Где-то на краю света - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 13

Ночь не наступила. Пришла пурга.

За окном не видно ни сопок, ни улицы, только возникают и пропадают внизу, в метели, размытые желтые круги автомобильных фар.

Лиля стояла и смотрела на круги, и ей казалось, как будто из-под земли прорывается чужеродный и дальний свет.

– Пурга! – весело объявила Таня, когда Лиля пришла к ней со вчерашним подносом. – Ой, а что же оленинка? Не ели? Свежая совсем! Мясо отличное, самое полезное! А ужинали чем же?

Лиля не ужинала и не завтракала. На завтрак и на ужин вместо оленины были страдания и горестные мысли.

– Ну, нет, – продолжала Таня, – так не годится, у нас тут без еды никак, замерзнете где-нибудь! Давайте-ка я вам подам…

– Ничего не нужно, спасибо большое.

Таня поправила на носу очки, вздохнула и сложила руки на груди.

– Север кислых не любит, – вдруг изрекла она. – Хоть у нас и город, цивилизация, все удобства, а все равно Север, с ним шутки плохи! Проходите и садитесь. На кухню проходите!

Она сказала это так, что Лиля почему-то послушалась и «прошла».

На кухне было тепло, хорошо пахло, плита заставлена кастрюлями, такими огромными, как будто здесь столовался гарнизон солдат.

– Постояльцев много. – Таня кивнула на кастрюли. – Гостиницы-то обе заняты, да у нас и дешевле! Кофейку могу вам сварить, яишенку пожарить. Только яйца, сами понимаете… Кур рыбной мукой кормят, а больше чем?.. Больше нечем. Так что яйца малость рыбой отдают.

Лилю вдруг замутило. То ли от голода и несчастий, то ли от мыслей об яичнице с рыбным духом.

– Давайте-ка лучше котлеток с гречневой кашей, а? Котлетки из медвежатины, самые вкусные! Леву третьего дня Сергей Нифонтович, который из Чукотснаба, медвежатиной угостил. Они куда-то далеко в тундру ходили, добыли медведя.

Лиля приткнулась за стол, ссутулила плечи и сунула руки в колени.

Котлеты из медвежатины на завтрак? Что может быть лучше!

И нельзя улететь. И нельзя позвонить. И нельзя пожаловаться.

– Говорят, вы вчера дядю Колю мертвого нашли?

Лиля кивнула.

– Такое несчастье, Господи, помилуй! А мы с Левой вечером хотели вам стукнуть, поужинали бы, выпили, а я подошла, послушала, тихо у вас! Думаю, может, спит. И не стали стучать. Как вы пережили-то, я прям не знаю. Пейте кофеек, пока горячий! Это нам дочка присылает с материка. Сразу ящик или два, с оказией. Если в магазине брать, дорого выходит, да и пока до нас дойдет, все сроки годности выйдут. А мы с Левой уж больно кофе любим! Ему нельзя, давление у него, так я водой разбавляю, а он делает вид, что не замечает. А в восемьдесят втором он однажды винограду добыл! Я в каком-то кино увидела, как кофе пьют с виноградом и с сыром, а кино французское, и так мне захотелось!..

Таня говорила, не останавливаясь ни на секунду, и все время что-то делала, и перед Лилей на чистой скатерке постепенно появились большая чашка кофе, стакан апельсинового сока, стеклянная тарелочка с горкой блинов, миска красной икры – здоровая такая миска!

– А что вы в куртке-то? Мерзнете? Это с непривычки! Ничего, сейчас согреетесь! Да вы бы и у себя обогреватель включали! Это советская система еще, тепло только пятнадцатого дадут, представляете? А у нас тут не Краснодарский край все же. Мало ли что положено! Пурге вон все равно, пятнадцатое уже или только десятое!.. Ну вот, и так мне захотелось пить кофе шикарно, с виноградом! А где у нас тут взять виноград? Смешно даже! А Левка добыл. То ли летчиков упросил, то ли еще кого. Приходит, как сейчас помню, третьего декабря, а уж холодно было, и дуло сильно. А под курткой у него пакет коричневый, здоровенный, а в нем виноград, самый настоящий, южный, весь черный, слегка только помятый и такой белой пылью как будто подернутый!

Таня засмеялась счастливым смехом.

– Вот у нас был праздник, никогда не забуду. Вы котлеты кушайте, пока горяченькие. Холодные они тоже ничего, но с пылу с жару в самый раз.

