Волшебные узоры - Лаврова Ольга - Страница 9

Вот тут-то и напал на сообщение, которое дочитывал уже стоя, торопливо натягивая пиджак. Два дня назад кто-то выдавил ночью окно платной поликлиники, расположился в регистратуре, устроил там пьянку и свинство.

Через полчаса Томин примчался в отделение милиции, где удивил дежурного интересом МУРа к мелкому бессмысленному хулиганству. А интерес стал буквально жгучим, когда оказалось, что ночные гуляки перевернули помещение вверх дном, но не оставили ни единого отпечатка пальцев. Ни единого окурка. Никаких своих следов на подоконнике или на полу.

— Что-то украли! Или уничтожили! — воскликнул он.

— Д-да… странный случай: говорят, некоторые документы пропали.

Пропала куча историй болезни на буквы «Л» и «М» и журнал для регистрации пациентов, которых врачи назначают на консультацию к специалистам. Включая, естественно, и гематолога.

Водочные бутылки, огрызки колбасы и хлеба, размазанный по стене помидор, опрокинутые стулья, выпотрошенные ящики картотеки — вся картина буйного кутежа была маскировкой и премило сработала на медперсонал и милицию: еще не такое, мол, спьяну вытворяют.

Взвинченный, переполошенный, возвратился Томин под вечер на Петровку и с порога обрушил на Знаменского свои новости.

Холодная змейка скользнула у того по спине.

— Боюсь, это он.

— Наверняка он! Но ты скажи, Паша, откуда узнал, что ищем через поликлиники?! С-сукин сын! Убыток определен в три рубля ноль две копейки. Наверно, уже завели новый журнал для консультантов. А нам могли ответить: «По имеющимся документам не значится». Запросто.

— Угу, расчет верный, — рассеянно отозвался Знаменский, уставясь в угол кабинета.

— Может, он сам работает в этой поликлинике? Или в другой? Или в райздраве? Или ему кто-то сболтнул про такой запрос?

Знаменский оторвался от молчаливого созерцания пустого угла и набрал четыре цифры. Долго не отвечали, но вот длинные гудки прервались и послышался знакомый низкий голос.

— Зина!

— Это ты? — ответила Кибрит. — Я вернулась уже из коридора.

— Хорошо сделала. Ты здесь нужна. Жду.

Без обычного «пожалуйста», в приказном порядке — мельком изумился Томин. Зинаида дала гениальную зацепку, а мы поленились, не сумели использовать! — горевал он и прикидывал, как бы надо организовать поиск, чтобы ни в коем случае не спугнуть преступника. Воображались способы один другого хитроумнее, а в голове стучало: прозевали, упустили, прошляпили, бить нас некому, портачи, дерьмовые сыщики!.. Чем теперь-то Зинаида поможет?

Он спросил Знаменского, тот шевельнул спиной и буркнул что-то невнятное. Ладно, пусть сами разбираются. Надо уточнить у нее название болезни и взять в оборот врачей поликлиники, а потом их консультанта по крови. Вдруг вспомнят фамилию больного или хоть приметы — если, конечно, повезет. Никто ничего не помнит, вселенский склероз. Напала тоскливая собачья зевота. Или в самом деле спать хочется?..

— Тебя. — Знаменский протягивал трубку внутреннего телефона.

Томин прижал ее к уху и через секунду встряхнулся.

— Пусть междугородка переведет разговор сюда, — сказал он, хлопнул трубку на рычаг, обернулся: — Паша, Джермук. Двести пятьдесят километров от Еревана. Водичка, укрепляющая пищеварение, хрустальный воздух, сказочный вид.

— И что?

— Вести от гражданина Тираспольского, который на кофейном «Москвиче». А мы с тобой без сигарет. Сейчас пошурую.

Он отправился по этажу, а вскоре пришла Зина.

— Явилась по высочайшему распоряжению, — доложила она, давая понять, что задета начальственным тоном, которым ее призвали.

Обидчивостью Зина не страдала, но отличалась независимым нравом, знала себе цену — и другие знали ей цену и обращения к ней как к эксперту всегда облекали в форму просьбы, даже если по должности имели право распорядиться.

Но ее Пал Палыч, мягкий, деликатный Пал Палыч и не думал приносить извинения.

— В одной из поликлиник, — хмуро произнес он, — уничтожены документы, позволяющие установить, кто направлялся на консультацию к гематологу. Притом поликлиника платная, так что без привязки к адресу.

