Генезис - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 45

— Студиозус Тим Ройс! — стальным голосом произнесла она.

— Я за него.

— Как вам не стыдно! — Казалось, девушка и вовсе не замечает моих слов. — Около вашей кровати денно и нощно несут вахту верные друзья, а вы, вместо того чтобы «спасибо» сказать, опускаетесь до бульварных шуточек!

Ну да, некрасиво получилось. Девушка уперла руки в бока, олицетворяя собой богиню возмездия, но мне уже и без того стало стыдно.

— Я че…

— И не заводи старую песню! — чуть ли не гаркнула она. — «Я чертильщик, мне положено», «по голове бабахнуло», «настроение такое»… Хоть бы что-нибудь новенькое придумал!

— Да…

— Извинись!

— Так ведь… — Я как раз хотел придумать новую увертку, но наткнулся на сверкающие праведным гневом прекрасные очи. — Приношу свои искренние извинения, — вздохнул я.

— Они приняты, — кивнула Лейла и сразу повеселела. Ну-ну. Приняты они, как же. Мне теперь с декаду булочками грехи отмаливать. А ведь шутка-то хорошая была, это создание меня уже второй раз подряд будит. — Кстати, с минуты на минуту остальные должны подойти.

И тут же как по волшебству, а может, и по нему самому, в помещение вошли двое. Один рыжий, а другая — очень стервозная и едкая дамочка. И что-то мне подсказывает, что они просто идеально друг другу подходят. Дирг уже махал мне рукой и хотел что-то сказать, но главная сестра милосердия, несмотря на свои телеса, подлетела к нему, словно пчелка к цветку. Они какое-то время разговаривали… Я не кагэбэшник — по губам читать не умею, так что суть диалога остается в тайне. В итоге минуты через две понурившийся парень и сердитая графиня подошли ко мне.

— Ну здравствуй, болезный, — завела свою скрипучую шарманку Лизбет. — Смотрю, ты уже обустроился. Может, тебе сюда шкаф поставить, полку повесить? Глядишь, и в общежитие возвращаться не надо будет.

Я хотел ей ответить в нашем стиле и начать очередную бесконечную перебранку, но, видимо, недавняя встряска позитивно подействовала на соображалку.

— Сестра! — притворно жалобным хрипом воззвал я. Мгновение, и вот уже рядом стоит та самая пышная дама. — Сестра, вот этот монстр, — махнул я в сторону графини Норман, — хочет окончательно свести меня в могилу.

Лизбет вскинула руки и защебетала на тему того, что она воплощение сострадания, но целительница не клюнула. Со всей строгостью она заявила, что еще один шум с нашей стороны — и она выгонит всех, а меня напичкает очень вредными травами. Дабы я ее до выписки больше не беспокоил.

— Вот так всегда, — протянул Дирг, непонятно откуда подтащивший себе и подруге стулья. — Вы бранитесь, а шишки всем.

— Она первая начала, — наигранно детским голосом пробурчал я.

— Я первая? — вскинулась было Лизбет, но тут же перешла на шепот: — А кто меня в таверне обесчестил?

На меня уставились две пары гляделок, мечущих искры. Причем в глазах рыжего я прочел, что мне пора натачивать сабли.

— Девушка неправильно выразилась, — вскинул я руки и тут же поморщился от боли. Кажется, мне не только грудину подломили, но еще и пару ребер, опять же с правой стороны. — Я просто решил возникший конфликт мирным путем, а она сочла это за оскорбление.

— Что-то вы нам этого не рассказывали, — усмехнулась Лейла.

— Дорогая, — улыбнулся я. — Если тебе все рассказать, так ты спать по ночам не будешь. Кошмары замучают.

Девушка замахнулась своим острым кулачком, намереваясь ткнуть меня побольнее.

— Бить больных строго возбраняется кодексом приличной аристократки, — скороговоркой выплюнул я и натянул одеяло по самые брови.

Раздалось три смешка, а потом прозвучал голос рыжего:

— Вылезай, калека, никто тебя трогать не будет.

Откинув одеяло, я якобы облегченно вздохнул.

— А теперь историю. — Как всегда, Лейлу хлебом не корми, дай байку какую послушать.

— Это было перед… — начала графиня, но я ее перебил:

— Э, нет. Ты сейчас такого нарассказываешь, что от меня даже темные боги отвернутся.

Девушка хмыкнула и вздернула курносый носик.

