больше площадок для регби. Поля протянулись вдоль дороги на полмили с лишним, и это расстояние было пройдено молча; потом Д'Арси остановился и тростью указал на небольшой дом у кромки полей.

— Вон там — дом Роудов. Раньше в нем жил смотритель Северных полей, но несколько лет назад у нас прибавился новый учебный флигель и дом передали преподавательскому персоналу. Мой дом побольше и расположен дальше по дороге. К счастью, я любитель пеших прогулок.

— Вот здесь и увидели вы Стэнли Роуда в ту ночь? Д'Арси ответил не сразу.

— Нет, ближе к моему дому — на четверть примерно мили. Он был в ужасном состоянии, бедняга, в ужасном. Я не выношу вида крови. Знай я, какой у него будет вид, я не набрался бы духу вести его в дом. Но благодарение богу, сестра моя Доротея — чрезвычайно компетентная женщина.

Некоторое время шли молча, затем Смайли сказал:

— Из ваших слов за ужином ясно, что миссис Роуд была мужу неподходящей парой.

— Совершенно верно. Если бы умерла она не столь ужасной смертью, то я сказал бы, что Роуду следует благодарить небо за счастливое избавление. Она была особа насквозь злонамеренная, задавшаяся целью делать из мужа посмешище. Другие думают, Смайли, что здесь не было злонамеренности. Я же считаю, что была, и имею на то основания. Ей доставляло удовольствие предавать мужа на посмеяние.

— Не только мужа, но и Карн, очевидно.

— Именно так. Ныне в развитии Карна — критический момент. Многие публичные школы уступили черни, шумно требующей перемен — перемен за всякую цену. Карн — я счастлив это сказать — не присоединился к стаду одержимых бесами свиней, мчащихся к своей погибели. Тем более важно, чтобы мы ограждали себя от заразы не только извне, но также изнутри. — Все это Д'Арси проговорил с удивительным жаром.

— Но неужели она была так неисправима? Ведь муж мог бы поговорить с ней решительно?

— Смею вас уверить, что никогда не подавал мужу подобной мысли. Не в моих обычаях вмешиваться в супружеские отношения.

Они подошли к дому Д'Арси. Он весь был скрыт высокой лавролистной живой изгородью. С дороги видно было только два слитных ряда дымовых труб; по этим трубам Смайли определил, что дом велик и выстроен в викторианском стиле.

— Я не стыжусь викторианских вкусов, — сказал Д'Арси, медленно отворяя калитку. — Не скрою, вообще мы здесь в Карне не держимся нынешней моды. В доме этом некогда жил пастор церкви Северных полей, но теперь там правит службы священник, приходящий из Аббатства. Дом же остается во владении школы, и я имел счастливую возможность получить его в пользование. Покойной ночи. Прошу до отъезда ко мне на рюмку хересу. Вы к нам надолго?

— Нет, пожалуй, — ответил Смайли. — Но у вас, я думаю, теперь и так забот полон рот.

— Вы о чем? — резко осведомился Д'Арси.

— О прессе, полиции, обо всем этом переполохе.

— Да, да, именно. Именно так. Но тем не менее общественная жизнь должна продолжаться. Мы с сестрой всегда устраиваем небольшой прием в середине семестра, и я считаю крайне важным не отступить от этого обычая именно в данный момент. Завтра я пришлю вам в «Герб Солеев» приглашение. Сестра моя будет в восторге. Покойной ночи. — Он с лязгом захлопнул калитку, и в ответ из-за дома откуда-то яростно залаяли собаки. Распахнулось окно, суровый женский голос окликнул:

— Это ты, Феликс?

— Да, Доротея.

— Неужели ты не можешь без этого проклятого шума? Опять собак разбудил. — Окно гневно захлопнулось, и Д'Арси, так и не взглянув больше на Смайли, быстренько скрылся в тени дома.

Смайли тронулся в обратный путь. После десятиминутной ходьбы он остановился, повернулся опять к полям, к дому Роудов, расположенному ярдах в ста от дороги. Дом прятался в тени еловой рощицы, загадочно чернеющей на белизне полей. К дому вела узкая проселочная дорога, уходящая дальше — должно быть, на Пилль. У развилки стоял почтовый ящик на кирпичной тумбе и новенький дубовый столбик-указатель. Дощечка указателя была запорошена снегом; Смайли смел его рукой и прочел надпись: «Северные поля», выполненную вычурной готической вязью, в новомодном «дачном» стиле, к вящему, надо думать, неудовольствию Д'Арси. Снег на проселке лежал нетронутый. Сегодня подсыпало свежего, а движение между Пиллем и Карном оживленным, видимо, не назовешь. Быстро оглядевшись в обе стороны по дороге, Смайли свернул на проселок, сжатый с боков высокими живыми изгородями. И вскоре Смайли не различал уже ничего, кроме бледного неба над собой да прутьев лозняка, топорщащихся, тянущихся к небу. Раз ему почудились шаги вплотную за спиной, он замер, но услышал только тайное поскрипывание отягченных снегом веток. Его стал ощутимей пробирать и хватать холод, словно застоявшийся, висящий в этой промозглой рытвине меж изгородей, как в нежилом доме. Затем слева вместо лозняка пошла негустая цепь елей — должно быть, началась роща, виденная им с дороги. Снег под елями покрывал почву не везде, и голая земля лежала странно клочковатая, уродливая.