— Крутой поворот! — закусила она губу.

— Зина, мне жаль, но… какие примеры экспертиз ты приводила Никишиным? По-моему, как раз и…

— О, господи! Да. Но тогда значит… что?

— Они рассказали. Либо самому убийце. Либо кому-то еще — кто ему передал.

Кибрит бросила сумочку с плеча прямо на пол и села.

— Нет, ну какая дура, какая дура! — добела стиснула она пальцы.

Томин, принесший полпачки сигарет, не сразу уразумел, что еще стряслось. Зинаида чуть не ревет и причитает:

— Я во всем виновата, мы почти держали его в руках!

Услыхав, кому она помянула про экспертизу крови, Томин присвистнул.

— Да зачем же? Какого черта? — и в нетерпении присел на корточки, засматривая ей снизу в лицо.

— Хотела выбить из них иронию… наладить контакт. А может, кокетство… не знаю!

Кокетство? Перед ними? Ну уж нет. Перед Пашей ты, милочка, гарцевала! Какой-то у вас недороман. Застряли в начальной стадии, ни взад, ни вперед. А и Паша тоже хорош — не мог в одиночку справиться с сопляками!

Томин выпрямился, намереваясь сказать другу пару ласковых, но тот уже сам казнился — достаточно глянуть на кривую физиономию. Сейчас начнут выяснять, кто больше виноват и благородничать. А разве в этом суть? Суть же не в том. Суть в том, что…

Томин хлопнул в ладоши и несолидно крутанулся на каблуках.

— Братцы, все прекрасно! Спрашиваем Никишиных: «Кому рассказали?» — «Такому-то». Хлоп — и искомый гражданин у нас в кармане!

Идея была проста до очевидности, но не сулила стопроцентного успеха. Пал Палыч еще до прихода Зины перебрал варианты. Ребята разболтались с соседями. На кухне или во дворе. С партнерами Серова по домино. Все они известны и опрошены в первые же дни, а позже наведены справки об их здоровье. Так что никого нового следствие не получит и двинется по расширяющейся спирали: прочие приятели и знакомые Никишиных, приятели и знакомые соседей, доминошников. Приятели их приятелей. Слухи распространяются порой молниеносно и самыми причудливыми путями.

Все это Саша отлично понимает, ему важно отвлечь Зиночку от сетований. Но и то правда, что Никишиных не минуешь.

Завязался практический разговор, чем обставить завтра, как провести допрос, чтобы добиться от них правды.

Затренькал телефон — междугородка. Томин коварно спросил:

— А что, если Тираспольский признается в покушении на убийство? Кто без него залез в поликлинику? Сообщники? Акционерное общество по устранению слесаря Серова?.. — и снял трубку. — Старший инспектор угрозыска Томин… Так… Пореза нет?.. Доложите, что он объясняет.

Слушал, вставлял отрывистые междометия, что-то записал.

Вот ведь не угадаешь — через всю страну прокатил «Москвич» беспрепятственно, а на горном курорте нашелся на него ловец.

— Ясно, нет вопросов. Пусть путешествует дальше. Спасибо за помощь. Спасибо, говорю! Спа-си-бо!.. Передаю по буквам: Сергей, Петр…

Откричавшись, сообщил:

— Значит, так. Тираспольский встретил Серова в воротах, попросил помочь с машиной перед отъездом. Какой-то мелкий ремонт, я не стал уточнять. Серов ответил по смыслу следующее: ничего с твоей машиной не случится, а мне некогда, надо потолковать с ребятами из десятой квартиры. Тираспольский спросил, какая, мол, срочность. Серов ответил: есть срочность — предупредить парней насчет одного гада.

— Он считал, что Никишиным угрожает опасность?

— Похоже на то, Зинуля.

— Тогда, возможно, тот самый гад и…

— Подстерег Серова с ножом, — договорил за нее Томин.

Стало быть, знал о его намерении предупредить? Откуда? Тираспольский до отъезда ни с кем больше не беседовал. Но обрывок фразы поймал на лету рьяный общественник с замотанным горлом. Не мог ли подслушать и тот гад? И еще вот футбольный матч. Серов там был, и Никишины были. Не связано ли это?

Пока Томин с Зиной обсуждали, что с чем связано, Пал Палыч мотался по кабинету, стараясь унять дурное предчувствие. Хотя утром он звонил в Склифосовского («Не лучше, не хуже»), но грызет тревога…