— Короче, дело было так, — продолжил я. — Заехал я в один трактир. Там мой старый знакомый хозяином был, и мне страсть как хотелось с ним пару тем обсудить. Но того и след простыл, ни привета, ни ответа, как будто и не было его никогда. Я, понятное дело, чутка расстроился и решил — что времени-то пропадать? Сел за стол, заказ оформил. Надо признать, со сменой хозяина еда там стала на порядок лучше, во всяком случае, на помои больше не смахивала… Ну так вот. Сижу я, честный человек, никому не мешаю, никого не трогаю, чуть ли не примус починяю, а тут в таверну вваливается вот это создание. Глаза огнем горят, из пасти пламя вырывается, язык раздвоенный змеится… Больных не бить! Рыжий, держи ее, пока она меня не добила! Ладно, едем дальше. Потягиваю я пивко, хотя его разбавили так, что я решил допить исключительно из вредности.

— Вот ведь скилсы! — ужаснулся Дирг, но тут же затих под протяжным «тсс».

— И я о том же. Графиня Норман, кстати, не одна пришла, с ней еще пара охранников была. Обычные ученики мечников. Ну а на дворе же война. Люди разные по дорогам ходят. Да и по трактирам, что на развилке четырех дорог стоят, ты вряд ли встретишь кого-то, кто с Хартой не повязан. Так и вышло. Сидела за столиком компания служивых с лицами, не отягощенными моралью. Те же наверняка, кроме приписных, никого уже с год не видели, а тут атмосфера подходящая, настойка душу горячит и наша красавица заявляется. Мужики-то и не выдержали. Начали приставать, негрубо, но некрасиво. А графиня, вместо того чтобы развернуться и уйти, натравила на них своих стражников. Народ за клинки похватался, ну я и решил, что мне не с руки из окна-то прыгать, дабы в разборку не втянули. Так что заказал я бочонок сивухи какой-то да и позвал этих мужичков за стол. Мы с ними час пили, и, когда их уже мутить стало, я ноги в руки — и на тракт. Графиню нашу догнал, хотел за сивуху и за хлопоты три серебрухи. А та опять завела про «обесчестил» и еще всякую муть толкала, под конец опять стражников напустила. В общем, когда эти сынки в песок носом уткнулись, я уже на другую встречу опаздывал, так что шляпой махнул да коня пришпорил.

Лизбет старательно отводила взгляд, а народ безмолвствовал.

— Ну ты герой, — хмыкнул Дирг. — Я бы не рискнул целый бочонок трактирной дряни в себя влить.

— Да что там, — отмахнулся я. — Мы люди привычные.

— И все же ты неправ, — вклинилась Лейла. — Мог бы хоть морды им набить.

— Вот тебе я и предоставлю эту возможность при случае, — проворчал я. — И ты им хоть морды бей, хоть носы ломай, любая кара на твой выбор. И вообще, что-то я не понял, вы больного пришли проведать или нотации ему читать?

Ребята осознали всю тяжесть своего проступка и потупили взор. Оно и понятно. Я тут, понимаешь ли, чуть на рандеву к Жнецу не отправился, а они то истории выпытывают, то моральный террор устраивают. Не по-людски это. Кстати, о нелюдях. В палату, если так можно назвать это гигантское помещение, вошел Сай'о'Кнелли. И если я в лежке валялся, то этот перец являл собой олицетворение такого мифа, как «хорошее утро». Единственное, что выдавало в нем недавнего пострадальца, — это неактивная правая рука, которой он старался не шевелить при ходьбе. Красные глаза подгорца не выражали ни капли лишних эмоций, лишь азарт и тихое пламя сдерживаемой злости.

— Я пришел сказать, — процедил он, — однажды я убью тебя, смертный.

Высказавшись, эльф развернулся на каблуках и скорым шагом отправился к выходу.

— Сам раньше не подохни, остроухий! — крикнул я.

Эльф затормозил, обернулся через плечо, и на его лице на миг появился оскал дикого хищника. Затем он скрылся в коридоре. Светлые не любят, когда их называют ушастыми, а вот темные могут с цепи сорваться, заслышав оскорбительное «остроухие». Для них это еще хлеще, чем мельтешение красной тряпки для быка.

— И что это? — спросила Лейла.

— Это значит, что не мне одному вчера понравилось саблями махать.

— Какое «вчера»! — вскинулся Дирг. — Ты уже шестой день лежишь здесь. Кнелли-то на следующее утро выписали, а ты до сих пор в сознание не приходил. Валялся, бредил да потел, как будто ты не человек, а дух дождя какой-нибудь.