Ключ к волшебной горе - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 21

– Папа, я не отпущу тебя одного! – воскликнула Полина. – Прошу тебя, разреши мне сопровождать тебя!

– В городе неспокойно, – произнес Новицких. Но, видя, что сопротивление дочери сломить невозможно, разрешил ей поехать вместе с ним. На извозчике они добрались до центра Варжовцов. Почти все магазины и лавки были закрыты, на дверях многих из них были расклеены воззвания к низвержению правительства и королевы Милицы.

По улицам гарцевали конные полицейские, один из них остановил карету, в которой находились Полина и Лев Константинович. Рыжеусый дородный страж порядка, узнав, что перед ним находятся подданные Российской империи, отдал честь и произнес:

– Вообще-то проезд к зданиям консульств запрещен, но вас, русских, я пропущу!

Новицких оказались перед витой оградой русского консульства. Около него находилось несколько соотечественников, растерянных и не понимающих, как же им попасть на родину и где искать убежища. На продолжительные звонки никто не отвечал, окна были занавешены. Наконец, после получаса трезвона, подъездная дверь приоткрылась, показалось испуганное лицо одного из мелких чиновников.

– Мы не принимаем, – скороговоркой произнес он. – Дамы и господа, консульство закрыто! Прошу вас разойтись! Его превосходительство консул не может дать вам аудиенцию!

– Доложите господину консулу, что на улице его ожидают подданные Российской империи! – в бешенстве прокричал Новицких. – В том числе и я, Лева Новицких, тот самый Лева, который давал его высокопревосходительству списывать алгебру и химию!

Спустя несколько минут появился и сам консул Лорис-Меликов – господин с рыбьим лицом, небольшим брюшком и светлыми волосами, уже изрядно спереди пооблезшими. Близоруко осмотревшись, он вытащил очки, надел их, наконец заметил Льва Константиновича и тонким голоском засюсюкал:

– Ах, Лева! Как я рад видеть тебя! Макар, Макар, где ключи от ворот? Пропусти господина Новицких в консульство!

– Не только меня, – резко ответил отец Полины. Он указал на небольшую толпу: – Эти дамы и господа нуждаются в помощи и совете, как и я.

Лорис-Меликов всплеснул руками, забормотал что-то о том, что консульство закрыто для посетителей, однако в итоге пропустил всех страждущих в здание.

Внутри, как сразу поняла Полина, царила паника. Шмыгали служащие, шелестевшие бумагами, бегали горничные, укладывающие в заполненные соломой ящики вазы, книги и посуду.

– Вы собираетесь бежать? – спросил Новицких.

Консул развел руками и обиженно прошепелявил:

– Лева, пойми, что я подчиняюсь приказам Певческого моста и лично государя императора. Герцословацкое правительство уведомило нас о том, что мы объявлены персонами нон грата и в течение суток обязаны покинуть страну. Королева Милица сделала ставку на Германию.

– Что же делать нам! – простонала одна из русских дам. – Господин консул, вы бежите прочь, оставляя нас в стране, которая является союзницей врага России!

Василий Игнатьевич Лорис-Меликов тяжело вздохнул:

– По моим данным, покинуть Варжовцы сейчас невозможно. Железнодорожное сообщение с Францией, Бельгией и Голландией прервано. Похоже, остается только молиться!

Консул, взяв Новицких под руку, увлек своего школьного товарища к себе в кабинет. Полина проследовала за ними. На стене кабинета висел огромный, во весь рост, портрет Николая Второго в мантии, с короной на голове и регалиями в руках. Полина увидела выпотрошенный сейф, на столе, диване и даже на полу лежала масса бумаг. Жарко полыхал камин.

Лорис-Меликов бросил в камин пачку листов и заметил:

– Уничтожаем секретную переписку и дипломатические шифры. Я уверен, что на границе нас обыщут с пристрастием, несмотря на неприкосновенность.

Он предложил Льву Константиновичу коньяку, Новицких отказался.

– А вот я охотно выпью. – Консул налил себе из наполовину пустого пузатого хрустального графинчика. – Лева, у меня есть к тебе предложение...

Консул выразительно взглянул на Льва Константиновича и его дочку.

