Наслаждения ночи - Дэй Сильвия - Страница 40

— Что все это значит? — всхлипывая, спросила она.

Он прислонился щекой к ее макушке и объяснил.

— Когда он проснется, — закончил свой рассказ Эйдан, — у него будут ныть все мышцы, на челюсти появится страшный синяк, но он решительно ничего не сможет вспомнить.

— А я никогда этого не забуду. — С дрожащим вздохом она прижалась лицом к его мокрой коже, отчего его грудь сдавило еще сильнее. — Так выходит, ты говорил мне правду.

— Конечно. — Он отстранил ее и направился к неподвижному телу Чэда. — Послушай, пока он не очухался, надо бы доставить его домой. У нас даже переодеться времени нет. — Он пошарил у Чэда в карманах и нашел ключи от машины. — Он ехал за нами. Как чувствуешь, сможешь сейчас сесть за руль?

— Думаю, да.

Она отправилась на кухню за сумочкой, а Эйдан взвалил тело Чэда себе на плечо и вынес наружу. Возле гаража Лиссы стоял красный джип. Эйдан пристроил Чэда на пассажирском сиденье и отогнал автомобиль, чтобы дать Лиссе возможность выехать.

Мысли его крутились вокруг возможности управлять Спящими из Сумерек. Впервые увидев пещеру, где Старейшие содержали загипнотизированных людей, он подумал, что контроль за сознанием может работать в обоих направлениях. Похоже, это предположение оправдывалось. Ему осталось лишь гадать, пошел ли Чэд на это сознательно — подвергся гипнозу с какими-либо лечебными целями, — или же Старейшие могли захватывать контроль за человеческими телами, внедряясь в сознание через сон. Если так, то любой из окружавших Лиссу представлял собой угрозу. Лисса нигде не могла находиться в безопасности.

Лисса выехала задом из гаража с гораздо большей осторожностью, чем обычно, и уставилась на джип и на сидевшего на водительском месте мужчину. Чтобы унять отчаянную дрожь в руках, она так вцепилась в руль, что побелели костяшки пальцев. И немудрено, ведь все, что она знала о своей жизни, только что лопнуло как мыльный пузырь. Чужие не высадились с летающих тарелок, а появились изнутри, словно зомби или чудища из фильма «Вторжение похитителей тел».

Только Эйдан совсем не такой. Он чуткий, заботливый, страстный. Человечный.

Одной лишь мысли о нем хватило, чтобы ей нестерпимо захотелось оказаться в его объятиях. Ведь он преодолел невообразимое расстояние, чтобы спасти ее. Оставил позади все — все! — что составляло его жизнь. Ради нее!

Нажав на газ, она поехала к Чэду, беспрестанно посматривая в зеркало заднего вида. Мысли ее пребывали в смятении, дыхание было неровным, руки и ноги холодными как ледышки. Она припарковалась возле дома Чэда машинально, так как ее мозг был слишком перегружен осмыслением недавних событий, и даже не сразу поняла, что Эйдан уже давно с ней не разговаривает.

Он молча уложил Чэда на пол возле кровати, чтобы все выглядело как падение во сне. Это не слишком хорошо объясняло мышечную усталость и синяк на челюсти, но ничего лучше все равно было не придумать. Молчал он и всю дорогу до дома, не обронил ни слова, даже когда она замерла, взявшись за дверную ручку и вспомнив о том, что произошло на этом самом месте. Совсем недавно, хотя сейчас казалось, будто миновала уже целая вечность.

Оглянувшись, Лисса заметила, как темен его взгляд. Он думал о том же, но без жара во взгляде, оставаясь отстраненным. А когда вошел на кухню со снотворным в ладони, покачала головой:

— Я сейчас спать не хочу. Нам надо поговорить.

— Мы уже наговорились, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Тебе надо поспать.

— Я не устала.

— Ты в шоке. И не осознаешь, что с тобой и кто ты. — В голосе его послышалась усталость. — Или кто я.

— Эйдан…

При звуке его имени у него закрылись глаза.

— Пойдешь со мной наверх? — мягко спросила она.

— Не могу. Мне надо поработать.

— До того самого момента, пока я не засну?

— Лисса, — покачал он головой, — если я лягу, то, не ровен час, засну. А этого допустить нельзя. Мы должны спать попеременно. Мы не можем позволить себе одновременно находиться в бессознательном состоянии.