Лиля взялась за вилку, вздохнула и откусила.

– А вы давно здесь живете? – спросила она с набитым ртом.

Таня махнула рукой. Она не садилась, стояла возле плиты, готовая немедленно кинуться и чем-то услужить.

– Я-то с восьмидесятого, по комсомольской путевке поехала. Двадцати лет от роду! Кулинарный техникум закончила, и меня сюда ресторанный трест направил. Не попасть было, вызов нужен, просто так не пускали! А мне романтики хотелось, я отличницей была. Помню, на комсомольском собрании решали, кого посылать, вот меня и выбрали как самую лучшую студентку. А Лева…

Выходит, ей за пятьдесят, подумала Лиля, принимаясь за следующую котлету из медвежатины. А на вид – ну, тридцать. Странное дело.

– А Лева с семидесятых. Он сначала по снабжению работал, в Чукотторге, а потом на метеорологической станции, и… Да вот он, приехал, слава богу!.. Сейчас кофейку ему тоже…

Лиля быстро прожевала котлету, чтоб не здороваться с набитым ртом, утерлась салфеточкой, выпрямила спину и приняла вид «московского гостя». В глубине квартиры кто-то ходил, что-то двигал и трогал. Лиля все сидела, смотрела на дверь, сделав специальное лицо и правильно поставив ноги.

– Еще котлеточку, может?

– Таня! – закричали издалека, и что-то грохнуло. – Где куртка, знаешь, красная?.. Метет что-то!

– Лева, зайди, поздоровайся, а куртка та в гардеробе, в зале! Я сейчас достану. Ты мне там все перепутаешь!

– А?!. А, ну ладно.

И опять никого. Таня сорвалась с места и пропала в коридоре, а Лиля, уставшая сидеть правильно, длинно вздохнула, свернула блинчик, щедро выложила на него икру и отправила в рот. Кофе еще много осталось – хорошо!

– Так вы и есть та самая гостья, за которую мне Татьяна вчера все уши прожужжала?..

Лиля в ответ смогла только помычать согласно и приветственно.

– Да вы кушайте, кушайте! Вчера не кушавши, так хоть сегодня!.. Татьяна весь вечер убивалась, что такой кошмарный кошмар с вами приключился, да еще и не кушали!.. Когда поешь, всегда легче делается!

Лиля кивала всякий раз, когда он говорил «кушать», и щеки у нее покраснели от неловкости.

– Лева Кремер, – весело представился дядька, когда она наконец проглотила. – Танин муж! Нет, вы могли когда-нибудь представить себе, что я стану называться Танин муж?! Или да?.. А вот вообразите! Теперь я на пенсии, и я всего лишь Танин муж! А раньше был сам по себе Лева Кремер, и меня тут каждая собака знала и могла столько историй рассказать не только на своем собачьем языке, но и на вполне человеческом! Как вас звать, я запамятовал?

– Лиля, – пролепетала московская гостья, – Молчанова.

– Левушка, кофейку?..

– И кофейку! А что?

– А покушать?

– Сейчас нет. Потом да. Мне еще до одного места надо съездить.

– До Сереги?

– До Николая Юрьевича! Так что только кофейку и больше ничего предосудительного!

Тут Лева Кремер уселся напротив Лили, навострился, уперся растопыренной ладонью в колено и посмотрел на нее сначала одним, а потом другим глазом довольно весело. У него был потрясающий нос и совершенно дивная улыбка.

– Гости из Москвы всегда большое дело! – ни с того ни с сего заявил он. – Какие новости на материке?

– Все… в порядке, – не сразу нашлась Лиля. – Цены на нефть растут. – Тут припомнился ей дядя Коля Вуквукай. – Наша страну приняли в ВТО.

– Всероссийское театральное общество?

Она моргнула:

– Нет, нет, во Всемирную торговую организацию.

– А жаль! – вдруг энергично сказал Лева. – В театральном обществе гораздо больше проку, скажу я вам как театрал! Я сто лет не был в театре!

– Как не был, Лева? Прошлой весной МХТ приезжал, так мы с тобой сходили!

– Разве то театр?! То не театр, а жалкие потуги комедиантов, которые желают убедить меня в том, что они артисты! Впрочем, не очень-то они и желали! Таня, голубчик, ты держишь своего мужа за старого и больного человека, а он еще-таки не стар и не болен! Я отказываюсь пить эту коричневую бурду! Налей мне нормального человеческого кофе!

– Лева, тебе нельзя!