– Нам известно, что в ближайшие дни, возможно, даже часы Милица издаст указ об интернировании граждан враждебных государств, в первую очередь англичан, русских, французов и бельгийцев. Это значит, что тех, кому не повезет, отправят в своего рода закрытые поселения, где условия как в тюрьме. Эта участь, по всей видимости, ожидает и вас.

Василий Игнатьевич жадно опрокинул в себя стопку коньяку, крякнул и продолжил:

– В таком хаосе нельзя оставаться трезвым... Так вот, Лева, все это может закончиться очень плохо. Поэтому я предлагаю тебе и твоим домашним присоединиться к посольскому поезду, который направляется отсюда в Петербург без остановок. Вы будете в полной безопасности. Нас, может быть, обыщут, но пропустят!

– А что ожидает тех, кто не сможет уехать на посольском экспрессе? – задал вопрос Новицких.

Консул охотно пояснил:

– Лева, буду откровенен – ничего хорошего. Но зачем тебе ломать голову над судьбой других? Отсюда надо бежать как можно быстрее! Ах, зачем я принял назначение консулом в Герцословакию! Хотя совсем недавно это было самое идиллическое и тихое местечко в Европе!

Лев Константинович с такой силой ударил кулаком по столу, что Лорис-Меликов, поднесший к губам еще одну стопку с коньяком, взвизгнул и уронил ее на ковер.

– Василий Игнатьевич! – сказал Новицких презрительно. – Вы как были трусом в школе, когда прятались за мою спину от драчунов и списывали у меня верные ответы, так трусом и остались. Но сейчас вы – российский дипломат! И вы, как крыса, бежите прочь, оставляя своих же соотечественников на произвол судьбы. Что вы предлагаете мне, русскому дворянину? Воспользоваться шансом и удрать, опасаясь интернирования?

– Но, Лева... – начал консул.

Новицких грохнул кулаком еще раз и сказал:

– Для вас, милостивый государь, я – Лев Константинович! Если бы не мое органическое неприятие дуэлей, я бы немедленно вызвал вас на поединок. Повторю: вы – трус, который недостоин носить звание русского консула. И я постараюсь, чтобы об этом узнали все!

Новицких вышел из кабинета Лорис-Меликова. Полина последовала за отцом. Василий Игнатьевич семенил за ними, призывая их одуматься и не судить его строго:

– У меня жена и четверо детей, Лева! На моем иждивении престарелые родители и теща с тестем! И две тетушки! И двоюродная бабушка! И карликовые пудели!

XXXII

Лев Константинович и Полина покинули русское консульство. Натягивая перчатки, Новицких заметил:

– Я и не предполагал, что в такие моменты, когда стоит думать о других, каждый будет заботиться только о себе. How disgraceful![48]

Обстановка на улице тем временем изменилась. К соседним зданиям стекались толпы людей – среди них были и плохо одетые бедняки, виднелись пышные шляпки богатых дам и цилиндры состоятельных горожан.

– Там расположены немецкое и австро-венгерское консульства, – заметил Лев Константинович. – Кажется, жители Варжовцов, недовольные политикой королевы Милицы, решили взять на себя миссию по разгрому этих дипломатических представительств.

Его предположение подтвердилось. Полина видела, как за чугунной оградой немецкого консульства метались, дико гавкая, несколько собак. Народ тем временем прибывал и прибывал. Конная и пешая полиция пыталась рассечь толпу, но это им не удавалось.

– Улица, по которой мы пришли, запружена людьми и перегорожена, – сказал Новицких. – Другого выхода нет!

Они попытались двигаться против толпы, но это не удалось. Общая масса подмяла их под себя, развернула, Новицких вынужденно присоединились к разъяренным горожанам. Те требовали одного – забыть союз с Германией и Австро-Венгрией и выступить на стороне России и Франции. Толпа походила на цунами – колыхаясь, она налетала на здания консульств, затем снова откатывалась, чтобы набрать силу.

Нескольким смельчакам удалось взобраться на колонны ограждения, и венчавшие их каменные гарпии полетели во двор немецкого консульства. Раздались первые выстрелы – палили из окон консульства в толпу.