Если они будут спать попеременно, то никогда не будут вместе.

А она так нуждалась в нем.

Ей нестерпимо хотелось сказать о том, как ей хочется, чтобы он обнял ее, вошел в нее, дал ей ощутить себя желанной и надежно оберегаемой, но она побоялась получить отрицательный ответ. Впервые с того момента, как Эйдан появился на пороге ее дома, она была уверена в том, что он не хочет заняться с ней любовью. А потому сказала лишь одно слово:

— Пожалуйста.

Запустив пальцы в волосы, Эйдан жестом велел ей идти вперед и двинулся следом. Когда Лисса остановилась возле ванной, он вручил ей пилюли, и она отправилась к раковине, а он к кровати.

Глядя на свое отражение, Лисса подумала, что выглядит хуже смерти, хотя знала, что вовсе не это вызвало охлаждение Эйдана.

Пилюли она положила на полку. Если надо, она их примет, но позже. Первым делом нужно попробовать убедить Эйдана поговорить с ней.

Вернувшись в спальню, Лисса забралась на кровать и пристроилась рядом с ним. Эйдан лежал на боку, подложив руку под голову, но, когда она оказалась рядом, перевернулся на спину. Она забросила на него ногу и положила руку на его живот. Он напрягся.

— Ты на меня злишься, — прошептала она, обдавая жарким дыханием его голую грудь.

Он громко вздохнул и перекатился на нее:

— Нет, я на тебя не злюсь.

— Тогда обними меня, — выдохнула она. — Ты нужен мне.

— Лисса.

Наклонив голову, Эйдан приник к ее губам, а его язык скользнул ей глубоко в рот, заставив ее задрожать под ним. Она нуждалась в этом, нуждалась в каждом проявлении их близости. Он был сном, чужаком, существом, которое старше ее на столетия. Она была угрозой, возвещенной пророчеством, ключом к его уничтожению. Их разделяли галактики, они существовали в разных измерениях, однако он представлял собой ее «ян», а она — его «инь», и каким-то чудом они были физически совместимы, как бывают совместимы особи разных полов одного биологического вида. Вместе они были способны составить единое, неразделимое целое. И она нуждалась в этом прямо сейчас так же сильно, как нуждалась в дыхании.

По мере вызревания желания она, ослабив объятия, принялась гладить его спину. Пахнул он удивительно, даже лучше, чем обычно, возможно из-за того, что ранее вспотел. Сочетание Эйдана, избытка адреналина и тестостерона представляло собой мощнейший афродизиак.

Охваченная вожделением, она принялась облизывать его язык.

— Помнишь про яблоко? — пробормотал он.

— Да, — улыбнулась Лисса.

— Это не изменилось только потому, что теперь ты понимаешь?

— Что ты говоришь?

— Я не знаю, сколько пробуду здесь, — тихо произнес он. Темная прядь упала ему на лоб, в глазах застыла печаль. — Возможно, нужную информацию удастся отыскать здесь в раздобытых мною книгах, а может быть, мне придется вернуться ради нее в Сумерки. Но сейчас нам необходимо считать мое пребывание в вашем мире временным, а мое последующее отбытие неизбежным.

Она натужно сглотнула:

— По-моему, ты говорил, что еще никто не возвращался назад?

— Никто из других Стражей не имел книги Старейших, описывающей сотворение разлома.

— О… — Она вжалась в матрас, ослабив, а потом и вовсе разжав хватку ног. — Так, стало быть, ты не злишься?

— Злюсь, — ответил он низким, полным возбуждения голосом. — На всех и все, что мешает мне заботиться о тебе. — Он прижался лбом к ее лбу, так что его запах и жар кожи затопили все ее чувства. — Но на тебя нет, не сержусь. Я горжусь тем, что ты предпринимала меры для самозащиты, и знаю, что ты веришь мне. В противном случае не позволила бы мне овладеть тобой без презерватива. Ты ведь доктор и ни за что не стала бы баловаться с такими вещами. — Он скатился с нее и уставился в потолок.

— Не очень-то понимаю, как ты сможешь вернуться, — сказала она, морща лоб. — Правда, я не уверена и в том, что понимаю, как ты попал сюда.

Повернув голову, он взглянул на нее с ласковой улыбкой: